Прoчее Творчество

#297017

Уже скоро год, как я написала этот рассказ... И за это время я от стандартного обожания своего творения верно скатилась в абсолютную к нему ненависть. О, да, похоже, я этот рассказ всеми фибрами души ненавижу. Так сказать, хорошо посмотреть разницу между "тем, что хотелось" и "тем, что получилось". Однако не так легко забыть о том, что было.
В общем, всего в этом рассказе 4 главы. Полностью отредактирована только 1, остальные я пока чищу. Если найдется тот, кто прочитает первую главу (я знаю, что оригинальные вещи, особенно такого размера, по понятной причине не хочется читать) и пожелает увидеть продолжение - выложу остальное. Если есть замечания - с радостью выслушаю.

1

Даже он не в силах изменить обряды.
Он дежурит у постели умирающего уже несколько ночей – почти не выходит, живёт рядом с тем, кто никак не может расстаться с жизнью. Он устал.
- Ты здесь?
Царевич вздрогнул. Он не ожидал от этого иссушенного тела даже стона – тем более связных слов. Подвинул кресло к кровати.
- Я здесь, отец. Ты хочешь воды?
- Я слышал, погасли маяки…
- Что?..
Не сразу понял, что старик бредит. С удивлением вслушивается в едва понятный шепот.
- …мы не можем так это все оставить… Там люди… Возможно, они еще живы…
- Они мертвы, – сказал царевич. – Шторм уничтожил острова.
Старик поднял на сына осмысленный взгляд.
- Ты слабоволен. Океан испытывал нас, а мы просто испугались. Хочешь так легко сдаться?
- Сдаться? О чем ты?.. Может, тебе воды?
- Зажги маяки. Там люди…
- Зажгу, ты успокойся, - поспешно сказал. Старик уродливо усмехнулся – и попросил воды. Приступ прошел, и царь снова провалился в полумертвый сон.
Наследник устало потер глаза – ждать смерть занятие не из легких.
В комнату бесшумно вошёл Главный чародей.
- Он умер?
- Тихо. Он только что со мной говорил.
- Но он умер. – Чародей коснулся шеи старика.
- Да? – Наследник склонился над человеком, который, как ему казалось ещё полминуты назад, просто спал. – Наконец. А про тебя правду говорят, Раки, – ты просто птица смерти.
Главный чародей мрачно посмотрел на царевича.
- Я позову священника.
- Нет, погоди. Что ты знаешь об архипелаге Чаруша?
- Только то, что он больше не существует.
- Можешь доказать?
- А должен?
- Какова вероятность, что он всё ещё существует?
- …Высокая, – сказал главный чародей. – К чему этот разговор? Да ещё возле мертвеца?
- Царь отдал последний приказ – зажечь маяки.
- Он бредил.
- Сомневаюсь. Я не хочу начинать правление с того, что пренебрёг просьбой умирающего, его последним приказом. Ничего хорошего мне это не сулит, судьба мстительна, уж ты-то знаешь. Всего лишь зажечь маяки.
- "Всего лишь"? – пробормотал Раки, выходя из комнаты. – Это не те слова.

2

Он не жалуется на судьбу. Он знавал тех, кому повезло меньше.
Вот уже два года его жилище – узкое пространство между стеклянными, но прочными, стенами, иначе говоря – камера-аквариум. Стены наполнены прозрачной водой будто в насмешку над заключённым, ведь ему дают пить непроцеженную из подземных источников – у этой "питьевой" воды вкус то извести, то ржавчины.
За стеклом мечутся стайки искристых красно-зелёных рыбок. Когда он больше не может читать, эти рыбки – единственное развлечение.
Но он им не благодарен.
Трещина в аквариуме напротив раздвинулась.
- Лишённый Имени из камеры восемнадцать, встать.
Заключенного ведут по голубому коридору; не похоже его сопровождение на конвой, скорее – почётный эскорт. Погоны с золотым отливом, выправка настоящих офицеров, семь поколений, родовое имя.
В конце коридора тюремщики протянули ему битое блюдечко. Красно-зелёные сушеные плавники на юге лакомство; солоноватые, хрустящие, похожие на кальмара. Заключённый проглотил не жуя.
За бронью латунной двери – закатное небо в решётку и ленивый бриз. Здесь проволочный лабиринт-змея, маленький садик в конце, перистые облака, иногда далекий, придуманный от тоски и скуки, шум прибоя. На прогулку дают полтора часа… Тех, кого раньше боялись, чьи рокочущие имена казались страшнее их же заклинаний, здесь не то чтобы презирают – жалеют скорее. Заключённые-чародеи, лишённые имён, бродят по лабиринту, такие же пустые и безучастные, как и сторожащие их рыбы.
Неужели он попал под очередную амнистию, приуроченную к красной дате? Кто-то занял важный пост, кто-то в царской семье родился?
Невозможно. Только не он.
А вот и ещё офицер. Полковник. Непохоже это на амнистию, да и на подготовку к казни или пыткам тоже.
- Этот? А повеселее не нашлось? – бросил полковник солдатам. Пытается поймать взгляд заключённого, но тот неотрывно смотрит в землю. – Готовы к путешествию?
- Вы хотите спросить, достаточно ли меня накачали разрыткой? Этой дряни во мне хватит ещё на год.
- Я должен провести тебя к царевичу, заключённый. Как тебя назвать?
- Лишённым Имени.
- За два года ты не обзавёлся прозвищем?
Он промолчал.

3

Тюрьма построена в провале горной гряды, спускающейся к морю, поэтому заключённый привык к тяжёлому воздуху с постоянным привкусом грозы. Столица же источает такой смрад – он задыхается. Лишённый Имени встал на лавку, поближе к зарешечённому люку. Дуновение ветра приносит запах домашней кухни: варёная картошка, котлеты, пельмени, резкий и неожиданно приятный аромат репчатого лука.
Тюремная повозка уже полчаса дребезжит по булыжной мостовой – центр города. Но почему так тихо… На соборной площади рынок, а значит – крик, грохот, толчея. Что случилось? Война? Это бы многое объяснило.
- Траур, – ответили с козел. Полковнику пришлось согнуться в три погибели, чтобы заглянуть в окошко. – Старый царь умер, четвёртый день. Город будет закрыт ещё два дня, а на третий начнётся подготовка к коронации царевича.
- Вы знаете, что он…
- Вы слишком много говорите.
- Раз не знаете, так бы и сказали.
Повозка остановилась. В дверной проём упал свет полуденного солнца – тусклее, чем в горах, но горячее. Тень в окружении лучей сказала:
- Лишённый Имени, вы должны будете встретиться с царевичем. Без глупостей, если не хотите получить болт в горло. Поняли?
Его втащили в раскалённый воздух, сдали с рук на руки дворцовой страже, которая привела его в богатую комнату с алыми гобеленами.
Не амнистия. Не помилование. Не казнь. Он им нужен для того, для чего остальных жалко.
Важная особа, как ни странно, не заставила себя долго ждать. Царевич, весь в алом, словно часть интерьера, вошёл в комнату в сопровождении двух телохранителей. Новый правитель Государства выглядит измученным, похуже даже заключённого: опухшие веки, бледное лицо, руки прячет в растянутых рукавах. Только глаза… Каким бы ослабленным и неуверенным он не казался, у этого человека страшные глаза.
- Лишённый Имени? Нравится так называться? Громко и обиженно, - сказал царевич. Упал в кресло. – Как много можно сказать одним именем… Вернее, его отсутствием.
- Царе, вы видите то, что я не показывал. У меня просто не хватило фантазии.
- Возможно неосознанно. Кто знает.
- Царе, вы хотели, чтобы я что-то сделал?
- Хочешь вернуть себе имя?
- Конечно хочу, но ведь…
- Тогда это предложение тебе понравится. Идём.
Поднялся грациозно, как марионетка, у которой порвались нитки на локтях и коленях.
Царевич идет сквозь пустую анфиладу – заключенный, зажатый между телохранителями, бредёт немного позади. В конце анфилады они зашли в необычную комнату. На западной её стене висит мировая карта, на северной и южной стоят стеллажи со свитками, а из всей мебели один только стол.
Но это не стол на самом деле, понял заключённый, а магический табурет для поддержки именных карт – большой прямоугольник лазурного стекла на витых ножках. На табурете лежит карта, на ней движущиеся фигурки кораблей и неподвижные – маяков; можно рассмотреть миниатюрные волны, даже рябь на воде.
Человек, стоящий посреди комнаты, оборвал зевок и поклонился. Лишённый Имени его узнал. Они часто встречались раньше, но разговаривали лишь однажды – перед судом. Раки, Главный чародей.
- Боюсь, карта так же пострадала от чумных крыс, как и мы десять лет назад. Но для экспедиции её должно хватить. – Раки посмотрел на Лишённого Имени. – Этот, значит? Припоминаю.
- Его называют Лишённым Имени, – посмеялся царевич. Наклонился над картой. – Значит, её нашли?
- Да. Эта именная карта называется "Известный Океан – Восток".
Заключенный присмотрелся к карте. Бумага пожелтела и огрубела, изорванные края испачканы в угольной пыли, чернила выцвели, но всё равно детальность бледноватой анимации захватывает дух. Вплотную к побережью Государства – оно занимает всю правую сторону карты - суетятся фигурки кораблей, за которыми ползут хвосты из красных букв: "Садония", "Север", "Сыч"… А под ними, уже синим цветом: "Сид", "Содо", "Сильвия", есть и не на "с", например, из купечества – "Кирилл", из ремесленных – "Моро", ещё, на том же корабле, "Александра"… Что за люди на "а" – не вспомнить. Что-то связанное с традициями. Священники, возможно.
Вот оно, восточное прибрежное и океаническое население Государства – точнее, только та его часть, что носит имена. Безымянных людей магические карты не показывают, как и корабли без названия.
- Ты уже понял, о чём пойдёт речь, - сказал царевич заключённому.
- Боюсь, что нет, царе.
- Какой смысл доставать карту, больше половины которой занимает пустой Океан?
Лишённый Имени опустил взгляд – миниатюры кораблей сгрудились рядом с побережьем, а восточнее – пустая океаническая гладь, через километры которой, почти у самого края, вытянулась цепочка островов – архипелаг Чаруша, которым эта карта и уникальна. Сейчас архипелаг в тени, значит, магия карты не может до него добраться. Неудивительно, если вспомнить, что случилось сорок лет назад, подумал Лишённый Имени.
А случился огромный, почти всеокеанический шторм Орда, слизавший с побережья Государства пару восточных портов. С тех пор эта карта стала не нужна, ведь – считается – архипелаг Чаруша был затоплен. Острова маленькие, незащищённые, но богатые на алмазы, оттого там и поселились когда-то люди. Люди, которых вот уже сорок лет как нет. Считается.
На самом деле никто не проверял. Ведь двадцать три маяка погасли во время шторма, а с их огнём исчезла безопасная дорога сквозь тот ад, что представляет из себя Восточный Океан, и перестала работать магия карт – оттого миниатюры островов застыли посмертной маской прошлого, а по центру анимированного Океана, будто сваи взорванного моста, тянется цепь затенённых маяков; горят только два со стороны Государства.
- Вы говорите об архипелаге? Тогда она должна называться "Карта Восточного Пути", – сказал заключенный.
- Названия не имеют значения, – раздражённо сказал чародей. Запнулся, и посмеялся: – Правда, не в этой стране. Но сейчас важно то, что через два месяца к архипелагу отправится экспедиция.
- Но ведь маяки погасли.
- Ими-то экспедиция и займётся.
- Зажечь маяки? – с недоверием переспросил заключённый. – Плыть, не зная куда…
- Почему не зная? – спросил царевич. – У нас есть координаты маяков, опасных зон, где отмечены все мели, рифы, аномальные зоны, постоянные водовороты… Ещё целы лоции. И ведь всегда можно ориентироваться на огни маяков, оставшихся позади.
- Хорошо, можно плыть, – согласился Лишённый Имени, – а вот доплыть? Дело ведь не только в курсе.
Царевич развел руками:
- Я признаю, что это рисковое безумие. Открытый Восточный Океан сам ад. И ну их, эти водовороты и рифы, но Твари… сплошная чертовщина. Отец мне говорил, что двадцать пропавших без вести в год кораблей всегда были всего лишь статистикой. Но всё искупает награда, верно? Для тебя, Лишённый Имени, мы подготовили вот это. – Наследник протянул заключённому серебряную пластину.
"Руслан".
Его купили. С потрохами.
- Вся жизнь в застенке – или риск, который принесёт тебе свободу и это имя.
…Клетка-аквариум, красные спинки рыбок, их вытаращенные глаза, солоноватый привкус вяленого мяса… Ещё год на разрытках, и он никогда больше не сможет колдовать. Как только пожелтеют белки глаз, значит, отрава навсегда осела в его печени.
Его не просто купили, но ещё и заставили этому радоваться.
- Я получу имя, но я не буду ущемлён в правах?
- Нисколько.
- Согласен.
- Ты сделал правильный выбор, Руслан.

4

Верфь кипит, бриг до сих пор не спустили с трапа.
Этот корабль назван флагманским – и никто не пытается скрыть факт, что его склеивают соплями. Дырявый трюм, подгнившие мачты… Возня корабелов возле брига походит на копошение муравьёв около трупа; труп-то может держаться на поверхности воды, хорошенько раздувшись и посинев, но этот бриг… И в свои лучшие годы он был посредственностью, купленной по дешёвке в южных странах, или просто угнанной в дни смуты Государства.
Его называют "Сардоник", – точно от "сардонический", не в честь же агата. Кажется даже, что носовая фигура недобро усмехается – не Матерь, какую ставят на кораблях Государства, а южная танцовщица.
- Корабль действительно выглядит жалко, вы это правильно сказали, чаро, – сказал главный корабел.
- И это флагман? Я боюсь представить, на что похожи остальные.
- Бригантины летают. Но этому уродцу и пятки не полижут. Его капитан Сеша одно время водил, слышали о нём?
- Его повесили на юге как опасного пирата.
- Он был нашим капером. Сеша на этом уродце от Твари Океана удрал.
- Которой?
- От главной.
- У Тварей есть главная? – насмешливо переспросил Руслан. – И как она выглядит?
- Да никак, – охотно ответил корабел. – Нет у неё тела, нет её. Только дух один и есть, и он проглатывает корабли вместе с командой и превращает каждого человека в Тварь.
- Это уже сороковая байка, которую я услышал за эти две недели – и эта одна из самых глупых. Лучше что-нибудь полезное скажи. Значит, этот "Сардоник" – ничего?
- Говорят, непотопляемый.
- А чувство такое, что его со дна достали.
…Они пришли со стороны причалов. Главный чародей Раки, с ним – двое: сутулая бледная женщина с удлинёнными болезненными чертами, и её противоположность – низкий полный мужчина, с рыжеватыми усами.
- Долго ждёте, Руслан? – Раки не смотрит собеседника, его больше волнует беготня на верфи.
- Я пришёл заранее, хотел увидеть корабли, но мне показали только этот бриг, его всё ещё ремонтируют.
- Бригантины придут через три дня, зато мы закончили собирать команду. Познакомьтесь, это ваши коллеги. Картава, – полный чародей поклонился, – и Вишня, – равнодушный кивок от женщины. – А это, – обратился Раки к спутникам, указывая ладонью на бывшего заключённого, – ваш начальник Руслан, он командует экспедицией.
Круглый двумя руками ухватился за его ладонь.
- Очень приятно, мы с вами, хе, в одной лодке… То есть, я хотел сказать, на одном корабле… – Он действительно немного картавит.
Вишня не отрываясь смотрит на бриг.
- Этот корабль жалко выглядит. Вы действительно хотите, чтобы экспедиция прошла удачно, или всё для галочки? – спросила она у Раки. И тут же, без явного перехода, к Руслану: - А вы у нас именитый. Хоть кого-то в нашей флотилии самоубийц можно не называть этими собачьими кличками.
- Вы хотите сказать, что из всей команды имя у меня одного? – Руслан посмотрел на Раки. – А как же капитаны?
- Лишёнки, – зло сказала Вишня. – Один за контрабанду, двое за пиратство. Какая интересная компания подобралась, не правда ли?
Картава посмеивается, переводит взгляд с женщины на Раки. Тот до отвращения непробиваем.
- Вернутся – получат свои имена.
- Но только не я, – заметила Вишня.
- Не вы, – подтвердил Главный чародей.
- А мне и не надо! – Круглый подмигнул Руслану. – Меня всегда по прозвищу звали. Оно мне нравится.
Вишня шутливо ткнула кулаком ему в пузо: "Как выплыл из околоплодных вод дураком, Картава, так ты им и потонешь".

5

На официальную встречу капитан "Сардоника" не пришёл. Послал боцмана – было раннее утро, моряк только начинал трезветь. Его всё собрание клонило в сон.
Бестолково всё получилось: двое капитанов, этот самый боцман, и двое чародеев, хотя Вишня и не намеревалась слушать. Да и говорить было не о чем: плачевный бриг видели все, бригантины до сих пор не прибыли, а список матросов напоминал тюремную перепись.
Руслан только обозначил цель, давно всем известную, показал сундучок с магическими лоциями – хрупкие стеклянные шары, потускневшие за годы бездействия. Чародей не был уверен, что ими ещё можно пользоваться: предел чарующей магии семь лет, исключением были только огни маяков - они горели пятнадцать лет, хотя на одиннадцатом году магический огонь тускнел.
Но лоции работали. Когда Руслан взял шар в руку, внутри него вспыхнула зеленоватая звезда.
…Зелёный. Он третью неделю откармливается, лекарства пьёт, но цвет его магии всё равно травяной. Проклятый яд. Сейчас чародей он только номинально; дни пройдут, прежде чем его магия станет хоть на что-то похожа.
- Э… Кто-нибудь знает, как этим пользоваться? – спросил Руслан, когда лоция поднялась над ладонью.
- Ты хочешь его остановить? Разбей, – предложила Вишня.
- Лоции давно не обновляли, – сказал капитан бригантины "Синистр". – А лоции Пути и вовсе должны были обновляться каждый год. Они нам не помогут.
Картава засмеялся, резко перехватил шар с руки Руслана и сжал в ладони.
- Этот мячик симпатичен. Я готов доверить ему свою жизнь. Я сомневаюсь, что рифы, которые три века спокойно торчали на Пути, за сорок лет отрастили себе ласты и отгребли на пару метров левее.
Жалкий зелёный свет ушёл. Теперь под стеклом белое пламя.
Картава, забавляясь, подбросил шар, неуклюже поймал.
- Ну вот, – укоризненно сказала Руслану Вишня, указывая на полного чародея, – дали ребёнку игрушку. Картава, разобьёшь, поранишься, ныть же будешь, что я тебя не жалею.
"Ребёнок" со смехом подкинул лоцию. Шар ударился о потолочную балку, раскололся и осыпал всех мишурой огня.

6

Это самая знаменитая таверна порта, сделанная под стиль, как любит говорить бармен, "кишок дракона". Потолок над посетителями изгибается вычурной линией хребта, нависает полукольцами оголённых ребёр, сделанных из красного дерева. Столы похожи на куски рыб, а стойка – на останки проглоченного корабля. Так таверна и называется: "В брюхе у Твари", что на фоне остальных - "У Борисыча", "На посошок" и "Выпивайка" – проходит на ура.
Здесь Руслана ждёт сухопарый капитан "Сардоника", бледно-жёлтый, с изуродованным лицом. Правый глаз вытек, слепо смотрит в потолок, левый – мутный, поддёрнутый пеленой наступающей катаракты.
- А, понимаю, жуткий я, верно? – спросил с насмешкой. Поднял скрюченную руку и провёл огрубевшими пальцами по шрамам.
Руслан, досадуя на себя, опустил взгляд. И чёрт его дёрнул так откровенно рассматривать собеседника, но удивительное уродство, как и поразительная красота, завораживает.
- Это меня ядовитый ястреб. Слыхали о таких? Их купцы выводят. Повздорил я с одним, он на меня и натравил чёртову птицу свою… Я неделю подыхал. Недодох. Через месяц в море вышел, нашёл корабль этого ублюдка и – в щепы. Так у меня имя и отобрали. И казнили бы, если бы не маяки эти ваши.
- Почему вы не пришли на собрание?
- Мне вот так, один на один, проще… Вы на меня злы, командующий? Говорят, вас из "Аквариума" вытащили. – Капитан поскрёб щетину.
- Вас это волнует?
- Это меня-то? Немножко недовешенного?.. – Смеётся. – Как вас зовут?
- Руслан.
- Ага, именитый. Ну, я пока по-детски, Брыза. Вот только не спрашивайте что это такое, и я буду вам верен. Были бы вы обычным чародеем, другой был бы разговор. А раз вы тёртый, даже в "Аквариуме"… Знаете, вы теперь для меня что-то вроде собрата.
- Это хорошо, конечно, но я ваш командующий, не забывайте об этом. – Руслан поднял кружку: – За корабли?
- Правильно делаете, что не за удачу, не за нас, не за маяки, а за корабли. Это единственное, за что стоит пить!

7

Не спится вторую ночь.
Вчера пришли бригантины; не такие потрёпанные, как бриг, но и приятного не скажешь. Брыза только похихикал, отвратительно, многозначительно: "Сразу видно, корабли - в один конец".
В библиотеке горят только две свечи на столе и камин. Убегая от холода, чародей кресло едва ли не в самый очаг затащил. Комната в мягком сумраке, на дорогих вазах и зеркалах огненные блики.
Руслан откинулся в кресле и поднял ладонь. Над ней воздух задрожал, сжимаясь в густую точку, она раздулась до зеленоватого светоча. Если держать ещё пару минут – взорвётся и кисть оторвёт. Чародей послал светоч в камин.
…Безымянных сжигают, хоронят именитых.
Нет, не так – хоронят имена.
Несколько недель назад Руслан был Лишённым Имени. Он был чистым листом, новорождённым, потому что где-то на кладбище Оль-хаи-век-дека стоит надгробие, под которым покоится отобранное у него имя – и вместе с ним прежняя жизнь, точнее – её труп.
Никто не знает, как много пустых могил на Оль-хаи-век-дека. Это не имеет значения, ведь людям, у которых отобрали имена, есть, что хоронить…
Заглянул камердинер.
- У ворот господин стоит, говорит, вы его знаете.
…Картава отвратительно пьян. Путаясь в пальто, в руках камердинера и в своих собственных, он втолковывает замершему в центре прихожей Руслану:
- Знаете, это просто замечательный дом… Вот яблоня в саду… Чем вы её поливаете? Она сухая, как… А яблоки? Их нет! Что это за яблоня, у которой нет яблок? Это же бесплодная смоковница!.. Нет, всё-таки очаровательный дом! Для того, кто три недели назад из "Аквариума" вышел, вы, знаете, шустрый…
- Это не мой дом, Картава, это дом князя Вайдо. Это его сад, его яблоня, и…
Пьяный чародей упал на колени и его вырвало.
- …и это его ковёр, – закончил Руслан. – Скажите, что вы хотите от меня на ночь глядя?
- Как что? Компании! Общения! – заявил Картава, вытираясь. – Куда вы меня поведёте? Не оставите же вы меня в прихожей? Это не гостеприимно.
Руслан кивком отпустил камердинера и повёл гостя в библиотеку.
Картава плюхнулся на диван, протянул к камину ноги. Руслан нехотя сел рядом. Полный чародей не похож на тех людей, кто понимает мягкие намёки, – пожалуй, он даже не из тех, кто понимает прямой посыл.
- Я сейчас подумал, чего не хватает, – сказал Картава. – Знаете? Вина! Без женщин можно обойтись, вы тоже компания приятная.
- Простите, Картава, но настолько приятной компанией я быть не в состоянии.
Полный чародей расхохотался.
- Так как насчёт вина?
Руслан выглянул в коридор и позвал камердинера.
- Простите, – сказал слуга. – Но там, у ворот, женщина. Говорит, к вам.
- Кто?
- Прозвище Вишня.
- Они что, сговорились?
Чародей посмотрел на Картаву. Тот тянет руки к огню и, кажется, напевает…
Вишня отдала камердинеру пальто и провела пальцем по орнаменту стены.
- Красивый дом. У тебя очень красивый дом.
- Это дом князя Вайдо.
Она отдёрнула руку.
- Отвратительный дом.
- У вас излишне переменчивое настроение даже для женщины, Вишня.
- Дом - это просто камни, которые положили друг на друга. Важно, чей он.
- Я рад, что вам нравился этот дом, когда "был" моим… Что вы хотите от меня, Вишня?
- Как чего? Общения!
- Почему бы вам не назначить встречу Картаве?.. Минуточку, или вы уже? Это подло.
- Картава здесь? – Она хитро сощурилась. – Значит, ты действительно ему понравился.
- Скажите, что я должен сделать, чтобы ему разонравиться?
- Я передам ему эти слова, и ты понравишься ему ещё больше.
…Картава спит; подошвы его сапог, прижатые к каминной решётке, дымятся. Вишня склонилась над похрапывающим чародеем, едва улыбнулась.
- Он всегда такой, – сказала Вишня. – Шумный, яркий, неловкий. И часто пьяный. Ты должен его простить. – Она стянула с плеч шаль и бросила на пол. – Мы с ним как брат с сестрой, соперничаем и уравновешиваем друг друга. Часто мыслим одинаково. Из-за этого тебе и пришлось сегодня принимать нас двоих. Не любишь незваных гостей? – спросила она.
- Люблю, если это красивая женщина, – сказал Руслан.
- Сладкоречив, как и все снобы, – в никуда сказала Вишня.
…Они много говорили и слишком много пили.
- Я поплыву на "Снорове". Потому что он - с норовом! – смеётся она.
- Раз вы… ты уже начала так глупо шутить, я наливать тебе больше не буду.
- А знаешь, за что у капитана "Снорова" имя отобрали? Он слона вёз. Ну, не взрослого, слонёнка худющего, а любое экзотическое животное, которого в Государстве нет – контрабанда. Вот тебе было бы приятно отсидеть три года в тюрьме из-за слона? Я так и не узнала, зачем он ему был нужен.
- Может, в трактир?
- А слонов едят? Всю жизнь думала, что на них ездят. Ещё поклоняются. Вот так. Поклоняются и ездят, ездят и поклоняются…
- У капитана "Синистра" имя за пушку отобрали, – сказал Руслан. – Он мне сказал после собрания. Мол, давайте по-честному, вы мне скажете за что в "Аквариуме" сидели, а я вам, почему я без имени.
- Какой хваткий! И почему он без имени?
- Я же сказал, из-за пушки. Его корабль встретился с "Боро Ветро", галеоном. Капитан из тех немногих пушек, что у него были, салют дал – только одна пушка не отсалютовала. "Боро Ветро" тоже отсалютовал. Торговый подплыл к "Боро Ветро", и тут хитрая пушка дала свой запоздалый салют – в "Боро Ветро" дыра и раненый офицер. У капитана имя отобрали.
- Странно, почему пушка так поступила? Это было подло с её стороны.
- Кто её знает. Пытались расследовать, но канонира не нашли, поэтому засудили капитана. "Боро Ветро" ведь восточной державы, а та агрессивная.
- Вишня? – пробормотал Картава.
- А, ты проснулся, дорогой, – сказала чародейка. Взмахнула полупустым бокалом. – Как видишь, я и именитый тебя уже догнали.
- И ничего не оставили?
- Не волнуйтесь, Картава. Вина уже нет, но зато пришла женщина.
- Вишня не женщина. Вишня мой друг.
Чародейка хохочет.

8

В эти дни он был деловит.
За пределами деловитости мелькают ещё не забытые лица, звучат ранее такие привычные, а теперь отвратительные на вкус имена, когда его заново представляют тем, с кем он когда-то был знаком. Но теперь у него новое имя, он иной. Теперь эти старые знакомцы пожимают его руку и нервно интересуются: "Откуда вы?" – всякий раз боясь, что он "напомнит" им о старом. Но он не напоминает. Улыбается, как скалится – челюсть сводит.
Он снует с корабля на корабль, он похож на крысу, которая никак не может решить, где вкуснее парусина. Он отчаянно деловит.
Двухпалубные десятипушечные бригантины. Двухпалубный двеннадцатипушечный бриг.
Связки парусины, батарея бочек…
"Руслан, я в накладные пишу, что бочки с пресной водой. Только вы последнюю партию прикажите подальше упрятать, она же откровенно пахнет не по-пресному".
Мешки крекеров, связки вяленого мяса, порох…
"Картава, вы опять придумали здесь курить? Хотите диверсию устроить? Порт взорвать? Чем я вам не угодил?.. Выбросьте папиросу!.. Да не туда выбросьте, там запалы, чтоб вас!".
Полые стеклянные шары – лоции…
"Как здесь тесно… Вам-то может и ничего, вы привыкните быстро, а я же женщина, одна женщина на три корабля. Не о том думаешь, Картава. Женщин всегда винят в том, с чем мужчина не в силах справиться. Вот увидишь – первый же шторм, и меня за борт швырнут – как жертву Океану…".
Раки вновь объявился почти через месяц. Он, шаркая, подошёл к Руслану и Вишне.
- Как команда?
- Без нареканий, – сказал Руслан, – но со временем будут. Что держит моряков на этих кораблях кроме денег и имён, которые вы им пообещали?
- Угроза смерти.
- Их смерти?
- Не только. Они оставили в залог чью-то жизнь.
- Раки дьявольски предусмотрителен, – сказала Вишня Руслану. – Ударение на слово "дьявольски".
- Я служу при царе, Вишня, – сказал Главный чародей.
- Врёте. Это царь служит при вас.
- Господа, простите, я опоздал! – Картава бежит по скользкому от рыбьих потрохов причалу, балансирует бутылкой. – Господа, я сейчас!
- Значит, с командой всё в порядке, да, Руслан? – с сомнением переспросил Раки, наблюдая, как Вишня поднимает рухнувшего в башню пустых ящиков чародея.
- Если бы я сказал "нет", это бы что-то изменило? Вы уж простите, Раки, я с вами быть может никогда больше не увижусь, а вот с ними мне ещё в заохеренскую даль плыть.
- Я получил ваше послание, - сказал главный чародей. – Вот только я так и не понял, чего вы хотели.
- Просто услуга. Если у меня получится, если я зажгу двадцать три маяка, то вы освободите из "Аквариума" одного заключённого. Досрочно.
- Это я понял. Я не понял зачем. Вы о ком-то определённом? Но все участники того жалкого бунта, которых вы знали лично, мертвы.
- Вам не понять, Раки.
Глаза Главного чародея потемнели.
- Не стройте из себя страдальца, Руслан. Не стройте из себя несчастного или непонятого. У нас тут три корабля с полными командами, у которых хватает своих тараканов, чтобы отправиться плыть чёрт знает куда, а, может, как раз прямо к чёрту.
- Значит, вы согласны отпустить досрочно? Конечно, вы понимаете, что я не о преступнике каком-то, а об иных заключённых. Я это на вашу совесть оставляю, если подобное слово к вам применимо.
- Я ему говорю, и как об стенку горохом… Двадцать три маяка, и я выполню вашу дурацкую прихоть. Но пусть не становится для вас привычкой исправлять чужие ошибки, вы ещё со своими не разобрались.
Руслан оставил Главного чародея смотреть на тяжелое небо над Океаном.
Значит, Раки постарел. Он уже жалеет их.
Значит, удерживаться на своем посту он сможет ещё года два. Обреченный смотреть, как новая волна рушит то, что было построено его поколением и им самим.
Руслан не чувствует ни торжества, ни сочувствия: в роли серого кардинала Раки лучше многих, кто был до него, и уж точно получше большинства, которые придут после. Просто странно наблюдать, как жестокость и разум притупляются и стареют, как они становятся сентиментальными.

9

Сначала день, в который экспедиция должна была покинуть столицу, хотели сделать праздничным, но в семьях моряков проливали столько слёз, что корабли могли затонуть, так и не отчалив. Праздник был отменён, а точной даты отправления не знал даже Руслан. Виной был бриг "Сардоник".
- Капремонт не сделает из корыта медный таз, – ворчал Брыза.
"Сардоник" долго гнил в доках. Его нутро воняло болотом, растёкшимся на месте старого погоста. Главный корабел сказал, что если на бриг вернутся крысы – это будет удачей. По словам Вишни – только в том случае, если их отловят и привяжут к такелажу. Картава добавил, что крысы на корабле наверняка есть, но они давно мумифицировались. Руслан молчал и злился. И мечтал, чтобы заткнулись остальные.
Корабль "раздели до скелета". Через месяц, скрипя наспех прибитой обшивкой, бриг скользнул в грязную воду порта с грациозностью страуса, задумавшего сунуть голову в брусчатку, а через два дня, без особых церемоний, корабли отправились к огню первого маяка.

16 августа 2009 г. 19:16

#297031

Отлично. Чувствуется уровень ;7
Выкладывайте остальное, когда будет почищено...

16 августа 2009 г. 19:57

#297044

Очень даже интересно. )

16 августа 2009 г. 20:38

#297198

А вот и зря ненавидишь.
Рассказ очень даже хороший.

17 августа 2009 г. 9:01

#297564

Чуть не упустила эту выкладку на форуме.
Здесь чувствуется твой стиль; фактически,то,что было сказано в ГнС,выглядит как в некотором роде перекличка - не то же самое,но видна рука одного автора.
А это всегда в несомненный плюс,на мой взгляд.
Когда будет больше,скажу вещь поумнее =Р

18 августа 2009 г. 16:13

#297566

РиКа Инверс;297564: Здесь чувствуется твой стиль; фактически,то,что было сказано в ГнС,выглядит как в некотором роде перекличка - не то же самое,но видна рука одного автора.

Перекличка? В смысле по идеям - или по стилю? Надеюсь, не по сюжету, вроде не похоже.
Гы. Стрррашная тайна - когда я писала Город-На-Сваях, я не гнушалась обворовывать кое в чем Маяки) Так что дальше в Маяках будет пара вещей, которые я из лени в фанфик сунула, впрочем незначительных.

18 августа 2009 г. 16:17

#297620

По стилю,по стилю)
Хех,мои интуиция меня не подвела ^_^
*предвкушает*

19 августа 2009 г. 4:47

#297622

хочется увидеть продолжение)
а вообще, хорошо излагаешь мысли, это вот один из ключевых моментов, которые очень радуют)

19 августа 2009 г. 5:03

#297744

Большое спасибо всем за отзывы)

10

- Дела идут лучше, чем мы надеялись, – говорит Вишня.
- Всё слишком хорошо, - сомневается Руслан.
- Картава бы с тобой не согласился.
- Естественно, но его морская болезнь – единственное, чему стоит радоваться.
Третий день. И лишь поцарапанное о "кочующий" риф днище "Синистра", да пара лёгких ранений от взрыва испорченной лоции. Ни атак, ни аномалий… Ничего из того, что сделало Восточному Океану чёрную славу. Ничего из того, к чему они так старательно готовились.
Они расслабились. Стали надеяться, что весь путь пройдет, как по маслу – и такое бывало.
Флотилией управляет Брыза; корабли едва тащатся, следуя лучу лоции, висящей на носу "Сардоника". Маяки зажигает одна Вишня: мающийся Картава и ещё отравленный Руслан с нею не соперничают.
Чародейку привлекают громады маяков, смутно похожие на человеческие строения; в десять, в пятнадцать, в двадцать этажей, сложенные из грубых блоков, они бредовыми стелами восходят над Океном, будто построенные прямо на воде. Руслану же нравится наблюдать за фигурой наверху уродливой глыбы, как Вишня сжимает в кулаке шаль, взмахивает левой рукой и воздух над ядром-чашей накаляется, занимается магический огонь – слишком яркий для человеческих глаз.
- У меня скоро ресницы выпадут от такой работы, - ворчит Вишня. – Последний раз я за вас вкалываю.
К закату четвертого дня на горизонте показался пятый маяк. Здесь экспедиция встретила первую Тварь.

11

Среди легенд Государства есть легенда о том, что когда-то люди жили в Океане, но их изгнали, как самую кровавую и жестокую расу, в надежде, что на враждебной суше она найдёт свой конец – но люди выжили и забыли про Океан. Но желали вновь его покорить.
Едва ли можно развязать войну с силами природы – но предкам жителей континента это удалось. Они сражались с цунами, с поднимавшимися из глубин болезнями, с войсками Тварей, наползавших на берега. Более того – люди смогли собрать Армаду, самый большой флот, который когда-либо существовал в мире – сотни боевых кораблей, и созвать тварей на решающую битву.
Одни корабли щетинились баллистами, другие - гарпунами, в воду лили смолу, нефть и отраву, а от стараний брандеров, казалось, горел Океан. Несмотря на старания, почти вся Армада была уничтожена – чему помогли и заплывшие в нефтяные пятна брандеры – но горя хлебнули и Твари.
После этой бойни война прекратилась, земные и Амфибии – едва ли не единственная раса среди Тварей, которая хоть как-то может общаться с людьми - заключили перемирие. Люди отказались от травли Океана и потопили флагманский фрегат "Саранча" - корабль-отрава, перевозивший яды, щелочи и кислоты, из-за которых сотнями умирали противники и десятками – его собственный экипаж. Твари прекратили наступать на континент и построили двадцать три магических маяка, открывших людям Путь до самого крупного скопления островов на просторах Океана – архипелага Чаруша.
На территорию Тварей, в мир, где действуют иные законы, откуда миллиарды лет назад из Бездны Бездн выбралась сама жизнь, люди попасть не могли. Их не пускали бесконечные водовороты, неутихающие шторма, болезни, аномалии и капризные, беспрестанно "кочующие" рифы.
Потому люди не знали о существовании архипелага. Амфибии же считали Чаруш колыбелью человеческой цивилизации - на островах и правда было множество развалин: дорические колонны, амфитеатры, каменные сады… Людей привлекла мысль о необитаемой земле там, докуда невозможно добраться. Было невозможно, пока не появились Маяки, чья непонятная магия создавала колебания, которые не выносили Твари, а вместе с Тварями исчезали водовороты, стихали шторма, уходили болезни, а "кочующие" рифы уплывали в другую часть Океана, где продолжали многовековую тоскливую жизнь подводных чудовищ. Цепочку Маяков до архипелага назвали Восточным Путём.
Когда первые поселенцы прибыли на Чаруш, их обрадовали вовсе не развалины – в те времена собственная история мало волновала людей – а крупные залежи алмазов. Архипелаг стал приносить огромную прибыль.
…Сорок лет назад Шторм Орда обрушился на океаническое побережье Государства. Он не был капризом погоды: чародеи разведали, что шторм питался из того же магического источника, что и Маяки.
Говорят, это была месть Тварей. Говорят, это была кара Бога. Говорят, проснулся древний монстр. Говорят, что в Бездне Бездн была битва... Вообще, главным отличием людей от Тварей была как раз их способность слишком много говорить.
Но, что бы там не случилось, шторму хватило чародейской силы погасть Маяки. Это остановило магическое колебание, и Твари вновь заселили Восточный Путь. Дорога была потеряна.

12

Этот маяк похож на бочку. До самой крыши запеленат в лозу огромного растения; ближе к крыши оно цветет большими – с каретное колесо - желтыми цветами, напоминающими росянку.
- Просигнальте на "Сноров" и "Синистр", что на этот раз наверх поднимется наша группа, - сказал Руслан Брызе. – И дайте мне двух толковых парней.
- Будет исполнено, командующий. Но полегче там, не сядьте на мель, Маяки построены очень бестолково: подступ начинается с самой глубины, так что не застряньте в каком-нибудь бордюре.
Первый матрос, Коршун, слишком труслив для моряка. Второй, Сыровар, некогда был северным "крестьянским пиратом" - его сотоварищи славились тем, что грабили баржи, гружённые рыбой, которую же сами для хозяев и ловили; вид у него слегка дебильный, а одной из ярких его черт является – вернее, отсутствует - язык. Руслан никогда бы не отнёс этих парней к разряду "толковых", но Брыза единственный на кораблях не чародей, которому он доверяет.
Шлюпку яростно баюкает, уносит к югу; пришлось чаровать, чтобы помочь морякам. Сквозь магическое зеленоватое течение Руслан смог рассмотреть то, что Брыза назвал бестолковой постройкой. Каменная кладка идет из темной глубины: серые блоки переливаются, как отполированные. Кладка повторяет каждый изгиб дна, плавно поднимается из воды и переходит в гладкие стены Маяка. Вблизи здание ещё меньше походит на строение, скорее на вздувшийся прыщ. Корни гигантского растения, облепившего маяк, единственные смогли пробить брешь в нерушимой кладке и впиться в дно. Цветы источают тошнотворный запах разложения.
Коршун выпустил вёсла и замотал головой.
- Плохая идея, чаро, - забормотал он. – Здесь наверняка есть Твари.
- Нет здесь никого, - сказал Руслан. – Твари боятся Маяков.
"По крайней мере, так было до Шторма", - признался самому себе Руслан. Он загасил постыдный порыв вернуться на корабль и набрать действительно толковых парней, да и Вишню с собой позвать. Если бы вся магия была при нём.
Ступени винтовой лестницы Маяка поднимаются из воды, с самой глубины: они гладкие и кривые; тот, кто сделал их, ног не имел и знал о них разве что понаслышке. Чёрная дыра – вход в Маяк – пахнула сыростью и удушливой вонью цветов. Сыровар мачете разрубил корни и шагнул внутрь.
- Вы зажжете факелы, чаро?
- Ручками зажигайте, мне не до фокусов, - рявкнул Руслан, косясь на идущего в арьергарде Коршуна – тот всё порывается отстать.
Растение оплетает Маяк и изнутри – тонкие стебельки, иногда оканчивающиеся иссушенными черными ягодами, мозаикой обвивают блоки. Запах перестал давить на обоняние и стал ощутим уже физически; он пропитал Маяк и с каждым шагом отравляет их, словно газ.
- Не думал, что цветы могут так вонять, - с отвращением сказал Сыровар. К удивлению чародея, отстать моряк уже не пытается, скорее наоборот – идет почти в обжимку с Русланом, наступая тому на пятки.
Лоза становится толще, рядом с площадкой она уже с человеческий торс. Они подошли к сердцу растения.
Сыровар ступил на площадку с ядром - сразу рванул обратно, спиной на Руслана. Чародей потерял равновесие и толкнул подошедшего вплотную Коршуна. Руслан пытается удержаться на узких ступенях, цепляется за колючие стебли, с треском отрывая их от стены, а стоявший за ним моряк кувырком полетел вниз.
Тонкая зеленая спица вышла между рёбер Сыровара. На спице трансформировался нарост, зацепил трепыхавшееся тело и потянул наверх. Ещё живой моряк вцепился в ворот Руслана и утащил с собой.
Закатный свет льётся на площадку маяка, преломляясь на лепестках красочных растений. Множество зелёных спиц-лапок, сгибаясь в суставах, выходят из красного соцветия, напоминающее акулий зев. Оно болтается прямо над чашей.
Ворот порвался, и Руслан с глухим чмоканьем упал в горячую гнилую лужу – месиво из останков рыб и непонятных существ. В тот же миг в Сыровара, словно осы, впились лапки Твари и разорвали тело на пять кусков.
Чародей выкатился на лестницу, швырнул за спину ком огня. В светоче не было ни искры зеленого пламени, он был огромен, даже в лучшие свои дни Руслан не создавал такого. Чародей, соскальзывая, успел скрыться за поворотом, когда огонь ударил в чашу маяка и, усиленный магией ядра, взорвался, сотрясая фундамент.
Руслан сел на ступеньку и устало уткнулся лицом в колени. Невыносимый запах дурманит, чародей давится рвотными спазмами, но всё же ему удалось остаться в сознании, когда новая группа во главе с Вишней вошла в Маяк.
Чародейка стащила его вниз и с последних ступенек пинком отправила в ледяную воду. Слизь тяжело отделялась от тела, Вишня ногтями её соскребала, пока Руслан с тупым непониманием рассматривал перекинутый через борт лодки труп Коршуна со сломанной шеей.
Позже он узнал, что магический огонь выжег площадку Маяка, оставив на ней только чашу-ядро и пепел.

13

- Знаете, что я думаю, - заявил Картава непререкаемым тоном, - хорошо, что вы туда пошли, а не Вишня. Она на вид только такая бравая, а трусиха та ещё на самом деле.
- Я и сам рад, если можно так сказать, - пробормотал Руслан с другого конца каюты. – Вы когда-нибудь слышали о подобных существах?
- Ничего я не слышал. Да ведь этих Тварей край непочатый, на всякий вкус и цвет. Забудьте о ней, ручаюсь, что ей подобных мы больше никогда не увидим. А даже если и увидим, всё, что мы сможем сделать, это похвастаться: "А! Точно такая же когда-то пыталась меня сожрать!".
- Вы бы на свой корабль вернулись, Картава.
- Пытаетесь от меня избавиться? Ха. Я бодр, как никогда прежде. Мой организм прошёл полное очищение.
- Жаль, что то же самое не произошло с вашей головой… - Руслан закрыл ладонью глаза. - Знаете, а ведь это только начало.
Картава в ответ только плечом повёл. Задумчиво хлебнул из горла грязной бутылки.
- Вы бы лучше о себе подумали. В вас яда на целую гадюку хватит.
- Это метафора, или вы действительно обеспокоены моим здоровьем?
Полный чародей вновь хлебнул, с сомнением посмотрел на бутылку, поболтал ею и протянул коллеге: "Будете?"
- Увольте. Картава, вы чем-то озабочены?
- Кораблём своим я озабочен. Во-первых, у него течь. Впрочем, ничего нового я вам этим не скажу, поскольку течь у него была с самого начала, просто её хитро замаскировали. Во-вторых, команда. Меня они не любят, знаете ли, кажется, что только моё присутствие заставляет их продолжать плавание.
- Им угрожали, - с сомнением сказал Руслан. Голова гудит всё сильнее, меньше всего сейчас хочется думать о проблемах Картавы. – В их глазах вы просто надзиратель. Ничего страшного, никуда они не сбегут. На карте будет видно, если корабль повернёт – их семьи казнят сразу же. Я сомневаюсь в милосердии царевича, он показался мне типом крайне неприятным и дотошным.
- Царевич не так уж и плох… - пробормотал Картава. – А насчёт карты… Ну, вы ведь знаете, как это работает – имена, названия и всё такое… Как вас на карте видно, так и корабль.
- Такое же заклинание наречения?
- Ага, только в корабле оно накладывается на зачарованную доску – ума не приложу, где она там вмурована, но если она опустится ниже уровня Океана, название корабля исчезнет с карты, и его будут считать потонувшим.
- Не собираются же они корабль топить? Я вас умоляю!
- Доску можно вытащить или, на худой случай, сломать. Вот только по закону Государства корабль без зачарованной доски становится пиратским, а весь его экипаж – смертниками. Знаете, на "Синистре" компания отчаянная набралась… Да что это я! Вам отдыхать надо.

14

…Странно.
Дурнота и оцепенение схлынули, на него упала толща воды: она могла бы раздавить, но он родился в Океане, умерев, он станет его частью, и именно Океан убьёт его.
Он на чёрном дне – либо наверху ночь, либо верх так далеко, что свет не доходит. За сотни лет подземное течение похоронило его в песке, в колыбели его змеиных колец растут скудные в этой темноте водоросли, плавают фосфоресцирующие уродливые рыбы.
Только одно условие для его существования – покой. Гармония.
Но не в этот раз. Размеренный, спокойный ритм… сбился с такта. Едва заметная фальшь, но он чувствителен к фальши.
Что-то настойчиво зудит над ухом, что-то медленно приближается.
Он из тех творений Космоса, что живут во сне. Он спит почти всё своё существование и, как никто другой, может контролировать и изменять мир видений, но в этот раз ему снится то, что не должно. Сны смутные, злят, – он не может ни изменить, ни понять их. Что-то нарушило гармонию Океана.
Он пока не хочет просыпаться – надеется, что всё разрешится само собой…

- Кошмар? – заботливо спросила Вишня. Она отложила в сторону книгу и сделала светоч ярче. – Можешь поспать ещё, ночь пока.
- Мне приснилось, что я – океаническая Тварь, - хрипловато пробормотал Руслан. – Вроде дракона.
- И как ощущения?
- Чушь… Ты давно здесь сидишь?
- Не так долго, как тебе хотелось бы. Сменила Картаву. Еще вечером отлучалась, Маяк зажигала.
- Без проблем?
- Думаю, проблемы предпочитают тебя.
Руслан вгляделся в её профиль и только сейчас увидел – нос у неё с едва заметной горбинкой. В болезни ощущение собственного существования обостряется, что-то настолько незначительное, как морщинка в уголке губ, становится слишком важным, отвратительно реальным.
- А если я тебя спрошу, за что у тебя имя отобрали?
- То я отвечу. - Она улыбнулась. – Да вот разве ты в том состоянии, чтобы слушать мои мытарства?
- Вдруг убаюкаешь.
Вишня наматывает на палец засаленную каштановую прядь.
- Я в жизни только раз кого-то убаюкала… Я дура, если честно. Детям нужно, чтобы мама всегда была рядом, чтобы пела им колыбельные.
- У тебя был ребёнок?
- Есть ребёнок. Правда, какая я ей мать… Спрашиваешь, за что у меня имя отобрали? За преданность. За глупость.
Я ведь от рождения именитой была, не как чародейка, конечно, меня звали Марина - отец был ремесленником. Когда училась магии, познакомилась со своим рыцарем, ещё до выпуска мы поженились, а после выпуска я получила новое имя – Раслава. Ребёнка ему родила. А потом рыцаря моего на тёмной улице зарезали по причине политической. Суда не было, да и не собирался никто что-либо выяснять, но я знала имя убийцы, я не могла оставить это вот так просто без ответа. Я мести хотела. А потом ублюдок этот пришёл ко мне сам, во плоти, угрожать стал: если не угомонюсь, то и меня и дочь мою на тот свет отправит. Я будто онемела тогда, подумала ещё, что испугалась слишком, от ужаса и с места не сдвинусь. А потом, когда всё было кончено, поняла, что вовсе я не испугалась, а потеряла голову от ярости.
- Ты убила его?
- Всего-то одно простое, как топор, заклинание. Меня в суд потащили, повесить хотели – я ведь не хухры-мухры кого убила, он из важных был - но за меня царевич заступился. Сказал, чтобы у меня забрали имя и дочь, а саму не тронули. Царевич взял меня тайно на службу. Отказаться-то я боялась, дочку мою увезли не знаю куда. С тех пор я и служила ему, а вот теперь, когда он докарабкался-таки до трона, опасной стала, знаю много. Напоследок дочку показал, повзрослела та, но мы друг друга и не узнали почти. Мне даже больно не было.
- Лишённая имени чародейка. Тебя на картах не видно, - пробормотал Руслан. – Это в духе царевича. А Картава тоже ведь безымянный… Неужели и он?
- Да. Последние два года мы вместе работали. Что-то вроде тайной полиции – на самом деле сборище хитрых ублюдков и доносчиков.
Вишня легла на край постели, головой ему на грудь.
- Маяк Картава зажжёт, спи.

15

Картава зажигал маяк как папиросу: с двумя осечками. Зато полыхнуло – будь здоров. "Спалил себе все брови, как мальчишка", – бормотала Вишня. Это был восьмой маяк и середина второй недели.
Руслан стоит на мостике рядом с Брызой, активирует новую лоцию – после того случая с тварью, его магия будто бы полностью восстановилась.
- Сегодня море бестолковое, - сказал капитан. – Видели, что с волнами творится? То в водоворот сходятся, то расползаются. Что-то там неладно на дне, обойти бы.
- Будет хуже, если от Пути отойдём. Здесь хоть Твари попроще, - заметил Руслан. Лоция замигала, упала на палубу в брызгах искр и осколков. Чародей мерзко выругался сквозь зубы, колотя ладонями занявшиеся полы плаща.
- Вы иногда Тварей опасней, - сказал Брыза.
Корабль дёрнуло.
- Видите, - проворчал моряк. – Заносит. Зажигайте быстрее шарик этот, маяк сзади почти не видно.
Руслан достал новую лоцию.
- Капитан! Со "Снорова" сигналят! У них беда!
"Сноров" повело - корабль спешно повернул, сильно кренясь на бок. Прямо по курсу корабля волна вспенилась, появился длинный зелёный гребень, фосфоресцирующий в сумерках.
Чародей ударился плечом, когда "Сардоник" развернулся. Брыза оттолкнул рулевого и намертво вцепился в штурвал. Справа по боту занялся подводный пожар – ярко-красный гребень вылупился из волн. Тряхнуло.
- Она нас ударила! – взъярился Брыза. – Чего вы стоите? Пальните в неё чем-нибудь!
- Издеваетесь?! Хотите её ещё и разозлить?!
Алый огонь исчез, на поверхности мелькнуло в золотую чешуйку пузо.
Далекий крик прилетел на "Сардоник" с северным шквалом. "Сноров" скользит на боку, пытаясь разойтись с зелёной Тварью. По его левому борту, вонзая в доски коготки, ползут существа, похожие на жаб в два локтя высотой. Ветвистая молния пробежала по кораблю, выжигая Тварей и оставляя быстро тающий огненный след - Вишня.
Руслан перегнулся через борт "Сардоника" – на корабль упорно взбираются "жабы" с алыми перепонками на лапках. Чародей едва успел увернуться от прицельного плевка. Борт корабля задымился.
- Ядовитые, заразы… - пробормотал Руслан.
- Какие ещё заразы? – насторожился Брыза, отворачиваясь от рулевого.
- Не ваше дело, я их спалю.
Руслан подкинул в ладони лоцию и бросил в ближайшую тварь. Повинуясь безмолвному приказу, магический шар взорвался на лету, отхватив одной жабе голову, другой - половину тулова.
Первая тварь метко прыгнула на борт, плевком выжгла путь среди такелажа и получила удар абордажной саблей по голове от юнги. Следующая за ней отхватила моряку руку и успела прожечь в нём дыру, прежде чем отправилась следом за сестрой.
Огромная рыбина повторила кувырок – жабы отцепились от корабля и упали в воду.
- Вы говорили, что я хуже Тварей? Может, этих? – поинтересовался Руслан у Брызы, наблюдая, как алый и зелёный плавники растворяются во тьме глубины.
Капитан оглядел дымящийся борт "Сардоника".
- Я не отказываюсь от своих слов. По крайней мере ни одна Тварь ещё не пыталась поджечь корабль, на котором сама же и плыла.

16

- Грязный слушок про тебя на "Снорове" ходит… Не может быть, чтоб не ходил.
- Ну и? Я тут единственная женщина, про кого ещё этим бедолагам слушки распускать.
Вишня без интереса листает книгу.
- Тем более когда это правда, слушок и не слушок уже, - добавила она; потянулась и отобрала у Руслана одеяло. - А тебе что, обидно за меня?
Вишня сбросила с постели книгу.
- У Картавы беда. Я чувствую. Он мой друг, я за километры почувствую, что у него беда. На "Синистре" капитан перетрухнул, когда Твари напали.
- На "Синистр" никто не нападал.
- Лучше бы напали, со стороны им страшнее смотреть было. Вам-то повезло, можно сказать, двоих всего. А вот на моём – сразу пятерых. Такая глупая смерть – сдохнуть из-за того, что в тебя кто-то плюнул… Вот за что я Тварей не люблю. Они настолько нечеловечны, что кажутся придуманными людьми. Мне от Картавы каждое утро письма прилетают. На, читай, командорище.
Она пихнула ему голубую бумагу в полосках от сгибов оригами. Руслан разворачивает её с нескрываемым отвращением: мерзко, муторно читать чужие письма, думает чародей. Чужие письма, адресованные не тебе. От Картавы к Вишне.
Бессмысленное пьяное щебетание письма оборвалось на середине – резко и вызывающе, на слове "Раслава". До конца послания оставалось пять сухих строк.
"Раслава, разброд в команде. Там два лагеря. Убьют кого-то, наверняка. Может, меня, да сам виноват. А именитому скажи, чтобы не совался сюда. Если с ним случится что, бунт будет на всех трёх. Сама тоже не лезь ".
- Он преувеличивает.
- Только не Картава! – с ноткой презрения сказала Вишня.
- И что ты предлагаешь?
- Я утром на "Синистр" полечу. Тебе туда соваться действительно не стоит. К черту этот корабль этот корабль, пускай что хотят, то и делают, мне бы только Картаву забрать, сам ведь не уйдёт.

17

Она почти успела.
"Синистр" развернулся на рассвете, оставив за собой пузыристый шлейф, четыре ямки в волнах от мешков с трупами да лодку с двумя связанными моряками.
Вишня вспрыгнула на борт "Сардоника", раскинула руки, готовясь к полёту…
По мачте "Синистра" побежала голубоватая молния, занявшая огнём паруса. Молния шла вверх, из одного центра к белому стаду облаков. И Вишня опустила руки, вернулась на палубу.
- Так и ушёл, безымянным, - сказала она горько, жуя губу.
"Синистру" бы уйти на волю – пусть охваченному огнём – но он бежал по обратному следу маяков слишком поспешно, неосторожно, будто бы думал, что сейчас оставшиеся два пойдут вдогонку. Корабль сел на "кочующий" риф. Сел основательно, с силой, и это разбудило Тварь.
Океан закипел, "Сноров" и "Сардоник", спешно уходивших прочь, замотало в штормовой горячке. Только и радоваться оставалось, что "Синистр" ушёл далеко и места достаточно, чтобы громадная Тварь, похожая на камбалу, поднялась из воды, досадливо стряхнула с шипов позвоночника ещё горящий корабль и плюхнулась поверх него.
Штормит, волны кидаются на борта кораблей, снося их с курса лоций. Лодку с пленными моряками смело сразу же, потому никто так и не узнал, что за бунт случился на потопленном "Синистре".

18

"Знаешь, он был умнее, чем любил казаться. Он вырос в центре континента, там, где свежей океанической рыбы на вкус не пробовали. Он был сыном незнатного ремесленника, средненький из семерых. Шалопай и разгильдяй; слонялся по городу, дружил с кошками, и знать не знал, что он волшебник, пока один провинциальный мастер-чародей не вздумал набрать учеников с улицы. Взял и Картаву – тот так и не понял, почему, всё шутил, что кошки насоветовали.
Было их, учеников мастера, десятеро. Картава любил мне про них рассказывать. Он называл их братьями и сестрами. После смерти мастера ученики разбрелись по континенту, почти у всех была несчастливая судьба - ты знаешь, что случается с чародеями-недоучками. В университет в столице поступили только двое из них: Картава и один из его братьев, он сейчас именитый - Родерик.
Ни строгие университетские порядки, ни стольные законы не вытравили из Картавы бездельный дух. Шкодил он на грани тюрьмы, но талантлив был в чародейском искусстве, никто не оспаривал. В общем, однажды Картава переборщил со своим шалопайством: выучил где-то запретное заклинание наречения.
Ты понимаешь, что это за заклинание. Наводя его на человека, на доску корабля, на центральную стелу в городе – да на что угодно – ты даёшь имя, которое будет видно на картах Государства, которое даёт привилегии и возможности. Глупо нелегально использовать заклинание наречения, когда имена регистрируются царскими секретарями… Было бы глупо, если бы имена давались только для привилегий, но ведь есть ещё наречённые в наказание: те, за кем необходимо следить. Слышал о таких? Им дают вовсе не имена, а прозвища; их и называют "обозванные". Я встречала таких, у них прозвища что-то вроде "Выродыш", "Клятый", "Ублюдок" и всё такое, у царских секретарей фантазия небогатая. Обозванные хотят потерять своё "имя", но снять заклинание может только тот, кто умеет его наводить.
Картава выучил заклинание наречения ради одного из своих "братьев", бывших учеников мастера, который крупно проштрафился, служа у опального удельного князя. Князя того повесили – к слову, за дело – а всех его приспешников обозвали. "Брат" Картавы хотел покинуть Государство, уплыть в другую страну, всё говорил, что его там жена ждёт, а ты же знаешь Картаву, он совсем не умеет думать наперёд. Нашёл он это заклинание невесть где, выучил, снял с "брата" обозвание, и тот исчез с карты Государства и из-под надзора секретарей навсегда.
Молчал бы себе в тряпочку Картава и всё бы было хорошо, но у него же язык длинный, как у муравьеда, проболтался он Родерику, а тот его и заложил. И не сносить бы Картаве головы или же жизнь всю пробулькать в "Аквариуме" – прости, пожалуйста, - но тут замаячила тень царевича. Мол, я за вами следил, у вас талант, такие, как вы, мне нужны, глупо портить жизнь из-за одного заклинания - и далее по нотам… В общем, Картава поступил к нему на службу".
Вишня сидит в углу каюты. Белый профиль с чёрными рыбьими глазами. Сейчас она некрасива. Хотя вряд ли её когда-нибудь считали красавицей, но в этот момент она будто бы превратилась в океаническую Тварь.
- Мне жаль, Вишня. Он был хорошим человеком.
- В отличие от тебя и меня у него никогда не было имени, хотя он заслужил его больше кого бы то ни было. И уж точно больше этого Родерика, - она произнесла имя с откровенной издёвкой, - который сейчас, представь себе, подсиживает потихоньку Раки. Новое поколение мерзавцев. Хотя уж лучше сорок раз Раки, чем выродки вроде этого; Раки хоть умён, у него есть гордость, а у этого выскочки бесконечный комплекс провинциальной неполноценности… Руслан, что ты пишешь?
- Отчёт.
- Тьфу ты. А как ты их хоть назад отправляешь? Чародейские птицы далеко не летают.
- Далеко нет, но до ближайшего зажжённого Маяка запросто. Кто пойдёт вслед за нами, соберёт мои отчёты.
- Кроме нас это никому не надо, - сказала чародейка.
- Вишня, после того, что произошло, надо быть осторожнее. Тебе лучше вернуться на "Сноров", следить за командой.
- Никуда я не уйду. – Она обняла колени и уткнулась в них лбом. Едва слышно пробормотала: - И вообще, капитан на "Снорове" не такой дурак, как на "Синистре". Не будет там никакого бунта. Они знали, на что шли.

19

Десятый Маяк и пятница. Он послал Вишню и совсем не был удивлён, когда лодка вернулась обратно ни с чем. Моряки на вёслах убийственно угрюмы, зато чародейка сияет, как лампадка.
- Руслан, ты должен поплыть со мной! – орёт из лодки Вишня. – Ты должен это увидеть!
"Пойти с ней, оставить корабль без присмотра? О чём она думает!"
- Руслан, не артачьтесь вы, - посмеивается Брыза. – Она наконец-то улыбнулась, сходите вы на этот Маяк, видно, интересное там что-то.
Чародей сплюнул. Он прыгнул с корабля и полетел, умело направляясь в сторону лодки, радуясь переполняющей его магии. Как давно он не чувствовал себя таким свободным, как давно он не мог колдовать во всю силу. Лодка прыгнула на волне и приземление получилось болезненным.
Вишня затараторила: "Ты точно должен это увидеть. Они просто замечательные!".
- Кто – они? – спросил Руслан, потирая поясницу.
- Твари!
- Твари – замечательные? – поражённо переспросил чародей.
- Лучше молчи, пока не приплывём, там увидишь.
Десятый маяк похож на трубу подземной кузницы; гладкие стены, без малейшего следа швов, заканчиваются тремя несимметричными зубцами с куполом.
Подъём наверх оказался не из простых: ступени так высоки, что по ним скорее ползешь, чем идешь. А награда…
- Матерь… И ты за этим меня позвала? – спросил Руслан скорее у спрятанного за куполом Маяка неба, чем у Вишни. – Что это вообще такое?
- Не видишь? – Чародейка подняла на руках самую маленькую Тварь. – Они просто очаровательны.
Размером с локоть, мохнатые, с крошечными руками обитатели Маяка походят на обезьянок, только уши у них такие большие, что волочатся следом, собирая с пола пыль и каменную крошку. Вся стая – сорок кучерявых голов – скосила на Руслана радужные глазки и оскалилась в пугающем приветствии.
- Матерь, - пробормотал Руслан, изучив осклабленные пасти. - Вишня, немедленно отпусти это, вдруг укусит.
Мартыш захлопал в ладоши и закурлыкал.
- Можно я возьму себе одного? – Вишня потёрлась щекою о зеленоватую шерстку.
- Нельзя, фу, брось его!.. Вишня!
Крупная алая Тварь подошла вплотную к Руслану, набычилась и с вызовом в прыжке ткнула мохнатым пальцем в грудь чародею. Вишня расхохоталась: "Смотри! Лучше бы тебе не обижать меня, командорище, ему совсем это не нравится!".
- Я оторву этому хозяину гарема оба уха и ещё кое-что, если он от меня не отойдёт. – Обезьян скандально закурлыкал, непонятно как взбежал по абсолютно гладкой стене и дернул чародея за грудки, приближая к претенциозно оскаленным клыкам. Руслан оттолкнул алую голову.
Чародейка захохотала. Руслан оправил воротник и резким движением послал в центр площадки белый разряд. Светоч ударил в чашу, и Маяк вспыхнул.
Минуту слышно было только одно растревоженное курлыканье, но тут поднялся непередаваемый вой. Обезьянки заметались по площадке, натыкаясь друг на друга, сбиваясь, кружась на месте и, в конце концов, прыгая с площадки в Океан. Чуть позже рядом со стремительно разгорающейся чашей остались только чародеи.
- Что с ними? – спросила Вишня. – Они же разобьются!
- Твари не выносят огня Маяков, ты же знаешь, - сказал Руслан, озабоченно смотря на магическое ядро. Его светоч был слаб, но магический огонь занимается быстро. Ещё пара минут, и можно сгореть заживо.
Вишня бросилась к краю - на секунду чародей испугался, что она спрыгнет, но женщина только выглянула за парапет.
– Ты посмотри!
Обезьянки свернулись цветными клубками и, распахнув огромные уши, медленно планируют в воду. Подступы к Маяку раскрасились разноцветными кляксами.
- Красота, - вздохнула чародейка.
- Насмотрелась? Пойдём уже, пока не сгорели.
В лодке Вишня сказала:
- Ты невыносим. Я позвала тебя сюда, чтобы ты хоть немного развеялся, расслабился, а то сидишь в своей каюте, вызверился.
- Вишня, не надо меня веселить, у меня от твоих развлечений голова раскалывается. Чего ты вдруг вздумала меня сюда тащить?
- Раз Картавы больше нет, я решила трепать тебе нервы за двоих, - сказала чародейка. Она перегнулась через борт лодки. – Смотри! – всплеснула руками.
Руслан сдался и посмотрел в воду. Тёмное дно расчерчивается десятками плавников-ушей – они переливаются, раздуваются фатой, ловя течения. Мохнатые тельца, похожие на клубки цветных водорослей, волочатся следом за плавниками…
- Чаро… - пробормотал один из моряков. – Они собрались вокруг нас…
Радужное кольцо плавников вокруг действительно становится плотнее. Лодка начала раскачиваться. Из воды выныривают крошечные руки, до дорожи похожие на ладошки детей, цепляются за борта лодки.
- Они хотят нас перевернуть! – закричал моряк.
- Я бы сказал, они хотят нас потопить! – возразил Руслан. Лодку резко тряхнуло, и второй моряк свалился в воду. Мохнатые тельца обступили его, плавники обмотали тело, увлекая на дно.
Руслан опустил руку в воду и послал электрический разряд. Твари в панике разметались, и моряк, немного оглушённый, но живой, взобрался обратно в лодку.
Чародей послал ещё один заряд, да такой, что волосы на голове встали дыбом. Твари в панике метнулись в сторону открытого Океана, неподвижными остались только два угасших, измочаленных комочка.
- Вот, видишь, какие они замечательные, - зло рявкнул на Вишню Руслан. – Чуть не убили нас!
Но Вишня не слушает, смотрит вслед Тварям и усмехается.

20

…Сбой. Фальшь. Что-то нарушило размеренное биение сердца Океана, и теперь мерный ритм превратился в хаотическую пульсацию.
И ещё – крик. Он родился далеко на севере; до него, спящего на дне, доходит лишь тихий-тихий шепот, но он узнал этот крик, этот отчаянный, ни с чем не сравнимый вопль. Заслышав его, обитатели Океана впадают в панику.
Только он не поддаётся. Те, что кричали, были созданы таким же, как и он, только тот предпочитал бодрствовать. Силы их не то чтобы равны, сколь слишком различны: у него сила сна, у того сила яви.
Нет, дело в другом. Чужой разум, лишенный привычной Океану гармонии – вот, что внесло фальшь и исковеркало его видения.
Ему снятся тросы и мачты, смутные образы ботинок и бочек; он уже обоняет запах пороха и чувствует вкус пресной воды…
Впервые за сорок лет он открыл глаза и поднял голову.
Где-то далеко звучит неумолчный крик, и приближается тот, кто изуродовал его сны.
Он смотрел из глубины и ждал.

19 августа 2009 г. 17:14

#297762

Продолжение! *унесла читать и обдумывать*

Добавлено через 12 часов 1 минуту 23 секунды
С временами некоторая заминка: Вишня взмахнула бокалом,но через пару строк "чародейка хохочет". Тогда уж логичнее "расхохоталась",нэ?

В остальном мне невероятно вкусно читать эту историю. Это необъяснимо; но сами слова кажутся подогнанными и складывающимися в целостную картинку ^__^

Добавлено через 5 минут 6 секунд

olonka777;297744: они бредовыми стелами

А точно не "стеллами"?

20 августа 2009 г. 6:42

#297896

РиКа Инверс;297762: С временами некоторая заминка: Вишня взмахнула бокалом,но через пару строк "чародейка хохочет". Тогда уж логичнее "расхохоталась",нэ?

С временами у меня действительно вечная заминка, но именно в этом отрезке я особого конфликта не вижу. Хотя ещё подумаю на не сонную голову)

РиКа Инверс;297762: А точно не "стеллами"?

Точно) Стелы они, стелы.

РиКа Инверс;297762: В остальном мне невероятно вкусно читать эту историю. Это необъяснимо; но сами слова кажутся подогнанными и складывающимися в целостную картинку ^__^

*краснеет* Спасибо) Гигантское спасибо за замечания и за отзыв)

20 августа 2009 г. 9:19

#297902

olonka777;297896: Точно) Стелы они, стелы.

*уяснила)*

olonka777;297896: *краснеет* Спасибо) Гигантское спасибо за замечания и за отзыв)

Хехе,это что...Я ещё в ГнС отметилась ^__^

20 августа 2009 г. 9:25

#298462

21

Двенадцатый Маяк показался на рассвете. Ничего впечатляющего, просто грубый конус.
- На этот раз мы долго добирались, – сказал Руслан Брызе, потягиваясь.
- А разве вы спешите? – рассеянно спросил капитан. – Вы засоня. Не смотрели ещё за борт? Нас опекают.
Корабль идет медленно, но даже на такой скорости трудно что-то рассмотреть в глубине. Если бы они не светились.
Чародею стало дурно.
- Увидели? – спросил Брыза. – Ночью к нам пристали, косяк целый. Думаю, их вы привлекли. Вон, за "Сноровом" тоже шлейф тянется. За вашей коллегой.
Алый, едва заметный блеск под водой. Очертания смутные, но образ лёгко достраивают память и воображение – всё, до малейшей точечки на пурпурном плавнике, до узора на чешуйчатом брюшке.
- Проблем от них нет, – сказал Брыза. – Всяко лучше, чем Твари.
- Эти рыбы хуже Тварей.
- Для вас быть может, а вот для нас неплохое лакомство. Говорят, из чародеянок хорошая закуска к рому выходит.
- У нас их называют разрытками. Вы собираетесь есть тварей, которые сами могут питаться людьми?
- Если люди не будут есть тех, кто не прочь съесть их, знаете, кулинария потеряет свою остроту. Не будем мы их ловить, не переживайте, пёс знает, что они перед этим ели. Вы уже уходите?
- Я спать.
- Ну надо же, а Маяк?
- Это Вишня.
- Так скажите ей сами, а то если вы второй день признаки жизни подавать не будете, она ещё подумает, что мы вас за борт вышвырнули.
Чародей закрыл ладонью глаза.
- Потом, потом вы мне всё скажете…
В каюте он уткнулся в сырую, провонявшую потом, чернилами и перегаром постель. Немного пахнет духами Вишни, но сейчас он не хочет думать о ней. Он вообще не хочет думать.

22

В тот раз ветер резко переменился посреди весны и принёс с Океана грозы. Когда в комнату к Роману зашёл Рит, ливень шёл уже три дня с короткими перерывами, прибрежные районы затопило, да и в верхних кварталах бродячие собаки скорее плыли, чем шли. В чародейском квартале между башнями навесные мостки, благодать, можно вообще не спускаться на землю. Только смотреть с высоты на тонущий город.
Рит выпил трёхдневный запас рома и рассказал о большом плане. Они так и говорили: "о большом", а иногда даже и "о Большом".
Оказывается, главным у этих "заговорщиков" был чародей Рорат. Роман многое о нем слышал.
Отцом Рората был большой именитый, некогда помогавший Раки стать Главным чародеем и таинственно исчезнувший вскоре после того, как ему это удалось. Говорят, Раки сгноил его в тайном подземелье "Аквариума", хотя всё в тюрьме чародеев было тайной.
Рорат никогда не вёл себя так, будто смерть отца ему в тягость, он даже был у Раки на хорошем счету. Талантливый, находчивый, хитрый, Рорат выделялся из серой массы аспирантов неординарным умом и соответствующими амбициями. Стоило подумать о том, что подобный человек не прячется за мишурой Больших Планов, которые никогда дальше самих планов не идут. Нет, Рорат был из тех, кто доводит дело до конца.
"Я был кретином, - думает Руслан. – Тогда просто шли дожди. Неделя непрерывных дождей".
Рорат был рад Роману. Жадность и воодушевление, с которыми он говорил о своём большом плане, новоприбывшего чародея развеселили.
- Ты хочешь их посадить?
- Нет, я понимаю, что это невозможно. Но я знаю, как это использовать правильно, кому сказать, кого подтолкнуть. Потом будет больше, но пока начнём с малого. В нашем случае придётся пустить дым вперед огня.
Рорат прислонился лбом к стеклу, по которому снаружи стекали потоки дождевой воды. На верандах грохот ливня оглушал, тогда Роман подумал, что это самое дурацкое место для беседы.
- Я попросил Рита, чтобы он тебе рассказал, – сказал Рорат. – Знаешь, ты умнее остальных. Схватываешь гораздо лучше. Ты из тех, кто способен понять.
Рорат виновато улыбнулся. Роман подумал о том, как сильно похудел его собеседник за этот месяц, как впали глаза, очертившись тёмными синяками.
"Я был кретином, но мне хватило ума понять, что он тонул".
- Не неси чушь. Раз я пришёл сюда, значит, я этого захотел. В конце концов, не бывает дыма без огня. Я буду тем, кто тебя понимает.

23

- Ты не представляешь, что там было, – с такими словами Вишня разбудила его. Её расширенные зрачки, самодовольная улыбка, оголившая пожелтевшие зубы, исцарапанные руки… Он соскучился.
- Там была Тварь!
Руслан тряхнул головой и забормотал: "Стой, не тарахти, где Тварь, о чём ты вообще… тебя два дня не было и ты…".
Вишня схватила со стола стакан и выплеснула ему в лицо остывший чай.
- Проснулся? А теперь слушай. Я была на Маяке, а на Маяке была Тварь. У неё было семь… а может, и восемь голов. Чешуя, лапы - они были по всей площадке… Нет, не объясню, этого монстра видеть надо. Неуклюжая оказалась, легко её пришибла. Вот подарочек будет тем, кто за нами следом пойдёт, её останки от стенок отскребать.
Руслан вытер лицо простынёй.
- А разрытки?
- Чародеянки? Ещё за нами тащатся. Вот так конвой. Что самое паршивое, Маяков они совершенно не боятся.
- Это не Твари, это просто рыбы, - с отвращением сказал Руслан. – Что им Маяки…
- Что, эти рыбы пригребли с плохими воспоминаниями? Потому что заключённых "Аквариума" кормят ими?
- Буквально пичкают.
Как удержать чародея в камере? Только лишив его магии.
- Значит, там действительно стены-аквариумы? И до черта этих рыб?
Если окружить его коконом, давящим силу чародейства, если кормить его ядом, отравляющим тело.
- Вишня, что за праздное любопытство?
- Ты просто себя не видел. Серый весь, ещё немного и либо позеленеешь и тебя на меня вырвет, либо побелеешь и грохнешься в обморок. Сразу говорю, – подняла руку, – предпочитаю последнее.
Руслан выдохнул сквозь зубы.
- Когда разрытки чувствуют магию, то мало чем отличаются от пираний. Они разрывают мага на части, - сказал он.
- Значит, в "Аквариуме" так убивают? – Она пожевала губу. – Ну надо же, какие тайны я открываю в стране, где практикуют "мягкую" казнь.
- Думаю, это был вариант пожестче. Слышала о мятеже чародеев?
- "Бунт Рычащих"? Угу, постфактум. Я далеко от столицы была тогда. Говорили, мятежники были самых разных чародейских титулов, что они планировали подсидеть Раки, и в ещё одной бредовой теории говорили про революцию. Как я понимаю, ничего такого вы и не замышляли?
- Нет. Они говорили, что нашим лидером был чародей Рон, хотя он к нам никакого отношения не имел. Его замели заодно, так же, как и ещё нескольких неудобных. На самом деле нас было всего семеро и лидером был аспирант Рорат.
Вишня нахмурилась.
- Не старайся, ты про него ничего не слышала. Хороший был парень. Он хотел перемен, но не планировал ничего опасного. Рорат случайно потянул не ту нить и распутал слишком тёмный клубок, в который был завернут весь стержень аристократической верхушки. Вроде бы нить вела к Раки или даже к царю. До этого я был с ним ради развлечения в дождливые будни, но когда эта нить потянулась, он увлёкся сильно. Я испугался. Рассказал одному профессору, который пересказал все царскому секретарю. Мне пригрозили потерей имени, я и струсил. Дальше ты знаешь. Я не думал, что все кончится… этим. Наговорили невесть что на них, дали громкое название – "Бунт Рычащих" – и посадили всех, чьи имена я перечислил, да ещё тех, от кого страстно хотели избавиться.
- И тебя тоже?
- Нет. Меня отпустили, имя сохранили. Да вот я слышу, что сначала в тюрьме погиб один из бунтовщиков, от болезни, потом второй… Когда погиб Рит – он был моим другом – я не выдержал. Поехал в "Аквариум", попросился к надзирателю. Тот поначалу разозлился на меня, а после успокоился, чаем напоил, посмеялся. Сказал, хочешь узнать, что с твоими дружками случилось? Повёл меня в подземелье, завёл в комнату, где стояла одна только стеклянная бадья, а в ней была стая разрыток. Я всё понял, когда ввели Рората. Он в мою сторону и не посмотрел… Бросили Рората в эту бадью, и рыбы разорвали его. После этого меня осудили, как "ложно раскаявшегося", и посадили в "Аквариум". Может, тоже хотели скормить разрыткам, но почему-то осторожничали.
- Да ты у нас, оказывается, гад, – задумчиво сказала Вишня, – и гад крупный. Только я вот думаю, почему твоих бунтовщиков казнили? Рората ещё ладно, он главный, а остальных за что?
- Убили четверых. Самых активных. Возможно, Рорат успел им что-то рассказать, или же их использовали для прикрытия чего-то более сомнительного, не знаю, и думать не хочу уже… Как думаешь, завтра эти рыбы тоже будут следовать за кораблями?
- За кораблями? Думаю, нет. Они не могут мчаться сутками, большинство уже отстало. А вот от тебя они никогда не отстанут.

24

Утром чародеянок не было. Корабли медленно двигаются вперёд строем кильватера к тринадцатому Маяку.
Этот Маяк считается центральным; стоит на маленьком острове. Он был перевалочным пунктом на пути к архипелагу: небольшая бухта, пара-тройка трактиров… На островке была деревушка. Она так и называлась до Шторма – "Тринадцатая".
К острову "Сноров" и "Сардоник" подплывали осторожно. Решили, что причалит только бриг, но и юркий флагманский не смог подобраться ближе, поскольку самого острова больше не было, после Шторма он превратился в мель.
- Вам придётся плыть на шлюпках, – сказал Брыза Руслану. – Осторожнее там, деревушка располагалась вокруг Маяка, можете врезаться в остатки домов. Прощупывайте дно шестом.
…Шлюпка легко подобралась к Маяку. На месте деревушки они увидели затопленные наполовину каменные дома. Моряки пригибаются к бортам, заглядывают в слепые окна домов – внутри затхлая вода и разбитая утварь, кое-где стайки серебристых рыбок.
- Скорее всего жители укрылись на Маяке, – предположили на вёслах.
Ничего не говорит о том, что этот Маяк построен не людьми. Наоборот – привычная каменная кладка, строгий стиль. Тринадцатый Маяк похож на обычные прибрежные маяки Государства, хотя он значительно больше.
Вскоре лодку пришлось оставить. Идти по разбитой деревушке оказалось легко, ничто не трогает здесь, Шторм сделал развалины стерильно чистыми; он сделал деревню символической картиной. На картину можно любоваться, но она не даёт настоящего ощущения трагедии.
Вода прозрачная с голубоватым отсветом. Дома заросли водорослями и мхом, суетятся крошечные рыбки. Маяк, стоящий на фоне оглушающе чистого неба… Руслан спросил себя, было ли это место так же красиво до того, как было уничтожено. Ему кажется, что окружающая его красота бесчеловечна во всех смыслах.
Стальная дверь в Маяке приварилась к косяку, Руслану разрезал её чародейством, и они шагнули внутрь.
Основание Маяка просторное: есть ещё пара пристроек, сделанных уже людьми, в своё время низ Маяка использовался, как зал. Тринадцатый, в отличие от других, был жилым: внутри него сидел маг-лоцман, главный смотритель Пути.
Некогда широкий ворсистый ковер расползся по всей зале, как виноградная лоза. Деревянный стол пустил корни, дал крошечные ростки. Подсвечники на стенах расплавились в подобие паутины, такая же паутина из расплавленной люстры покрывает потолок. Стулья, сервиз, шкаф, перила словно бы взорвались изнутри и расплескали по комнате застывшие брызги. Вся зала покрыта металлической сетью.
- Что здесь произошло? – пробормотал моряк.
- Похоже на всплеск магии, – сказал Руслан. – Смотритель Пути был чародеем.
Да, но на всплеск гигантской мощи, который был бестолково рассеян вокруг. Предметы ринулись из контуров в погоне за своими тенями и переломались как в этом пространстве, так и в сотне других. То, что в мире реальном выглядит последствием необычного взрыва, в мире внутренней силы на самом деле похоже на катастрофу, уничтожившую души предметов и превратившую их в искусственное продолжение Маяка.
Нехотя они стали подниматься. Прошли мимо распахнутых дверей – внутри комнат те же металлические сети и проросшая древесина, а по углам, собранные в аккуратные кучки, лежат останки людей.
- Их раздавило? – спросил один из моряков. Другой поднял с пола бедренную кость и показал Руслану.
- Видите бороздки? Её обгладывали.
- Был голод?
- Шторм бушевал четыре дня. Я не думаю, что за это время можно было дойти до такого.
- Может, Тварь?
- Не пока горел Маяк, – сказал Руслан. – Хотя, возможно, люди пережили Шторм. А потом пришла Тварь. Или действительно начался голод. Мы здесь не для того, чтобы расследовать. Идёмте.
Они муторно поднимаются на площадку с ядром. До этого момента Руслан не думал, что следы крови могут оставаться надолго: багровые пятна отмечают укромные закутки лестницы. В этом Маяке время идет будто замедленно; говорили про тринадцатый, что живший в нём смотритель Пути выглядел оскорбительно молодым в свои восемьдесят четыре.
В кабинете того самого смотрителя лежит скелет, ещё обтянутый ссохшейся кожей.
- Посмотрите на его уши, – сказал моряк, показывая на перепонки, похожие на лапки лягушки. – Что за чёрт! И его позвоночник! Что это за шипы?
- Что с ним случилось? Это человек?
- Возможно, – пробормотал Руслан. – Я знаю не больше вас. Давайте уже зажжём его и свалим отсюда.
Никто не возразил.

25

- Поверить не могу! Ты наконец-то решил удостоить наш корабль визитом! Ты же так не любишь летать, – сказала Вишня, когда Руслан ввалился к ней в каюту. – Я видела, как ты зажег тринадцатый. Как на солнце смотришь.
Руслан перестал кидаться из угла в угол.
- Ты меня вообще сейчас слушала? Слышала, что внутри Маяка? Как ты думаешь, что случилось?
- Мне казалось, ты сам понял, – сказала чародейка. – Когда уходит душа, её материальная оболочка готова сделать всё что угодно, чтобы её вернуть, даже если это её уничтожит, но всё зависит от души. Душа металла, душа дерева не то же самое, что душа человека. Дух и материя живых существ могут некоторое время существовать раздельно, поэтому люди, наверное, пережили этот всплеск, но их тела прошли метаморфозу.
- Но в конце всплеска душа могла вернуться обратно… и вернулась, но оболочка не была прежней, - закончил Руслан. - Всё-таки, ко времени своей смерти они уже не были людьми. Но что сделало подобное?
- Может, это была Великая Тварь, - задумчиво сказала Вишня.
- Что?.. Вишня, я серьёзно, сейчас не время, чтобы вспоминать о выдумке моряков.
- Ты хоть слышал эту выдумку? Мой капитан говорит, что обычные Твари способны убить твоё тело, но если на тебя нападёт одна из Великих Тварей, она может уничтожить твою душу. Великие Твари родились одновременно с Океаном и он им брат, потому что сам Океан ни что иное, как Великая Тварь, из чрева которой все мы вышли.
- Твой капитан псих, надо было попросить другого.
- О да, мне предлагали десяток на выбор, – издевательски сказала Вишня.
- Не стоит многого ждать от капитана, который лишился имени из-за слона.
- Зато он никого не предавал, разве что слона!
- Да что ты взбеленилась? – удивился чародей.
- И вправду, чего это я? – задумалась Вишня. – Просто иногда срываюсь. Всё думаю: о Картаве, дочери, муже… Если бы можно было родиться заново, я бы взяла другое имя. Сделала всё иначе. Не стала бы работать на царевича… Нет, ещё раньше. Не стала бы убивать. Нет, ещё раньше – не вышла бы замуж. Не было бы детей, и чародейкой бы не была, и не делала то, чего не существует, важнее того, что существует. Тебя тоже не было бы в моей жизни.
- Ну, спасибо, – пробормотал и обнял её. Вишня уткнулась в его грудь. – Если тебя это утешит, я готов поверить в Великих Тварей и рассудительность твоего капитана.
- У моего капитана ветер в голове, причем шквальный, – пробормотала чародейка. – Он путает белену с подсолнухом и слона вез, поскольку ему сказали, что это кенгуру.
- Правда? – поражённо переспросил Руслан
В груди стало щекотно – она смеется.
- А ты враньё, командорище. Теперь я вижу, как ты веришь в моего капитана!

26

Это случилось через несколько дней. На полдороге чародейская сила Маяков тает, их свет почти не виден, и Твари снова могут напасть на корабли. Хотя и первую половину пути после Маяка тоже расслабляться не стоит, не все морские жители сразу же разбегаются, некоторых огонь Маяков поначалу злит.
На рассвете молочная плёнка поползла по волнам. Упавшие вниз облака выгибались морскими змеями, мир вокруг кораблей сужался, пока не остались только борт корабля и едва видный нос идущего следом "Снорова".
В полдень туман не рассеялся. Как и в обед. Мутные, почти материальные куски цепляются за мачты и развеваются снежными парусами. Туман заползает в подставленные ладони, пахнет горной свежестью. Туман забирается в кружки, путается в волосах, садится в углах – и будто наблюдает. Палуба скользкая, парусина и такелаж намокли – сырость, кажется, забралась внутрь тела, чтобы сгнить вместе с ним.
В конце дня они не увидели шестнадцатый маяк. К обеду следующего стало ясно, что корабли сбились с Пути. Лоции упорно показывают вперед и, наверное, единственные верят, что курс правильный.
Руслан стал чаще летать на "Сноров". Вишня тёплая, нежная и почти всегда сонная. Сонный и весь экипаж бригантины, будто измождённый.
На "Сардонике" наоборот – хаос. Волнение будоражит команду, заставляя их вспоминать свою прежнюю – в основном незаконопослушную – жизнь. Брыза с боцманом нещадно гоняют моряков, заставляют до одури драить палубу, перебирать такелаж, сгонять куски тумана из трюма. Один из непокорных был избит капитаном почти до смерти.
Руслана трясет от поступков Брызы, но возражать он не собирается. Какими бы ни были методы капитана "Сардоника", они действуют.
А экипаж "Снорова" всё меньше волнует, что происходит. Моряки большей частью спят, и Вишня целует Руслана сквозь дрему.
- Идём на бриг, - сказал он ей под конец третьего туманного дня. Тошнотворная сонливость подбирается и к нему.
- Я останусь здесь.
- Ты уйдёшь со мной!
- Ты меня не рожал, не покупал и фамилию свою на меня не вешал, так что не командуй, я тебя, может, и посильнее буду, как чародейка. – Она встала с постели, завернулась в простыню. – Сказала, что останусь. А ты давай, возвращайся к монстру своему капитану, и лучше не приходи больше сюда. Я тебе буду письма слать.
- Я буду прилетать. Каждые восемь… нет, шесть часов.
Вишня поцеловала его.
- Матерь с тобой, иди уже.
Руслана так клонило в сон, что он едва долетел до борта "Сардоника". Боцман только головой помотал и подосадовал, что чародей не его подопечный.
Возня с лоцией Руслана взбодрила, но Брыза не пустил его опять на "Сноров".
- Разлетались вы! Вы нам тут нужны, чёрти что твориться, как бы не сгинуть совсем. Сидите здесь!.. Кстати, один моряк ударился – вроде не сильно, но помогите ему.
Возражать капитану в данный момент всё равно что пытаться протаранить шлюпкой линейный корабль. Чародей занялся раненым, вздрагивая от раздававшихся с разных концов корабля криков боцмана и Брызы.
Моряк умер от внутреннего кровотечения через час. Через два часа прилетело чародейское письмо от Вишни. Цветная птица оригами упала в ладони Руслану.
"У нас порядок, командорище. Плывём полным ходом за вами попятам. Один матрос поймал на палубе крысу и начал представления с ней показывать. Мне нравятся крысы. У них смешные носик и усики… Усики делают животных милыми, чего о людях не скажешь.
А ещё у нас сзади сияние: голубое, фиолетовое и золотистое. Туман переливается.
Знаешь, я всегда хотела взять облако в руки. Мне удалось это сегодня".

27

Лоция всё показывает вперед, но к концу четвертого дня они так и не увидели Маяк. Погиб второй матрос – бросился на собственную саблю.
Молочные облака обволакивают людей, от тумана не уйти. Руслан понимает, что это самовнушение, но паника, как и промозглая сырость, не оставляет его.
"Командорище, у нас всё по-прежнему. Впрочем, ты и сам видишь, что ничего не меняется. Команда большей частью дрыхнет. Один, правда, не проснулся, сейчас пытаемся выяснить, отчего. Сияние позади корабля разрастается, очень красиво. Завораживает, правда? Будто за нами гонится радуга".
"Командорище, знаешь, тот моряк, что крысу дрессировал, теперь взялся устраивать соревнование на "самую ужасную песню из всех, что вы знаете". Матерь! Я никогда не думала, что народное творчество может быть настолько оригинальным. Высылаю тебе тексты пары песен, что я здесь услышала. Надо было мне посвятить жизнь собиранию песен, я теперь это понимаю".
"Командорище, ты видишь это сияние? Невероятно! Знаешь, когда я смотрю на него, я перестаю бояться. И забываю. Я уже о многом научилась забывать – вот только я не могу тебе сказать, что именно я забыла, потому что я забыла это слишком хорошо.
Тот моряк, что крысу дрессировал и песни собирал, уснул. Я имею ввиду навсегда уснул. Кажется, он умер по той же причине, что и другой – он вроде бы как захлебнулся туманом.
Так что не давай своим матросам долго спать".
Руслан не вовремя получил последнее письмо. Пропал матрос, его искали всей командой, но не нашли и следа. Брыза штормовал. Приказал "меньше двух не собираться".
Сколько Руслан ни старается смотреть, никакого сияния позади бригантины не видит.
Впрочем, он едва ли может разглядеть сам "Сноров".

28

Утром на них напали. Безвестная Тварь побилась о дно корабля, сделала пару пробоин и была такова. Руслану её атака больше показалась паникой, будто бы она тоже страдала от тумана.
Письмо Вишни прилетело с опозданием, но чародей, заморенный работой в пробитом трюме, едва ли это заметил. Бумага на ощупь стала будто мягче. Он поднял глаза на "Сноров", но по-прежнему смог рассмотреть только бушприт бригантины.
"Командорище, мы тут играем в карты. На раздевание. Оп!
…Уже пятеро моряков уснуло. Мы всё сгоняем туман, но не очень получается. Кажется, туманом забито почти всё.
Картава был чудесным человеком. Однажды меня послали работать в чумную деревушку, люди мерли там, как мухи, а мне поручили убедиться, что наследник одной семьи действительно скончался от чумы. Конечно, послали с намёком: будь добра, помоги ему на тот свет поторопиться. Я не собиралась этого делать. Приехала в поместье, а там вся его семья болела. У этого опального наследника было четверо детей – то есть, тоже нежелательных, и мне тоже следовало бы их убить, но я их спасти пыталась. Ни одного не спасла. И наследника того тоже не спасла. Только жену его. Несчастная женщина!
А когда я вернулась в столицу, мне благодарность выразили. Мол, молодец, что никто в живых не остался. Я думала, с ума сойду. Достала меня такая жизнь.
Картава спас меня тогда от отчаянья. Я всегда мечтала о сильном плече – Картава стал им… Почему раньше всех уходят самые лучшие?".
К вечеру кровотечение началось сразу у двух моряков. Брыза орал на Руслана: "Какого чёрта нам дали чародеев, если они даже людей спасти не могут?!". Чародей бесился. Он лечил, питал магией лоции, гонял магическим ветром туман. Под вечер настолько устал, что не сразу вспомнил, как надо отдыхать. Капитан приказал Руслану ложиться прямо на палубе – кажется, он боялся, что чародей не проснётся.
Но он проснулся – от того, что по его щеке бьются едва ощутимые крылышки. Прихлопнул магическую птицу и удивился, какой почти невесомой стала бумага.
"Мне всегда казалось, что у тебя гораздо лучше получалось лечебное чародейство. Когда мы год назад с тобой в центр континента поехали, помнишь, как ты вылечил ту слепую? Я думала, это невозможно, пока ты не сделал. Мне всегда казалось, что ты – творец Невозможного. Дурак-Картава.
Ты и меня вылечил. Я бы умерла от тоски.
Здесь, за кораблём, невероятная радуга, туман, тихий океан. Мне кажется, о чём-то подобном я когда-то мечтала.
Кстати, тот самый моряк, что крысу дрессировал, знаешь, что снова сделал? Требует теперь от моряков, чтобы они описывали женщин, которых сильнее всего любят. Хочет составить средний портрет. Составил. Ну и уродина. Не верьте среднему мнению".
Это было чужое письмо. Не ему, Картаве. Руслан посмотрел на нос "Снорова", будто бы спрашивая, есть ли выход из этого ужаса?
Со стороны бригантины подул легкий ветерок.
Он нес запах гнили.

29

"Я спросила у радуги, что я забыла. Я так ясно помню тебя. Всё, до малейшей черточки. Я не знала, что любила тебя, пока ты не ушёл, хоть и вышла когда-то за тебя. Наша дочь? Не спрашивай. Она жива, здорова. Большего и не надо. Лучше поговори со мной. Слышишь? Немедленно поговори со мной!".
- Вы думаете о своей коллеге? – спросил днём Брыза.
- Я… не знаю. Может… я…
- Нет, сидите здесь. Вдруг ещё кому станет плохо. Вы меня хоть порадовали сегодня, одного моряка всё-таки откачали.
Руслан измождено кивнул. Его мутит. И откуда только капитан берёт энергию? И это изуродованное лицо… Правду говорят, у харизматиков должен быть физический недостаток. Чародей теперь понимает скрытую мощь уродливого.
Руслан склонился над лоцией, всё думая об утреннем послании Вишни. Должен ли он отвечать на чужие письма? Что ему сказать? Чьим именем подписаться? Именем её мужа? Но он даже его не знает.
Если бы чародей едва ли не падал в обморок от усталости, он бы ринулся на "Сноров". Если бы Брыза позволил ему хоть на шаг спуститься с верхней палубы… Если бы не этот сладковатый запах разложения, долетающий с идущего следом корабля… Если бы не сковавший его ужас… Неуверенность в своих силах… Если бы эти письма были действительно адресованы ему…
- Капитан, я полечу на "Сноров". Я должен узнать…
- Вы не полетите, – сказал Брыза.
- Но "Сноров"…
- Нет больше "Снорова", – сказал капитан с сочувствием. – Разве вы не видели? Не говорите, что не заметили. Нос корабля просвечивает. Он почти стал частью тумана. Только посмотрите на письмо вашей коллеги.
Руслан опустил глаза на ладони – письмо растворяется.

30

"Я влюблена! Мне кажется, что по моим венам течет соль из Океана. Я влюблена в этот мир.
Ты ко мне да не оттого успеешь. Я говорила как жаль и молчала не о том, что напрасно и тянула так долго. Я искала что-то действительно дорогое. Ты можешь приходить. Ценный дар. Радуга. Самое прекрасное, бесконечно была признательна… Возвращайся ко мне".
- Я не мог ничего сделать. Милосердием было позволить ему умереть, – сказал Руслан, когда моряк, которого он, казалось бы, вчера поставил на ноги, утром нового дня умер. – Я не творю чудес. К счастью.
Брыза хмуро гладит подушечками пальцев подбородок, смотрит на мертвеца.
"Неужели он действительно так за каждого переживает?" – подумал Руслан.
- Вы ещё что-то хотели мне сказать? – мрачно спросил Брыза.
- Да. Я сейчас же полечу на "Сноров". И вам меня не остановить. – Чародей ждал возражений. Их не последовало. – Я в каждом письме звал её сюда. Угрожал, умолял, требовал. Я её… люблю наверное. Я должен хотя бы увидеть её ещё раз. Даже если… Даже если мне не стоило бы этого видеть. Если бы вы не запретили мне летать на "Сноров", я бы спас её!
- Никого бы вы не спасли, сами бы сейчас с мозгами собственными не совладали. Знаете, а ведь это она сама мне письмо написала, когда вы тогда от неё вернулись. Сказала, что корабль будто проклят, что туман хочет их убить. Пока не "Сардоник" – его, видимо, эта Тварь решила оставить на закуску, – но "Сноров" точно. Она сказала, чтобы я ни в коем разе вас туда не пускал. И что погибнет вместе с командой. Какая сильная женщина, – пробормотал Брыза. – Жаль, что я её почти не знал.
Руслан помотал головой. Мысли путаются. Туман – Тварь?
Он вспомнил давний разговор:
"У них есть главная? И как же она выглядит?"
"Да никак. Нет у неё тела, нет её. Только дух один и есть, и он проглатывает корабли вместе с командой. И превращает каждого человека в Тварь".
- Я полечу на "Сноров". Я хотя бы должен…
- Даю вам восемь минут. Восемь! – рявкнул Брыза. – Если не вернетесь, я вас прокляну. С вами у нас хоть какая-то надежда спастись есть.

31

Он приземлился на палубу бака бригантины. Плаксиво скрипят снасти, тяжело понять, где туман, а где доски корабля. Едва ли видно хоть что-нибудь на расстоянии вытянутой руки.
Руслан медленно двинулся вперед – как будто идёшь по воздуху или по воде. Будто ещё немного, и провалишься в трюм или вовсе прямо в преисподнюю.
Первого матроса он увидел возле руля. Туманное, зыбкое тело, целое, без видимых ран, но запах, как от трупа. Он держит такой же зыбкий штурвал, пялится в белоснежную пустоту перед собой.
- Эй, – хрипло позвал Руслан. Моряк не двинулся.
- Вишня! – крикнул чародей.
Но в ответ вышел только капитан "Синистра". Он что-то беззвучно сказал рулевому и посмотрел на небо.
Руслан быстро двинулся вперед, с отвращением и ужасом огибая тени людей.
Так, идя вдоль борта, он и наткнулся на Вишню.
Чародейка сидит возле грот-мачты, прижав к груди колени, и старательно пишет на бумаге, которая похожа на оторванный от тумана клок.
Это очередное письмо ему.
Нет, не ему. Чужое письмо кому-то другому.
Но если она ещё пишет, значит, она что-то помнит, значит, она ещё жива.
Вот только от живых не пахнет так.
Она задумчиво подняла глаза к небу, прикусила карандаш.
- Вишня, – позвал он. Протянул руку, собираясь к ней прикоснуться… Но его скрутило. Древний, эволюцией заложенный в человеке страх перед заражённым наполнил его невыносимым отвращением. Как будто он пытается прикоснуться к гигантской сколопендре.
Тень чародейки бросила на палубу карандаш, сложила бумагу в туманную птицу и пустила в сторону "Сардоника".
Руслан сорвался следом за письмом. Нагнал его уже у брига, сел на борт и развернул:
"За веками его бы ждала и не случайно с опозданием… Завтра…"
Скомкал бумагу и бросил за борт. Она растаяла, так и не коснувшись воды.

32

- Туман стал реже, – сказал на следующий день Брыза. – Видно гораздо дальше. Вот только… – Капитан кивнул за спину. – Его теперь тоже лучше видно.
Руслан кивнул. "Сноров" как на ладони – можно даже разглядеть тени людей. Мёртвый корабль похож на серебряную плёнку, на продолжение тумана. Экипаж "Сардоника" отчаянно старается не смотреть на опекающий их призрак бригантины.
Чародей всё думает о том письме, которое получил утром. С тех самых пор, как Тварь сожрала "Сноров", Вишня написала письмо именно ему – пускай оно почти сразу же растаяло, но в вязи бессмысленного набора букв Руслан смог увидел внятную строчку, адресованную ему:
"Потопи корабль".
"Сардоник" заложил вираж. Скрипят пушки, вспыхивает порох. Первый залп продырявил "Сноров". Тени на палубе засуетились, замотали головами, силясь увидеть врага. "Сардоник" не пытается прятаться, но для мёртвого экипажа он теперь будто бы не существует.
Дали второй залп, после чего Брыза приказал разворачиваться, уводить корабль от жалкой попытки слепой атаки. Зыбкие ядра долетают до борта рваными клочьями тумана, неспособными причинить какой-нибудь вред.
"Сноров" начал тонуть. Носовая фигура – раскинувшая руки Матерь – обняла воду.
Руслан зачаровано наблюдал, как клочья тумана собираются вокруг "Снорова". Корабль уже не видно – только большой облачный шар.
Из шара вырвалась серебряная птица. Письмо отчаянно спешило к "Сардонику", но растаяло на полпути.
Чародей отвернулся от тумана.
Прямо по курсу показался шестнадцатый Маяк.

33

Змей больше не может спать. Из последних сил он терпел иной разум, отвратительно коверкавший его сны, но когда его собственные сны исчезли, сменившись чуждыми – он не смог терпеть. Вся его сила – сны. Кто он без них? Океан убьет змея, как только почувствует, что он ослаб.
Сегодня… ему снилась женщина людей. Ему снился туман. Ему снилась прозрачная бадья, в которой плавали ошмётки плоти. Ещё ему снились готические башни, увитые узорами каменных лоз, охраняемые спящими химерами. Ему снилась река, через которую перекинуты ажурные мостики. Вместе с образами мест и предметов к нему приходили их названия, вместе с ликами людей к нему приходили их имена.
Это чужой сон. Это чужая сила и чужая память.
Змей ринулся навстречу тому, кто забрал его сны.

21 августа 2009 г. 22:59

#298466

Eхсellent. Просто excellent. х_Х

22 августа 2009 г. 0:11

#298580

Вииииишня Т_Т Я успела так к ней привязаться,что очень расстроилась.
Так что сейчас в этих самых расстроенных эмоциях,и вряд ли скажу что-нибудь связное в отзыве. Но знаешь,ты молодец. Редко-редко когда привязываешься к героям так - сильно,и так быстро - всего за три-то главы Ф_Ф А у тебя получилось этого добиться.

22 августа 2009 г. 7:16

#299125

34

Ему полюбился Океан.
Внезапная страсть к тому, на что смотрел каждый день, но по-настоящему не видел. Волны, их нескончаемый бег…
Ему полюбились Маяки.
Всякий раз он гадает, каким будет новый Маяк. Был похожий на пирамиду, был с шарообразной площадкой, а ещё один, самый красивый, с орнаментом рыб, черепах и даже кораблей, нарисованных так, как будто бы они родня Тварям.
"Сардоник" штурмовали молчаливые звери, били по днищу невидимые рифы, пытался потопить семичасовой шторм. Руслан вольготно встречал неприятности, магия слушалась его так, как никогда в жизни: он творил то, что, наверное, можно было бы назвать чудесами.
Каковы ни были его старания, "Сардоник" нёс потери. К двадцатому маяку плывёт потрёпанный бриг с экипажем в одиннадцать человек.
"Осталось совсем немного, -- говорил чародею капитан, - осталось четыре маяка".
Руслан редко что слышит, мало что замечает. Он словно дрейфует в иллюзорном Океане, рожденном в его собственном разуме. Имя этому Океану -- сны.
Ему снится тихая лагуна с нежно-голубой водой; идешь в ней по колено, ощупывая босой ногой переливающиеся перламутром камни, осторожно обходя притупленные временем и водой черенки амфор.
Бухту окружают три скалы, каждую из которых венчает маяк.
Один наполовину разрушен: сквозь пустые окна виднеется искусная древняя мозаика, затянутая виноградной лозой. Битые ступени маяка выходят из гнутых ворот и спускаются со скалы в голубую воду лагуны.
Маяк прекрасен, как дорогие сердцу воспоминания.
Второй -- искусно прост. Нет лишних линий, украшений; он сверкает новизной, не внося своим существованием ничего уникального, но в то же время заставляя взглянуть на саму обыденность как на нечто сверхъестественное. Он прекрасен, как настоящее мгновение.
Третий – эфемерен. Он слепит, расплывчатые черты едва удаётся разглядеть. Настоящий облик ускользает, и силуэт едва виден сквозь туман. Он изыскан, как воображение, которое люди привыкли называть мечтою.
И существовал ли у него, в этом чужом сне, выбор между тремя путями? Он мог подняться на любой маяк.
Но до конца сна он так и стоял посреди лагуны -- не потому, что не мог выбрать, а потому, что самым прекрасным выбором ему казалась возможность остаться и смотреть на все три, и мечтать о каждом из трёх. Тогда всё в этом сне будет принадлежать ему.

35

- Вы, как я вижу, совсем перебрались спать в кают-компанию, -- заметил Брыза.
Руслан приподнял голову со стола и потер спину. Он подумал, что палачи "Аквариума" многое потеряли, не включив стулья с "Сардоника" в перечень пыточных приборов.
- А здесь холодно, -- сказал Руслан.
- Неужели заметили. – Брыза попыхтел папиросой. – Знаете, я думал, вы истерики закатывать начнете, а тут -- просто блаженный вид, хоть молись на вас. Уж лучше бы истерики закатывали.
- Вам от этого станет легче? Мне уж точно нет, – безынтересно сказал Руслан. – Хотя, знаете, мне такие чудесные сны снятся, что хоть не просыпайся.
- Я вам не проснусь! -- прикрикнул капитан. – Как мы без вас Маяки зажигать будем? Папиросой? – Брыза наглядно взмахнул своей. -- Лучше бы пока сходили, трюм зашили.
…В трюме к запаху сырости добавился едва уловимый… не запах даже, скорее ощущение. Чародей растерянно попробовал воздух на вкус.
Два моряка равнодушно и устало проверяют днище. Руслан идет следом, прощупывает влажные доски, накладывает воздушные заплаты, отстранённо думая, что после его смерти "Сардоник" просто разойдётся по швам. Конечно, моряки набивают поверх воздушных заплаты материальные, но толку от них меньше, чем от магии.
Он провёл ладонью за бочкой с водой – и рука угодила в слизь. Руслан посмотрел на пальцы: с них свисают жидкие нити салатового цвета. Слизь походит на растение.
- Эта зараза повсюду, -- сказал один из моряков. – Только где что запустим, так и прёт!
Чародей внимательно всматривается в слизь, осторожно ощупывает её магией. Ничего особенного. Но всё-таки сжёг и прошёлся с моряками по всем подозрительным углам, высматривая салатовые пятна.
От работы их оторвал окрик с верней палубы.
- Поднимайтесь сюда, -- позвал кок. – Тут такая чертовщина!..
"Сардоник" вплыл в пятно прозрачной светящейся воды. Руслан увидел, что источник лазурного света -- подводные растения, похожие на водоросли, но не они удивили и поразили моряков.
По правый борт под водой в скоплении светящихся растений лежит огромный линейный корабль – на таком, бывало, под двести человек экипажа набиралось. Лежит прямо, мачты целы, корпус без пробоин. Отсюда можно рассмотреть малейшую деталь на палубе. Всё в идеальном состоянии, даже кормовые огни не разбиты. Как будто корабль решил продолжить своё путешествие под водой.
- Никогда такого не видел, -- пораженно сказал Брыза. – Вы только посмотрите на него! Хоть со дна поднимай, и -- вперед!
- Капитан! – закричал моряк. – Там ещё!
Уже по левому борту в голубом сиянии лежит фрегат. Три нетронутые мачты, на которые, кажется, вот-вот поднимут паруса. Можно рассмотреть каждую искусную черточку вычурной резьбы на корме: покрытые позолотой львы, держащие герб, орёл, витый узор фонарей… На носу фигура Матери. Такие фрегаты некогда перевозили добытые на архипелаге алмазы. Они были хорошо вооружены: до шторма Путь кишмя кишел пиратами, чью страсть к обогащению не могли остудить даже Твари. На потонувшем фрегате выкатаны пушки, таращатся пустыми жерлами на дно. Идеальное состояние.
Прямо по курсу под водой показался ещё корабль. Баркас. Строй мачт, точность деталей… Идеальное состояние.
- Знаете… - пробормотал кок. – Мне это напоминает… музей…
Четвёртый. Галеон. Пятый. Бриг. Шестой. Похоже на перестроенный брандер.
Все виды кораблей, которые когда-либо плавали между континентом и архипелагом с тех самых пор, как был открыть Путь. Все в идеальном состоянии.
Руслан насчитал сорок кораблей, может, было и больше. А ведь ни о чём подобном никогда не говорили, не было даже легенды о музее потонувших кораблей…
"Сардоник" оставил позади голубое сияние. Их ждет шпиль двадцатого маяка.

36

Для Романа сны не значили ничего. Потом он стал Лишенным Имени и попал в "Аквариум" – там, среди прозрачных стен камеры, в компании безмолвных разрыток, сны стали пыткой, изощрённым самоистязанием.
Сейчас же сны что-то невероятное. Картины неведомых миров меняются в фонтане радуги: он видел золотые поля, засыпанные снегом лощины, кипящее жерло проснувшегося вулкана…
А этой ночью к нему пришли чужие воспоминания.
…Тысячи лет он покоился на дне, управляя своими мирами, пока не очнулся от того, что безумное течение уносило его в неизвестность.
Каким бы сильным он не был, как бы глубоко не лежал, что-то яростно скрутило его и затащило в мясорубку водоворотов. Океан показал силу, играл им. Течение, пропитанное магией реальности, которой он ничто не мог противопоставить, волокло его всё дальше от того места, которое Змей Снов рискнул назвать своим логовом.
Для Великой Твари время величина не важная, но всё-таки те дни, пока течение несло его сквозь Океан, показались Змею столетием. И чем ближе к источнику шторма он приближался, тем громче становился странный шум, который вскоре перерос в истошный крик.
Бороться с беспорядочно мечущимися волнами, которые уперто бились пенными лбами друг с другом, было невозможно, его сносили гигантские валы, пока не выбросили на оголившееся дно.
Он поднял голову – и увидел источник оглушительного крика.
Маяк стоял в центре голой земли, когда-то бывшей океаническим дном, а четыре стены воды - четыре гигантских цунами - спиралью вращались вокруг каменного основания. Маяк был мал, но столб бардового сияния поднимался с его крыши и уходил в небо.
Змей Снов недолго смотрел на Маяк, он получил ответ на свой вопрос. Он нырнул обратно в толщу воды, борясь и чудом побеждая.
Лишь поймав нужное течение, он оглянулся. Алый столб упирался в небо, вращались вокруг него лопасти четырёх цунами, как будто в Океан вгрызалась гигантская буровая машина.

37

Руслан долго лежал, мусолил остатки сна, вслушивался в шёпот Океана. Много времени прошло, прежде чем он смог убедить самого себя, что он -- человек, а не Великая Тварь, чьей-то прихотью закинутая в центр Шторма Орда.
"И какой это был Маяк? – думает Руслан, вспоминая столб пламени. – Шестой, тринадцатый? Может, двадцатый? Или это происходило со всеми? Тогда нет больше Чаруша, его снесло, так же, как и те города на восточном побережье континента. Там не осталось даже развалин… Но ведь возле тринадцатого… Небо, тринадцатый! Значит, это сделал сам Маяк?".
Руслан затряс головой. Он быстро одевается, лихорадочно пытаясь отвлечь себя.
…В кают-компании в такт качке танцуют фонари. Руслан сел за стол, к перешептывающимся матросам: разговор вялый, в основном о недавно напавшей Твари. Ещё обсуждает последнюю лоцию, которая сейчас показывает Путь. После того, как она погаснет, оставаётся надеяться только на карты.
Шило – один из самых буйных матросов -- пробормотал, что Руслану стоило озаботиться и забрать лоции со "Снорова".
- Брать что-то с проклятого корабля… Ты что, сбрендил? – рассердился кок.
Руслан криво усмехнулся - на него самого, после того, как он вернулся с корабля Вишни, перестали настороженно коситься только день назад.
Из камбуза принесли воды, крекеров, вяленого мяса, рыбы. Руслан поборол очередной приступ отвращения к еде.
На вкус вода странно сладковата.
"Может, я болен?".
- Эй, кок! Что за гадость! Есть невозможно! – взбеленился Шило.
- В чём дело? – нахмурился здоровенный детина. Руслан его побаивается. – Даю, что есть!
- Ты это не из крыс делал? – мстительно поинтересовался Шило.
- Крыс? – Кок хрюкнул. – Покажи мне хоть одну крысу на этом корабле!
- Вот я о том же…
Капитан поднялся на ноги и перебранка мигом закончилась. Брыза посмотрел на матросов, с которыми Руслан на днях латал трюм.
- Что у вас там произошло? – в голосе неприкрытая угроза.
- Там всё чисто, - заступился за моряков чародей. – Клянусь.
- Спустимся, - предложил капитан.
На вид в трюме чисто, даже салатовые пятна исчезли. Вода и продукты привычно пахнут, но вот вкус отвращающий. Команда даже не может провести столь желанный сейчас акт линчевания. Всем хочется отомстить -- но не кому и не за что…
К полудню они добрались до двадцать первого маяка.
Руслан глотал в шлюпке какао, когда два моряка везли его к тонкому строению.
Самый маленький Маяк Пути походит скорее на столб: слишком узкий, два человека едва ли могут разминуться в его основании. Чародею пришлось пробираться вдоль стены по винтовой лестнице со смехотворно миниатюрными ступеньками. Площадка Маяка два шага шириной, она идеально приспособлена для самоубийства, но никак не для магического огня. Руслан долго примеривался к ядру, в конце концов рискнул кинуть светоч и соскочить вниз сразу через несколько пролетов, но всё равно немного обжег спину.
Возле лодки один моряк озабоченно хлопает другого по щекам.
- Эй, Хар, ты что?
- Паршиво мне, -- пробормотал Хар трясущимися губами. – Давайте плыть отсюда.
Руслану пришлось сесть на вёсла, а после помогать поднимать моряка на корабль. Хар уже весь трясся. Через час у него случилось что-то напоминавшее эпилептический удар, но к тому времени у экипажа прибавились другие заботы.
У кока свело живот, у пары матросов начались безумные головные боли – одного даже пришлось привязать к мачте. У юнги вскрылись старые язвы, которые когда-то оставила ему на прощание чума; Руслан и моргнуть не успел, как бедолагу вышвырнули за борт.
Теперь их десятеро.

38

- Во всем виновата еда, -- говорит Шило. Он швырнул в угол камбуза мешочек муки и саданул кулаком по столу. – Кок, говори, Тварь тебя побери, что ты туда насыпал?
Молочно-белый кок не нашел в себе сил даже огрызнуться. К нему на всякий случай приставили моряка, но это оказалось лишним -- внутренности матроса сводит боль, захоти он сопротивляться, всё равно не сможет.
- Он бы себя не отравил, - сказал Руслан. – Да и смысл? Мы тут и так почитай что смертники.
Шило схватил чародея за воротник.
- Не смей даже каркать, морда волшебная. Тебя давно уже надо было за борт выбросить. – Серые глаза нехорошо сверкнули. – А это мысль. – Шило повернулся к моряку Гору, охраняющему кока. – Вышвырнем этого ублюдка и уплывем назад!
- А карта? – с сомнением спросил Гор, идея не пришлась ему по душе. К тому же у моряка мучительно чешутся руки, местами он уже содрал кожу и проводит кровавыми ногтями по голому мясу в надежде хотя бы заглушить отвратительное чувство болью.
- Ну, у нас ведь есть это. – Шило тряхнул чародеем. – Он живо нам всё расколдует. Правильно я говорю? – прикрикнул он на Руслана.
Чародей посмотрел в глаза матросу.
- Осталось всего три маяка. Мы ближе к архипелагу, чем к континенту.
- Да кому нужен твой архипелаг! – Шило вновь его тряхнул. – От него наверняка и камня на камне не осталось! Сделай корабль Безымянным, и мы уплывём.
- Лишённый Имени на Безымянном корабле… ха, -- едва слышно пробормотал Руслан.
- Нет, как же так, -- глухо сказал кок. – Они сказали, убьют… семьи… И мой сын, моя жена…
- Никто и не узнает, что мы вернулись! – рявкнул Шило.
- Узнают, -- сказал Руслан.
- Ну и пусть! Пусть узнают! Узнают всё, что здесь произошло! И с "Синистром", и со "Сноровом"… И с нами!
- Узнать-то узнают, ты не беспокойся так, -- говорит чародей. – Но им начхать на это знание, уж поверь. Можете повернуть корабль, но куда вы поплывете?
- Мест много, надо только покинуть Путь.
- И на выходе из него нас встретит царский флот, -- с издевкой и странным наслаждением сказал Руслан. – Безымянный корабль, вышедший из Пути – уже одного этого достаточно, чтобы в нас полетели пушечные ядра с флагманского галеона.
Шило пожевал губу. Чародей верно говорит, но моряка гонит отчаянье, он не может так просто остановиться…
Этот новый враг… его нельзя победить. С ним невозможно договориться. Его даже увидеть нельзя. Это что-то, чем бы оно ни было, забралось внутрь, в самую сердцевину тела. Это что-то ищет самые слабые места и бьёт по ним с равнодушной жестокостью. Жестокостью Твари.
Шило ощущает, как дрожит его тело – то, что всегда беспрекословно подчинялось ему… Его тело сдаётся.
И он не может обнажить саблю. Это первый враг, с которым он не может сразиться.
- Я убью тебя, чародейская сука! – взревел Шило.
Моряк выбил Русланом дверь и протащил по палубе. Ударил его о борт и стал толкать вниз, в чёрную воду.
Руслан попытался призвать магию, но заклинание застряло в горле, когда его сдавили огромные ладони. Шило сжал руки и стал отклонять голову Руслана за борт. Чародея прострелила дикая боль в пояснице, воздуха не хватает, он уже висит над водой.
Сразу несколько моряков обхватили Шило и повалили обоих на палубу. Матерясь, Брыза пытается разжать намертво вцепившиеся в шею Руслана руки. Кто-то с силой саданул по спине Шило хлыстом, кончик прута проехался Руслану по рёбрам, однако руки на его горле разжались, и он наконец-то смог вдохнуть.

39

Ночь хороша: безлунная, рой звезд; в серые паруса "Сардоника" дует попутный ветер. Последняя лоция давно погасла, но Брыза точно следует указаниям старых карт.
Всего лишь два Маяка.
Шило заперли в матросских каютах, остальные моряки разбрелись по палубе. Этой ночью на "Сардонике" никто не спит, в том числе и Руслан. Да, миры, которые ему снились последние дни, великолепны, но он их боится. Руслан знает, что это чужие сны - сны Твари, которую данный факт обмена совсем не радует, и чародей представляет, как поступит хозяин, добравшись до вора.
Руслан чувствует, что между ним и Змеем Снов расстояния становится всё меньше.
Только бы успеть зажечь два последних маяка…
По палубе разнёсся отчаянный звериный стон. Чародей поежился.
- Это Маркуба, -- сказал стоящий за рулем Брыза. – Мы всё-таки не рискнули отвязать его.
Стон повторился – уже громче, только на этот раз в нём заклокотала животная ненависть.
- …Думаю, мы поступили правильно, -- добавил Брыза. Он пожевал папиросу. – Давайте подсчитаем: у нас на корабле один эпилептик, двое с невыносимой головной болью, проку от них -- пшик, один с печенью… скорее без неё, двое лихорадят на ещё одном кожи становится всё меньше и меньше. Шило выглядит вполне здоровым, да и вы молоток.
- А как вы?
- Я? Я капитан. Я тону вместе с кораблем. Я даже болею вместе с ним.
- "Сардоник" паршивый корабль.
- Потише, пожалуйста, мы на этом паршивом плывем. Это, конечно, корыто, но, я должен вам сказать, среди всех корыт оно самое непотопляемое.
- Говорил мне корабел, что это непотопляемый корабль.
- Корабли могут не только тонуть. Они могут сгореть, взорваться, их могут сожрать… В случае с "Сардоником", они просто могут развалиться на плаву. Вы что предпочитаете?
- Я хочу зажечь последний Маяк, а дальше будь что будет.
- А дальше ничего не будет. Я вам авторитетно это говорю.

40

"Здравствуй.
Я хотел кое-что у тебя спросить… Нет-нет, вовсе не "не успел", этот вопрос пришел ко мне только сегодня. Я хотел спросить, что тебе снилось: тогда, когда мужа твоего убили, и когда одна осталась… И когда в чумной деревне была. А, может, когда спала рядом со мной. Какие сны ты видела?
Я видел прошлой ночью Маяк. Теперь я знаю, что Маяки Пути – это Твари, и, думаю, ты бы нисколько не удивилась. Нет, ты точно знала это с самого начала. Они живут, как Твари, но они просто создания иного класса, и магия их уникальна, людям не создать такой никогда. Мы всё делаем из миражей, мы можем сон сделать явью, но никогда не сможем сделать явь сном. И Шторм был создан Маяками, я видел его исток. Ты спросишь, как я видел это? Глазами Великой Твари, когда-то спавшего на глубине, пока мои сны не разбудили его.
И ещё – я вспомнил историю, которую никогда не знал. Я словно окунулся в память Змея Снов, и она поведала мне, что некогда жил ещё один Змей – только правил он не снами, как мой кармический двойник, а явью. Эта Великая Тварь сотворила и подарила Амфибиям семена, которые те разбросали на пути к архипелагу, а из семян выросли Маяки. Но мой Змей не знает, что такое маяки, и он уверен, что этого не знал даже создавший их. Мой двойник вспомнил, что после Шторма он больше не слышал в пульсации Океана ритма Змея Яви. Тот исчез.
Мой Змей думает, что Маяки убили его Штормом.
Так что тебе снилось?.. Наверняка, это в основном были кошмары, но это прекрасно, когда тебе снятся твои сны. Мои сновидения великолепны, но это тяжело – слушать ритм чужой жизни. У меня отняли мои кошмары, в которых тонул бы твой корабль, а ты бы, уже мертвая, писала письма. Да, лучше бы мне снились эти кошмары, может, в них я бы увидел ту Тварь, которая погубила "Сноров".
Всего лишь два Маяка.
Я знаю, я больше никогда не увижу земли".
Руслан сжал вместе ладони, раздвинул, и письмо превратилось в чародейскую птицу. Она поднялась и ринулась обратно, к двадцать первому маяку.
Чародейская птица всегда летит к адресату. Руслан представляет, как парит цветное оригами, как стремится оно к тому месту, где потонул "Синистр". И как птицу сжирает Туман.
Руслан вспомнил – и на этот раз это была его память -- кладбище в стольном, Оль-хаи-век-дека. Рядом с могилой его матери есть заросший холм, в котором уже давно покоится некий ремесленник. Всякий раз, как Роман приходил на кладбище, он видел, что на холме лежат пожелтелые письма: размоченные дождем, присыпанные пылью и гниющей листвой. Однажды, прямо у него на глазах, тусклая чародейская птица плавно опустилась на могилу – мертвецу пришло ещё одно послание. Руслан хотел посмотреть на имя отправителя, найти, сказать, что человек, которому неизвестный пишет письма, давно мертв... Но не стал. Чародейские птицы далеко не летают. Автор писем жил не так уж далеко от Оль-хаи-век-дека.
Руслан облокотился на борт рядом с кормовым фонарем.
Чародейские птицы далеко не летают, но всегда пытаются лететь к адресату: к его дому, к его могиле… Пока целой остаётся хоть одна косточка, хоть горстка пепла. Как-то Рит в шутку написал письмо Богу и выпустил оригами в небо. Письмо сделало круг и уселось отправителю на макушку. Тогда они здорово посмеялись.

41

Небо светлеет.
Сквозь туманное марево Руслан увидел искривлённый силуэт Маяка. Что ж, по песчинке на донышко…
- Двадцать второй, -- сказал Руслан.
- Вы мне это уже седьмой раз говорите. – Брыза сидит прямо на палубе бака, прислонившись к борту и, закинув голову вверх, попыхивает папиросой. Рядом матрос безразлично правит кораблём.
- Хороший мы путь проделали, да? – спросил капитан.
- Он пока не закончен. Следом идет ещё один Маяк.
- Да-да, двадцать третий, "Слон". Самый большой из Маяков, по крайней мере, как я слышал.
- Он и горел ярче всех. Мне придётся быстро убегать, чтобы он меня не спалил. – Чародей посмотрел на Брызу: -- Кто поплывёт со мной в лодке?
Капитан фыркнул.
- С Маркубой, кажется, уже всё покончено, хоть и живой ещё, но он только мычать и может. Можете взять его коллегу по головной боли, но не советую, оба в воду свалитесь, то же и с другими… Давайте Шило? Он вроде бы как успокоился.
- Нет, только не его. Может, вы со мной поплывете?
Капитан вздрогнул. Лицо, запрокинутое к небу, прочертила странно невыразительная улыбка.
- С вами?.. Я хотел посмотреть на Маяк изнутри… -- сказал Брыза. – Хотел посмотреть.
Догадка поразила Руслана.
- Я чувствую по движению воздуха, что вы машете рукой у меня перед носом. Да, я ослеп. – Брыза развел руками. – Не далее, чем пару часов назад. Рассвет так и не встретил.
- Но почему?
- К этому давно и шло. – Капитан указал на левый глаз, больной катарактой. – Просто Тварь сделала это быстрее.
- Тварь? – глухо спросил матрос у руля.
- Гор, если бы это была простая болезнь, мы бы все заболели одним и тем же.
Гор рассеянно провел ногтями по язвам левой руки. Пожал плечами и покорно вцепился в скользкий от крови штурвал.
- Тогда я поплыву один.
- Нет, -- сказал Брыза. – Берите кого хотите, но только не один.
Руслан повернулся к Маяку: двадцать второй сильно кренится к воде, но площадка Маяка наклонена обратно углу падения. Маяк "Дуга", так его называли когда-то.
Руслан снарядил лодку и взял с собой Хара. Он знал, что не встретит внутри Маяка ничего особенного. Здесь, где властвуют силы, которых боятся даже обычные Твари, живут только безобидные летучие рыбы. Они резвятся в воде, трепыхаются на ступенях "Дуги", уходящих на невидимую глубину, и запрыгивают в лодки, чтобы тут же быть огретыми веслом.
Океан, небо, маяк – всё так спокойно, будто последнее разумное существо этого мира давно погибло, и даже призраки мертвецов покинули развалины. Теперь Океану ничто не угрожает, и он со своими детьми-Титанами, Великими Тварями, может вернуться к прежней жизни – к той, которую вел миллиарды лет назад.

42

Чародею с Харом пришлось попотеть, чтобы поднять шлюпку обратно на корабль. Последний Маяк должен появиться ближе к вечеру этого же дня, а за ним недалеко и архипелаг – или то, что от него осталось.
Руслан бросил в камбузе оглушенных летучих рыб и поднялся на бак.
Маркуба всё ещё привязан к мачте, но на этот раз молчит. Голова низко опущена. Чародей ещё издали понял, что моряк мёртв, а вблизи он смог рассмотреть то, что стало причиной смерти – перерезанное горло. Бесшумно, но море крови; Маркуба сидит в багровой луже.
Руслан осмотрелся, сжал в руке взятый в камбузе тесак.
Брыза сидит в той же самой позе, пыхтит очередной папиросой. Заслышав стук каблуков, он весело сказал:
- А, Руслан, ну и долго же вы с ним промаялись! Случилось что? Гор, -- капитан наугад мотнул головой в сторону рулевого, -- сказал, что Маяк медленно загорался.
- Проблемы с магическим ядром, -- сказал Руслан, -- но всё уже в порядке.
Гор указал на тесак.
- Что-то случилось? – спросил он у чародея.
- Ничего особенного. Мне надо в каюту.

43

Хар возится на палубе, сноровисто игнорируя мертвого Маркуба. В кают-компании кок с ещё одним моряком выкладывают к обеду наспех приготовленный улов.
Руслан заглядывает в каюты, прячет за спиной тесак, но его встречает лишь похоронное безмолвие. "Сардоник" уже мертв, несмотря на всё ещё живой экипаж. Чародей чувствует, как с тихой угрозой скрипит обшивка брига; корабль становится тяжелее. Легко представить, что сейчас творится в трюме: одна за другой магические заплаты, истончившись, лопаются, и сотни ручейков медленно заполняют водой брюхо "Сардоника". Со стороны, должно быть, бриг выглядит неуправляемым: снасти без толку болтаются по ветру, паруса ослабли и хлопают, а ход корабля похож на походку гуся – плывет, тяжело переваливаясь с боку на бок. Команда, занятая собственным выживанием, забыла о "Сардонике", но всё же корабль идёт точно по курсу. Впрочем, об этой части Пути моряки прошлого всегда отзывались, как о самой легкой и даже приятной.
Руслан заглянул в свою каюту, а затем в каюту капитана: погребённый под лоцманскими картами стол, бортовой журнал с последней пометкой, которую писал уже полуслепой человек. Чародей бегло оглядел простую обстановку – Брыза явно заходил сюда только для того, чтобы переночевать. Руслан аккуратно прикрыл за собой дверь и вышел на палубу.
Хар окликнул его на обед, но чародей отмахнулся и двинулся в сторону юта, держа тесак перед собой.
Он напал со спины и с силой сдавил горло. Руслан сразу же выронил нож и вцепился в душащие его руки. Шило швыряет чародея из стороны в сторону, давит ладонями на спину, намереваясь переломать позвоночник.
Руслан вонзил зубы в руку моряка.
Шило зарычал и закружил по узкому переходу; хватка на шее чародея ослабла. Руслан оттолкнулся от палубы и бросил Шило к краю борта; выигранного времени хватило на то, чтобы поднять тесак.
Говорят, безумцы невероятно сильны. Руслана спасло то, что в тот момент он был безумен не меньше моряка.
Тело Шило всё-таки подвело его – толкнуло за грань, превратило его мысли в полигон для борьбы между реальностью и химерами, порожденными больным разумом. Шило проклинает Руслана, плюет ему в глаза, с истой верой сумасшедшего полагая, что слюна его ядовита; он бормочет слова молитвы, перемежая их с полубезумными, полупророческими обещаниями. Верным ударом Руслан вогнал тесак моряку под рёбра и, пока Шило, шатаясь, пытался вытащить нож, толкнул его за борт.
Океан отозвался удовлетворенным всплеском.
Течение несёт "Сардоник" к последнему маяку.

44

- Мы тонем, -- сказал Брыза. – Трюм полон воды. Разве вы не ставили заплаты, Руслан?
Чародей стоит на носу корабля, слушает Океан. Кажется, он различает далекие всплески… Плавник? Змей близко. Он чувствует. Но насколько близко?
- Руслан! Вы слышите? Или вы оглохли? – полюбопытствовал капитан. – Знаете, в данной ситуации это было бы не очень странно. У вас никогда не было проблем со слухом?
- Нет, -- сказал чародей, – но у меня были проблемы с магией. Меня травили мясом разрыток.
- А, кормили чародеянками? – спросил Брыза. – Знаю, знаю. Очень действенно против чародеев.
- Больше, чем я мог себе представить, -- пробормотал Руслан.
Капитан остановил пустой взгляд на мачте и наклонил голову, к чему-то прислушался.
- Теперь понимаю. Вы магию потеряли, да?
- Она уходит из меня постепенно с самого утра, -- нехотя согласился Руслан. – Сейчас я уже никакой не чародей. Как видите, эта Тварь и меня достала.
- Тогда нам не зажечь последний Маяк.
- Я смогу это сделать, -- яростно возразил Руслан. – Придётся постараться, но смогу. Мне всего лишь нужна маленькая искорка, остальное Маяк сделает сам.
- Где Шило?
- Спит в кубрике. Разбудить?
- Нет, пожалуй.
Руслан закрыл глаза и попытался забыть о мире, что получилось на удивление легко. Исчез скрипящий бриг, стон снастей и дыхание прибившейся друг к другу команды - словно бы корабль уже не принадлежит им, словно бы они проиграли бой, сдали посты и держат последнюю оборону здесь, на палубе, возле руля.
Руслан обо всём забыл. Он чувствует только Океан, игру подводных течений. Мир так… необычен. Что можно сказать. Явь, вымысел – где же тут различишь. Чародей понял, что Змей не называет свои сны вымыслом, потому что никакого вымысла для него нет. Это для Руслана сны - всего лишь нереальные видения, тогда как Змей называет вымыслом то, что происходит сейчас: Океан, лазурное небо, хлопанье парусов, шепот ветра… "Нет этого мира, -- говорит Змей, -- есть только мой мир".
Руслан не возражает.
Они бы и жили так, в опасной мешанине разумов, возможно, десятки лет, пока чародей не погиб. Жили бы в двух реальностях одновременно, с всёвозрастающей ненавистью и завистью смотря сны друг друга, но между ними сейчас всего один Маяк. "Это можно остановить", – думает Великая Тварь, и его мысли не тайна для чародея.
Змей подплыл к поверхности и поднял над водой голову: Руслан увидел глазами Твари пока ещё далекий шпиль последнего Маяка.
Чародей очнулся – и увидел Маяк уже собственными глазами.

45

- После того, как займётся магический огонь, плывите к архипелагу. Может быть, там Тварь оставит вас в покое, и вы выздоровеете.
- Руслан, вы прощаетесь? – удивился Брыза.
- Да, ведь это последний Маяк… -- Руслан ухватился за веревочную лестницу. Обернулся и сказал: -- Нет, знаете, не ждите, когда он загорится, плывите сейчас и как можно быстрее. Вы ещё можете спастись, Чаруш недалеко, главное, плывите сейчас.
- Что вы паникуете? – удивился Хар.
- Мы поплывем, -- согласился Брыза. – Вы не переживайте, прямо сейчас и угребём отсюда. – Капитан тяжело поднялся и так уверенно, будто вовсе не ослеп, двинулся к повисшему на борту Руслану. – Приятно было с вами плавать, командующий. – Брыза полушутливо поднёс руку к несуществующему козырьку. – Обычно говорят, что с такими людьми, как вы, вместе и на смерть пойдешь – вот только все это время мы туда и шли.
Руслан спрыгнул в лодку и вцепился в вёсла.
- Плывите же!
"Слон" соответствует своему названию: самый крупный Маяк Пути, похожий на замковую башню, на вершине которого покоится сильное магическое ядро. Он был символом архипелага, главной достопримечательностью.
Руслан отчаянно плывет навстречу Маяку, время кончается, а он ещё должен совладать с последней из двадцати трех Тварей. Как только лодка ударилась о камень кладки, Руслан выскочил из неё.
На винтовой крутой лестнице -- сотня ступенек, но страх, страх не выполнить задуманное, гонит его сильнее всякой Твари. Когда Руслан был на полпути к площадке, мощный удар сотряс основы Маяка. Чародей чуть не упал в колодец.
Удары следуют один за другим, что-то огромное бьётся о неуязвимую кладку, как рыба о лед; несколько раз Руслана швыряло за пределы лестницы и ему стоило большого труда не сорваться вниз. Когда чародею осталось подняться не больше двадцати ступеней, удары прекратились.
Он выбежал на площадку с ядром.
С вершины "Слона" славный вид: небо розовеет, воды Океана окрасились алым. Закатное солнце отражается на серебряной чешуе Твари. Гладкая змеиная голова в обрамлении чувствительных усов вынырнула в нескольких метрах от Маяка и плавно опустилась на "Сардоник", переломав корабль пополам.
Руслан подавился криком. Бессильно, молча наблюдает как Змей Снов, извиваясь в щепах брига, вынюхивает добычу.
"Он меньше, чем я думал, -- рассеянно подумал чародей. – И гораздо красивее. Он именно такой, каким мог бы присниться".
Змей копошится среди досок, бочек и рваной парусины, и чем глубже на дно погружаются останки корабля, тем быстрее к Руслану возвращается его магия. Так же, как и туман "Сноров", проклятье поразило не команду, а корабль, и когда не стало "Сардоника", успокоилась и принесшая болезнь Тварь.
Руслан разжал кулак - на ладони заиграл гранями светоч, стал разбухать, разгораться.
"Я здесь. Ты ведь меня ищешь", - прошептал Руслан Твари.
Змею Сна не надо было слышать его, чтобы получить послание. Сейчас их мысли слились почти воедино, и Руслан одновременно чувствует собственный ужас, бесконечное отчаяние и странное удовлетворение, и вместе с тем он переживает ярость Змея, его глухую тоску, оставленную человеческими кошмарами, сладость мести.
Змей бросил останки "Сардоника" и плавно поднялся вверх, на один уровень с площадкой Маяка.
Руслана рассматривают бездонные вертикальные зрачки в обрамлении серебряной радужки -- и страх человека куда-то исчез, сменившись пытливым выжиданием Змея. Великая Тварь молча предлагает Руслану самому закончить их спор.
Чародей бросил разбухший светоч за спину. Шар огня упал на магическое ядро, и Маяк загорелся.
Змей отшатнулся: дикий, ужасающий вопль разнёсся по окрестностям Океана. Великой Твари показалось, будто бы одновременно с криком Маяка раздался ещё один короткий, быстро стихший.
…Змей Снов некоторое время лежал у основания Маяка, задумчиво прислушиваясь к самому себе. В его разуме, наконец, царит гармония, странная связь оборвалась со смертью одного из хозяев.
Маяк разгорается всё сильнее, крик нарастает. Великая Тварь, скривившись, нырнул на дно – нет, вопли Маяков на него не действуют, но он может понять тех, кто бежит от них. Этот крик невыносим, и Змей ушёл туда, где в тишине и покое сна его тело больше никто никогда не потревожит.
Туда, где нет ни Тварей, ни людей.

00

Это затягивает. Наблюдать, как три точки – три корабля – и ещё одна, именитый человек, двигаются от Маяка к Маяку. Как постепенно загорается тёмная цепочка.
Царевича зачаровало. Он не мог оторваться. Он уличал любую минуту, чтобы подняться сюда, в комнату тактики, и наблюдать, как загорается крошечная тропинка в огромном поле Океана - словно смотрел в водоворот, уходящий в Бездну Бездн.
Потом кораблей стало два, а позже – в мгновенье – с карты исчезла точка "Снорова". "Сардоник" в одиночку заканчивал путь. Царевич смотрел на имя – Руслан – и думал о том, что Раки был прав: такой не остановится. Не повернет. Преданность?
"Скорее, тщеславие, - сказал бы Раки. – Мечты о своем предназначении. Он так и не поймет, что можно повернуть. Что никого это, в сущности, не беспокоит".
Сегодня царевич вновь смотрит в затянувший его водоворот. Погасла точка "Сардоника", а имя Руслана ещё остаётся, слившись с тусклым силуэтом Маяка.
Маяк загорелся, имя исчезло.
"Значит, он сгорел в чародейском огне. И я бы хотел так умереть".
И тут магия карт, близкая по своей сути к магии наречения, начала работать. Медленно очертания архипелага тают, острова исчезают, пока не осталось ни одного.
Чаруша больше не существует. Вернее, он не существует вот уже сорок лет. Цепочка Маяков уводит в пустой Океан.
Дверь открылась.
- Я знал, что вы здесь.
- А, Родерик, заходи, -- дружелюбно сказал царевич. – Знаешь, Путь снова открыт… Вот только архипелага больше нет.
- Ничего удивительного, -- сказал чародей. – Тот безумный Шторм, а с ним и землетрясение. Уже тогда все подозревали, что Чаруш уничтожен.
- Жаль. Мне всегда были интересны те развалины на архипелаге, -- задумчиво пробормотал правитель, поспешно добавил: -- И людей тоже жаль. Сколько их там было тогда? Полторы тысячи?
- Скорее две. – Родерик внимательно посмотрел на карту. – Корабли затонули?
- Говоришь про экспедицию? Да, выживших, как я подозреваю, не осталось.
Главный чародей кивнул, протянул царевичу бумаги.
- Вам надо рассмотреть много дел…
Царевич покорно пролистал записи. Остановился в задумчивости.
- Родерик, кажется, твой предшественник, Раки, прежде чем оставить после себя горстку пепла, что-то обещал одному чародею из экспедиции… Ты что-нибудь об этом знаешь?
- Ничего, царе, -- с каменным лицом ответил главный чародей.
Царевич с любопытством смотрит на собеседника.
- А, ладно, забудь, -- он махнул рукой. – Что бы там Раки ни обещал, он унёс это обещание в могилу. Да покоится его прах с миром.
Родерик поддержал пожелание без особого энтузиазма.
Царевич в последний раз посмотрел на анимированную карту Восточного Пути – цепочка безумных огней, бесполезная и бессмысленная Дорога Жизни, уводящая в пустоту.
Он схватился за край карты и с треском сорвал её с магического табурета – имена исчезли, Океан застыл, Маяки погасли.

__________________________________________
Ну вот и все. Огромное спасибо тем, кто читал и оставлял комментарии. Это для меня очень много значит. Надеюсь, вам хоть немного понравилось. Далее следует сопливое авторское нытье, которое можно пропустить для экономии времени.

Я не очень люблю этот рассказ по нескольким причинам...
Во-первых, в этом виноват сам мир. Я придумала его под одну музыку, всего картинку: маяки зажигаются - корабли погибают. Я год отказывалась от этого мира из-за отсутствия в нем толковой идеи, но музыка была в моем плейлисте, и когда я её слышала - я снова влюблялась в этот мир. В конечном итоге я не выдержала и написала Маяки.
Которые не смогли стать даже тенью того, что я видела под музыку. Как я ни выкручивалась, как не изгалялась, чтобы хоть как-то логически обосновать происходящее, этим я только все испортила.
Во-вторых. Я экспериментировала с языком. Оооо... Печальная история. Скажу лишь, что это эдак 5-я редакция. Если сравнить с первой, то недосчитаешься немного-немало 10 вордовских страниц. Не хило экспериментировала.
В-третьих. Слабейший конец, который к тому же идет после вполне удачной третьей главы. Посыпаю голову пеплом, но сделать ничего не могу. Плюс Руслан оказался героем невменяемым и бледным, хотя он главный и по идее должен быть ярче и интереснее других.
И не относится к объяснению причин нелюбви, но частично её объясняет - в-четвертых - меня часто обвиняют в излишней строгости к своему творчеству. Но я не знаю, не чувствую этого рубежа, где кончается логичный разбор собственных ошибок и начинается тупой наезд на себя "а, дура, могла круче!". Поэтому мне панически нужен отзыв читателей - ваш. Он очень для меня важен и очень сильно может на меня повлиять. Если вы его дадите, я буду очень рада.

24 августа 2009 г. 22:48

#299193

Оу,как неожиданно завершилось...То есть,всё к тому и шло,но я продолжала всё надеяться,что это будет доолгая история ;)
Так что немного в растерянности; стоит,пожалуй,выкроить время,перечитать всё с самого начала,и тогда уже написать отзыв.

Но в последних главах мне сильно не хватало той самой таблички на дереве ^^" Я понимаю,что вовсе не обязательно объяснять,почему появилась связь между Змеем и Русланом,но мне этого объяснения не хватало.

25 августа 2009 г. 10:03

#299218

РиКа Инверс;299193: Я понимаю,что вовсе не обязательно объяснять,почему появилась связь между Змеем и Русланом,но мне этого объяснения не хватало.

Мне честно говоря и в голову не приходило это объяснять. Не знаю... Случайность? Банальный рок?) Пусть лучше остается без объяснения, чем такие)

РиКа Инверс;299193: То есть,всё к тому и шло,но я продолжала всё надеяться,что это будет доолгая история ;)

Едва ли будь эта история долгой, она была бы интересной.

Спасибо за то, что читала, и за комментарии)

25 августа 2009 г. 10:50

#299225

Честно сказать, я еще до конца не дочитала, но все прочитанное мне очень нравится. Возможно, получилось не так, как было задумано, так вообще редко получается, но это совсем не означает, что получилось плохо. Читать действительно интересно, написано великолепно. Вот.

25 августа 2009 г. 11:01

#299235

Ллисиль;299225: Читать действительно интересно,

Спасибо *краснеет*

25 августа 2009 г. 11:25

#299238

По-моему, все просто excellent. Правда, должен заметить, что концовка (в плане сюжета) разочаровывает, однако, это скорей потому, что я ценитель диких вывертов и не ценитель "все умерли", а не по объективной недоработке. Х_х

25 августа 2009 г. 11:49

#299251

Нексса-Джахад;299238: Правда, должен заметить, что концовка (в плане сюжета) разочаровывает, однако, это скорей потому, что я ценитель диких вывертов и не ценитель "все умерли", а не по объективной недоработке. Х_х

Меня тоже, если честно. Хотя другая мне в голову так и не пришла.
Большое спасибо за то, что читали, и за отзыв)

Выложила на Самиздате, все главы на одной странице.

25 августа 2009 г. 12:25

#305410

Мне рассказ показался довольно сильным произведением. Хотя конец как-то... шокировал и немного смазал впечатления. Хотя, это от субъективного отношения. А в целом произвело очень приятное впечатление - прочла на одном дыхании.

5 сентября 2009 г. 6:23

#305686

Mawlly;305410: Хотя конец как-то... шокировал и немного смазал впечатления.

*грустно* Он все-таки плох, да? В принципе, сама ведь чувствую.

Mawlly;305410: А в целом произвело очень приятное впечатление - прочла на одном дыхании.

Спасибо))
Еще раз спасибо за то, что читали, и за комментарии)

Добавлено через 1420 часов 32 минуты 51 секунду
Не стала создавать новую тему. Просто маленький рассказ, написанный по-пьяни) Своеобразный тест на то, сколько мне нужно коньяка, чтобы потерять творческие способности... и как это отразиться на качестве творческих способностей, м-да.

Кошка и авангард

Кошка любила авангард.
На этих гипсовых руках, раскиданных по комнате, – отчаянных, молитвенно сложенных, – так удобно лежать, положив мордочку в застывшую ладонь. На этих картинах – нечетких, тусклых – она ловит блики солнца. Зайчики рассвета ползают по маслу, переливаясь на желтом, сверкая на красном и наполняясь жизнью на зеленом.
– Вы что сделали?
– Они символизируют мольбу о прощении и понимании. Просьба о спасении.
– Нет. Это совсем не то, что я заказывал. Идите к черту.
И хозяин молчит. Молчит и кошка. Пустеет плошка в углу кухни. Хозяин остервенело делает гипсовые руки, рисует тусклые картины. И кошка спит на них и наблюдает солнце – и ей совсем не обидно за пустую миску.
Кошка любила авангард.
Эти рваные ткани, мягкие меха. Цветные линии на полу – символические ковры. На них можно свернуться клубочком, затеряться в узорах, стать вышитой кошкой. На этих коврах – нереальных, похожих на пшеничное поле, – она гуляет Клеопатрой. И в густом мехе путаются лапки.
– На этом же невозможно ходить!
– Но посмотрите на рисунок! Это символ вечной любви.
– Я хотел что-то, на что моим гостям будет приятно наступать. А вы сделали такой фантастический ужас… И куда мне его класть прикажете? Да я вам и залога не дам!
И хозяин горюет. Кошка чует запах вина, потом – гашиша. Наркотик впитывается в гардины, скатерти, диван. Даже её шерстинки пахнут гашишем. А плошка в углу пустеет.
Кошка любила авангард.
Эти балерины – изящные и уродливые – похожи на трапеции и тетраэдры, девушки-шестеренки. Но рядом с ними тепло сидеть, урчать. Балерины, нелепые, нежат плавными изгибами бока, и кошке, наверное, хочется танцевать.
– Знаете, в этом что-то есть…
– Неплохо… Вот если бы изящнее… Понимаете?
И хозяин понимает. Тянет по полу гашишем, шерстинки пахнут гашишем, но балерин становится все больше – и изящнее их линии, неповторимы движения и так ластятся к бокам…
И балерин уносят. И становится пусто, когда вместе с балеринами уходит хозяин.
Кошка любила авангард.
Эти планшеты с узорами. Эти платья с оборками. И снова эти молитвенные гипсовые руки, на которых так приятно спать. И полная плошка.
И женщина. Беспокойная, капризная. Новый запах еды, запах вражды и предчувствие примирения. Кошка и женщина сидят рядом, на узловатых линиях гипсовых тел, сплетшихся в кубическом сексе, на этих молитвенных руках, приделанных к готическим стенам. И кошка, ленно облокотившись на мраморный фаллос, высокий, как дворцовая люстра, вылизывает лапу, и женщина пьет вино, курит, сбрасывает пепел в руки гротескной гипсовой богини.
– Это великолепно!
– Сколько таланта!
– Вам нет цены!
Кошка любила авангард.
На новых дизайнерских горизонталях легко прятаться. На вертикалях – точить коготки. Настольные фонтанчики шуршат по фэн-шую, и кошка ловит пластиковые рыбки в воде, слушает стоны хозяина и теперь такой родной женщины.
– О вас много говорят.
– Вы всех поразили.
– Чарующе! Чарующе!
Кошка любила авангард.
Эту полную плошку, это отсутствие запаха гашиша, это ворчание женщины.
Кошка с трудом поднимается на рассвете и смотрит на улицу, как хозяин уходит, унося с собою пушистые ковры, гипсовые руки и балерин. Она, прихрамывая, встречает его, когда он, источая запах денег и довольства, приходит с белыми холстами, мотками шерсти и разноцветными камешками.
Она волочится до перекошенного, будто подхваченного и побитого торнадо, кресла и там спит, видя овальные разливы овальных рек.
– Смотри, уснула.
– Не буди.
– Ты что, плачешь?
– Знаешь… Никто в мире не полюбит моё искусство так, как любит его она.
А кошке снятся ромбоидные коты и треугольные котята.
Кошка любила авангард.

3 ноября 2009 г. 15:32

#320177

Не стала создавать новую темку. Просто маленький рассказ, написанный по-пьяни) Своеобразный тест на то, сколько коньяка мне нужно выпить, чтобы потерять творческие способности... И как это отразится на качестве творческих способностей, м-да.

Кошка и авангард

Кошка любила авангард.
На этих гипсовых руках, раскиданных по комнате, – отчаянных, молитвенно сложенных, – так удобно лежать, положив мордочку в застывшую ладонь. На этих картинах – нечетких, тусклых – она ловит блики солнца. Зайчики рассвета ползают по маслу, переливаясь на желтом, сверкая на красном и наполняясь жизнью на зеленом.
– Вы что сделали?
– Они символизируют мольбу о прощении и понимании. Просьба о спасении.
– Нет. Это совсем не то, что я заказывал. Идите к черту.
И хозяин молчит. Молчит и кошка. Пустеет плошка в углу кухни. Хозяин остервенело делает гипсовые руки, рисует тусклые картины. И кошка спит на них и наблюдает солнце – и ей совсем не обидно за пустую миску.
Кошка любила авангард.
Эти рваные ткани, мягкие меха. Цветные линии на полу – символические ковры. На них можно свернуться клубочком, затеряться в узорах, стать вышитой кошкой. На этих коврах – нереальных, похожих на пшеничное поле, – она гуляет Клеопатрой. И в густом мехе путаются лапки.
– На этом же невозможно ходить!
– Но посмотрите на рисунок! Это символ вечной любви.
– Я хотел что-то, на что моим гостям будет приятно наступать. А вы сделали такой фантастический ужас… И куда мне его класть прикажете? Да я вам и залога не дам!
И хозяин горюет. Кошка чует запах вина, потом – гашиша. Наркотик впитывается в гардины, скатерти, диван. Даже её шерстинки пахнут гашишем. А плошка в углу пустеет.
Кошка любила авангард.
Эти балерины – изящные и уродливые – похожи на трапеции и тетраэдры, девушки-шестеренки. Но рядом с ними тепло сидеть, урчать. Балерины, нелепые, нежат плавными изгибами бока, и кошке, наверное, хочется танцевать.
– Знаете, в этом что-то есть…
– Неплохо… Вот если бы изящнее… Понимаете?
И хозяин понимает. Тянет по полу гашишем, шерстинки пахнут гашишем, но балерин становится все больше – и изящнее их линии, неповторимы движения и так ластятся к бокам…
И балерин уносят. И становится пусто, когда вместе с балеринами уходит хозяин.
Кошка любила авангард.
Эти планшеты с узорами. Эти платья с оборками. И снова эти молитвенные гипсовые руки, на которых так приятно спать. И полная плошка.
И женщина. Беспокойная, капризная. Новый запах еды, запах вражды и предчувствие примирения. Кошка и женщина сидят рядом, на узловатых линиях гипсовых тел, сплетшихся в кубическом сексе, на этих молитвенных руках, приделанных к готическим стенам. И кошка, ленно облокотившись на мраморный фаллос, высокий, как дворцовая люстра, вылизывает лапу, и женщина пьет вино, курит, сбрасывает пепел в руки гротескной гипсовой богини.
– Это великолепно!
– Сколько таланта!
– Вам нет цены!
Кошка любила авангард.
На новых дизайнерских горизонталях легко прятаться. На вертикалях – точить коготки. Настольные фонтанчики шуршат по фэн-шую, и кошка ловит пластиковые рыбки в воде, слушает стоны хозяина и теперь такой родной женщины.
– О вас много говорят.
– Вы всех поразили.
– Чарующе! Чарующе!
Кошка любила авангард.
Эту полную плошку, это отсутствие запаха гашиша, это ворчание женщины.
Кошка с трудом поднимается на рассвете и смотрит на улицу, как хозяин уходит, унося с собою пушистые ковры, гипсовые руки и балерин. Она, прихрамывая, встречает его, когда он, источая запах денег и довольства, приходит с белыми холстами, мотками шерсти и разноцветными камешками.
Она волочится до перекошенного, будто подхваченного и побитого торнадо, кресла и там спит, видя овальные разливы овальных рек.
– Смотри, уснула.
– Не буди.
– Ты что, плачешь?
– Знаешь… Никто в мире не полюбит моё искусство так, как любит его она.
А кошке снятся ромбоидные коты и треугольные котята.
Кошка любила авангард.

3 ноября 2009 г. 15:34

#320178

Я еще в дневнике высказала свое "ня" ^^

[quote]– Знаешь… Никто в мире не полюбит моё искусство так, как любит его она.
А кошке снятся ромбоидные коты и треугольные котята.[/quote]
ромбоидные - ромбовидные, нэ? ^^"

Понравилось )

3 ноября 2009 г. 15:38

#320181

Ромбический, ромбовидный - от "ромба", ромбоидальный, , ромбоидный - от "ромбоида"... Портал "Грамота" вроде так говорит) А "ромб" и "ромбоид" там сторонами отличаются. Но все равно спасибо за внимание к тексту.

Спасибо))

3 ноября 2009 г. 15:47

#320495

"кошка и авангард" очаровал.

7 ноября 2009 г. 11:58