Я много пишу такого, что содержит эмоции, и мало сюжетного.
Они маленькие, так что заводить отдельную тему для каждого пожалуй не стоит, так что я буду кидать сюда=)))
Название: Прощение
Автор: Lynx ака Фирия.
Бета: Астральная Дева
Фэндом: Slayers
Жанр: Зарисовка, чувства, дарк
Персонажи: Я не называю здесь имен
Рейтинг: PG.
Пэйринг: читаем. Без имен
Статус: Закончено.
Размер: Мини.
Дисклэймер: *плакает*.
Размещение: Разрешено с шапкой.
Содержание: Концентрпированная эмоция под семью общими заголовками
От Автора: Кто знает, что это за слова по-латыни, и догадается, зачем я использовала их, получит печеньку.
acedia
Неизведанное. Но и не манящее - просто не существующее для на чувство. Пресное, с легким сладковатым привкусом, густое, как время в минуты скуки. Это и есть скука, по крайней мере что-то очень на нее похожее, только гораздо хуже.
Время без нее.
Время с другими.
Просто время.
Стыдно. Гадко. Я не понимал, отчего это происходит, но это было, сама неотвратимость моего существования - тягость, муть, томление... Я не знаю названия этосу чувству, но знаю, что это зло гораздо более великое, чем я сам.
Я оседаю, осыпаюсь, томясь в собственной оболочке как волк в тесном ящике. Этот покой - беспокойство. Может быть это безумие? Но я слышал, что безумцы слышат голоса, которые рождает их сознание. Вокруг же меня - и внутри - все молчит. Или это я сам говорю с пустотой, а она прислушивается, ожидая новой главы моей бесконечной истории?
Может быть.
Нет перемен. Только безразличие - мой спутник здесь, где я сейчас. Я думаю о ней, и о том, что меня изменило, о причинах окутывающей меня вызкой дымки равнодушия. И все что я знаю - так это то, что бессмысленны для меня должны быть именно эти мысли.
invidia
Талым, зыбким светом догорающего заката во мне стынет душа, холодная тысячу лет и разбуженная совсем недавно. Все возвращается на круги своя, я снова - снова такой, каким явился в этот мир.
Мне остается только вспоминать, что за чувство разбудило во мне то, чего, как я думал, в ней не было никогда.
Никогда. Никогда я не чувствовал себя так, и никогда больше этого не будет, никогда...
До того, как я улышал ее зов.
И звала она не меня.
Ноткие ее голоса растворялись в желанную пищу.
Но я не смог насладиться ими. Червоточиной во мне была одна только мысль - никогда. Никогда она не будет звать меня так. Никогда она не будет лить обо мне слезы - даже если станет свидетелем моей гибели. Я не стою этого - и не только в ее глазах.
Значит, я не должен больше ее видеть. И она не должна видеть меня. Для нее не будет сложным забыть тот взгляд, которым мы обменялись в краткую секунду перед Объединением.
Будет ли это просто для меня?
Или же... я буду как никогда малодушен и уступлю желанию увидеть ее снова?
ira
Теперь я готов убить себя за это. Никогда я не был так зол - на себя, и на нее.
Тьма - здесь только тень, потому что там, где живет она не может быть тьмы - окутывает меня, но не спокойствием, а отвратительным осознанием того, что я веду себя как человек.
Тени этого места недвижимы, и я один из них.
Сейчас мне кажется, что я способен только на одно чувство - ненависть к себе.
superbia
И она нашла меня.
Почувствовала, отделила от теней, вывела на свет, и я, как чернильное пятно на белой бумаге, стою перед ней с застывшей на лице улыбкой.
И все же я ощутил ее раньше, чем она меня.
Я услышал шорох ее белых одежд перед тем, как она смогла увидеть меня, я ощутил ее дыхание прежде, чем она услышала мой голос. Мне казалось, я уловил запах соли на ее щеках.
И вновь злость ухватила удавкой мое горло.
Почему? Почему он, а не я?
Я хотел спрашивать ее, постоянно спрашивать, до хрипоты, до того, как голос затеряется в невыразимости гаммы испытываемых мной сейчас чувств. Я хотел, чтобы это значило хоть толику от того, что происходило сейчас во мне, но я клялся, что она никогда не услышит от меня этих слов.
И, как оказалось, вопросы были не нужны. Она сказала все.
Она говорила о долге, о вине, о предназначении, о защите...
О непонимании.
Я отвернулся. И молчал.
Непонимание? Значит, непонимание стало для меня болью? Или зов, обращенный не ко мне, стоило воспринимать по-другому?
Она коснулась моей спины, требуя внимания. Я обернулся, а затем она поцеловала меня.
avaritia
Она не моя, даже в мыслях она никогда не была моей, но это...
Я хотел. Я желал, действительно желал всем своим существом того, что мне не принадлежало.
Этого.
Не так, как целуют брата или друга, не так, как ребенка, отца, покровителя, учителя... не так...
Слишком смело называть слово, с котором можно это сравнить. И я буду молчать.
В тот момент я не мог двигаться, не мог говорить, даже дышать - ни тогда, ни позже, когда она отпрянула.
Непонимание, сказала она. Непонимание, развилчие между им и мной.
Я чувствовал, как для слов не хватило воздуха, как она была задушена словами, готовыми покинуть ее, но застрявшими на полпути.
Прошу, пойми - сказала она.
И разве я мог отказать ее просьбе. Впервые, впервые она просила меня о чем-то, но я знал, что любой ее просьбе я попросту не смогу отказать.
Мой разум знал меньше, чем мои чувства.
И злость исчезла.
И все же был побежден. Повержен. Что делать теперь, стоя перед ней, как обнаженному без своей ярости, обезоруженному без своей улыбки?
gula
Я никогда не смог бы отказать ей.
Я никогда не смог бы забрать что-то у нее.
Но теперь я хотел оголить ее так же, как она оголила мою душу. Забрать у нее все, что она взяла у меня. Забрать у нее все.
Я желал ее всю, без остатка. Но как я мог заставить себя потребовать у нее этого? Что если... если она просто согласится? Что если она просто кивнет и, взяв протянутую руку, пойдет за ним туда, где темно и холодно - в его мир?
Что будет дальше?
Я желал...
Я должен идти - сказал я вместо этого.
И она подалась навсречу - без предупреждения, без запинки. Она сомкнула руки вокруг меня - сияющая оболочка вокруг сгустка тьмы. Он не говорила ничего. Она обнимала меня так, словно я должен был умереть через минуту.
Может быть... так и будет? Может быть она знает что-то, что мне неизвестно, и по какой-то своей причине сейчас не хочет отпускать?
Все эти "может быть" пронеслись мимо меня как порыв северного ветра и скрылись, не оставив после себя ничего.
Пусть. Пусть вопросы и предположения отправляются хоть в Океан Хаоса. Когда-нибудь я их догоню.
luxuria
Как неуклюжее создание, которое не может двигаться самостоятельно, она сжимала меня - я был для нее опорой. Там была она, с другой стороны стена.
Я не смог бы убежать даже если бы и хотел.
У ее губ был вкус слез - горький в астрале и соленый в материальном мире. Кажется, я слизнул одну слезинку с ее щеки, чтобы убедиться в реальности происходящего.
На вкус как будто железо.
Если нам больно, мы отрицаем мир, который не знает нашей боли... если нам хорошо - мы приветствуем мир, который не знает нашего счастья, упиваясь своей исключительности.
Но как мы ведем себя в таких случаях?
Мы сливаемся с миром. Мы становимся с ним единым целым, ощущая его каждой клеточкой нашего тела.
Ее прохладный пальчики танцевали по моим плечам, спине и груди, обнажая тени, которые скрывались под оболочкой моей одежды. Но я не чувствовал себя беспомощным больше, чем раньше. Как она могла раздеть меня больше, чем уже сделала? Я уязвимее чем когда-либо.
А затем она крепко стиснула мой затылок. Я не видел ее всю. Она воспринималась мной как раз образов, родных, далеких... Золотая волна волос, темные глаза, острота ее ногтей, эти губы - она прокусила нижнюю и теперь кровь текла по ее подбородку, придавая металлический вкус нашим поцелуям.
Я хотел думать, хотел дышать, но у меня попросту не было на это времени. Я действовал по наитию, сам не зная, что движет мной.
Правда, я слышал, что сила влечения вне рамок нашей природы. Она действует на все, что было создано Матерью. Я стиснул ее крепко, причиняя боль, обрушил на стену, ударив затылком, я погрузился целиком в ее душу, боясь, что она поглотит меня всего, без остатка.
Она издала этот... звук... и стиснула волосы у меня на затылке.
Я попытался вдохнуть, но вновь утонул, накрытый с головой удушающей, затягивающей волной. И еще раз... и затем еще раз, до тех пор, пока испытываемая ей боль прошла, и ее заменило что-то другое.
Она... она... золото, уже подернутое темной, как ржавчина, тенью... она придвинулась ближе к моему уху и начала говорить мне слова, вырезать из скальпелем на моей душе. Это были секреты, о которых не знал даже я, это было правдой, которую мы оба не хотели признавать, но по большинству это было всего лишь вокализированное желание, обуявшее нас обоих.
Я не был способен на слова. Я не мог вдохнуть.
Позже я задам ей вопросы. Я спрошу ее, "Зачем", "Почему", "Как", "Что дальше". Возможно, я спросшу у нее "Способен ли я" и "Способны ли вы". Но это позже. Позже я сотворю и много зла, чтобы убедиться, что она не уйдет не смотря ни на что. Позже, я заплачу за содеянное.
Не сейчас...
Сейчас, когда она заперта, закована между мной и стеной, когда она рвет ногтями тонкую оболочку физической формы, когда она кусает меня, до тех пор пока из укусов не покажется черная кровь, когда она сжимает меня так, словно хочет снять с меня оболочку как шелуху... Я не способен мыслить...
И мы оседаем на пол, неспособные думать ни о чем, кроме краткого момента, который ожидает нас совсем скоро.
Я хочу только ее. Пусть даже это мое желание спиралью закрутит в ад нас обоих.
Неписанный закон говорит, что чтобы взять что-то, нужно платить той же ценой.
Чтож, если так - я готов.
Тьма поглотила нас обоих, а я так и не смог заставить себя оттолкнуть ее к тонкой грани, за которой для нее остался свет.
Когда-нибудь, когда миру настанет конец - а я уверен, так оно и будет - ты будешь требовать у меня мольб о прощении. Я эгоист, золотко, такова моя натура, не способен о чем-либо сожалеть. Может быть, я извинюсь за то, что будет впереди, за боль, за тьму, в которую я тяну тебя как в трясину. Но за это я не стану просить у тебя прощения.
Не за это.
6 августа 2009 г. 16:59