Народное Твoрчество (Slayers)

#218519

Эта тема создана исключительно для конкурса "лучший фанфик 2008 года.

Здесь я выкладываю все написанные части цикла, "Эльмекийскую академию", начало "По дороге в завтра" и все готовые зарисовки из "Дождаться рассвета", числом пока в семь штук, до до Нового Года скорее всего прибавится восьмая).
Ну, с шапкой почти покончено, и здесь мне осталось только ещё раз написать название цикла и выдать эпиграф к нему.

[RIGHT]Никого не вини в том, что листья опали,
И что флаги не реют у башенных стен,
Время смеха сменяется часом печали -
Это просто закон перемен.

Время быстро бежит, и под взглядом созвездий
Вновь сменяют друг друга цветенье и тлен.
Что родилось - умрёт, чтобы вновь возродиться -
В этом вечный закон перемен.


Знай, что солнце взойдёт и сугробы растают,
Что не вечен ягучего холода плен,
Краше прежнего новое утро настанет -
В этом тоже закон перемен.
(с) Amarin
[/RIGHT]
[FONT=&quot][/FONT]





[RIGHT][RIGHT]День забытых когда-то преданий,[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Наступает в иные года,[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]И проклятье седых мирозданий[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Открывает нам путь в никуда.[/RIGHT]
[/RIGHT]

[RIGHT][RIGHT]Так случается с нами порою,[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Одиночества белая нить[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]На дорогу забытых героев[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Заставляет тебя выходить.[/RIGHT]
[/RIGHT]

[RIGHT][RIGHT]Проклянешь ты и веру, и бога,[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Все забудешь, пойдешь не туда.[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Одинокий, к родному порогу[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Не вернешься уже никогда.[/RIGHT]
[/RIGHT]

[RIGHT][RIGHT]И останется только надежда,[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Что пройдут твои злые года,[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Но увы, мой несчастный невежда,[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Выбор сделан, и он – навсегда![/RIGHT]
[/RIGHT]

[RIGHT][RIGHT]Одиночество – вера изгоев.[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Смысл судьбы, изломанный бог.[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]На дороге забытых героев[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Только пыль и следы твоих ног.[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT](с) И. Эльтеррус[/RIGHT]
[/RIGHT]



[RIGHT][RIGHT]А время на циферблатах [/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Уже истекало кровью.[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT](с) Ф. Гарсиа Лорка

[LEFT]
- Урок окончен.
Невысокая стройная рыжеволосая женщина обвела пристальным алым взглядом своих учеников и начала собирать со стола свитки, книги и магические кристаллы. Студиозусы разом утратили всё своё сосредоточение, аудитория наполнилась сначала шепотом, а потом гомоном и шумом. Выпускной класс Эльмекийской Магической Академии праздновал окончание ещё одного урока и начало ещё одной перемены.
Конечно, дело было совсем не в предмете и не в учителе – попасть изучать чёрную атакующую магию к легендарной Лине Инверс, Бандитоубийце, Врагу Всего Сущего и ДажеДре – считалось неслыханной удачей, и студенты её классов частенько задирали нос до небес, на все претензии отвечая, что хотят быть как можно больше похожими на свою учительницу и кумира. Вовсе нет. Просто наконец-то началась настоящая весна, и свет начавшего пригревать солнца, запахи пробуждающейся ото сна жизни никого не могли оставить равнодушными. Даже саму Лину Инверс.
Вернувшись себе в кабинет и распихав учебный инвентарь по своим местам, бывшая «гениальная и прекрасная волшебница», по совместительству – головная боль и ночной кошмар изрядной доли Полуострова, а ныне всё тот же кошмар – но Почтеннейшего Ректора и деканата – устроилась на подоконнике, подставляя побледневшее за зиму лицо солнечному свету и ласковому ветру. Думать не хотелось, равно как и делать что-либо. Остаться бы здесь навсегда, и греться на солнышке… Вздохнув, Лина с душераздирающим стоном слезла с подоконника, и перебравшись в кресло за столом, взялась за бумаги.
С регистрацией недельных результатов учеников волшебница справилась быстро – за долгие годы преподавательства это стало настолько привычным, что почти не требовало работы мозгов. Требовало её составление личной записки Почтеннейшему Ректору – краткое резюме плюс личное мнение о студиозусах. Плюс реакция на последнюю записку от вышеозначенного Почтеннейшего Ректора. Скрипнув зубами, Лина ещё раз просмотрела добрый локоть бумаги, исчерченный сложными завитушками, вкратце означающими: «племянник Императора есть племянник Императора, у него должно быть самое лучшее, потерпите, полтора месяца осталось! И не смейте его на экзамене валить!!!», и злобно принялась выводить своё послание, в переводе должное читаться: «мне чихать кто он и откуда, если эта сволочь останется в моём классе, безопасности его я не гарантирую!!!».
Откинувшись в кресле, Лина просмотрела послание, прикидывая, что делать в случае игнорирования угрозы – то есть, как получше приложить эту мелкую погань Пьера, не убив его, но внушив при этом непреодолимый ужас к своей персоне. А может, и к боевой магии. Увы, получалось пока не очень. Вырисовывающиеся способы требовали либо масштабных разрушений, либо слишком большую вероятность смерти – а экс-Бандитоубийца не горела желанием становиться Императороубийцей, либо посвящения его в существование Магии Хаоса. А вот последнего Лина настроена была избежать любой ценой. В стенах этой Академии за все годы имелся – и имеется сейчас только один человек, заслуживающий посвящения в эту тайну.
Улыбнувшись, волшебница сместила взгляд на строку в ведомости, отмеченную именем «Эльна ке Лаальне» и превосходными оценками. Вздохнула и, свернув записку и ведомость в плотный свиток, запечатала его. До экзаменов с этим лучше повременить. Нечего размахивать Рагна Блейдом раньше времени, рискуя нарваться на нежелательного зрителя – а то и на этого паршивого дятла Пьера… Конечно, ей-то, с её репутацией и всему Полуострову известной дружбой с Сейрунскими правителями ничего серьёзного не грозит, а вот дочери мелких дворян могло и попасть. Так что… подождём.
Кивнув своим мыслям, Лина выбралась из-за стола, подхватила свиток, и направилась к двери. Бросив мимоходом короткий взгляд в большое зеркало, и убедившись, что выглядит, как полагается старшему преподавателю кафедры – строгое платье цвета бычьей крови не измазалось в меле, волосы не растрепались, волшебница вышла в коридор, и, спустившись по широкой винтовой лестнице, вышла на улицу. Её ждала столовая.

Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. Эта мудрость известна всем и каждому, начиная детьми заканчивая стариками. Меняется все, кроме аппетита некоторых персон. Садиться в столовой за один стол с Линой Инверс отваживались очень и очень немногие. Точнее – персоны со схожими аппетитами. Персона номер два как раз устраивалась напротив рыжеволосой волшебницы, устанавливая на столе поднос нагруженный не меньше, чем Линин, с дополнением в виде бокала вина. Бокала, потому что больше за один присест раздобыть было невозможно. Отсутствие персоны номер раз объяснялось просто – занятия у Лины и смена у стражника Академии, по совместительству – её (о ужас, как он до сих пор жив?) мужа Гаури Габриева сегодня не совпадали, и увидится им предстояло только вечером.
- Лина, двигайся! Иначе новостей не получишь!
Сверкнув внушительным декольте тёмно-синего платья, напротив уселась Нага. Откинув с лица непослушную прядь волос, она принялась за уничтожение содержания тарелок на подносе с не меньшим рвением, чем незадолго до этого Лина. Правда, изредка она прерывалась для того, чтобы отхлебнуть вина и горько пожалеть о том, что нельзя раздобыть побольше… В общем, обедать они закончили одновременно.
Откинувшись на спинки стульев и удовлетворённо поглаживая животы, волшебницы пару минут провели в блаженном молчании, а потом, обменявшись взглядами, одновременно подались вперёд и облокотились на стол.
- Я тут кое-что узнала, Лина…
Нага приняла таинственный вид, заговорщицки оглянулась, и, склонившись ещё ниже, зашептала:
- В столицу съезжаются странные личности из Внешнего Мира.
- В каком смысле – странные? – Начало новости Лину не особенно впечатлило. Она была сыта, а поэтому благодушна по отношению к окружающему миру.
- Слушай, не перебивай, а… - шипение Наги было под стать её имени. – Личности эти все как один – понапривозили с собой всякие технические штучки. И все как один принялись их демонстрировать столичному люду. Многие уже открывают лавки по их продаже. Кто им это разрешил – непонятно, но пока главный заказчик и покупатель – Морис фон Медиган.
- Ещё одна попытка переворота? – пробормотала себе под нос Лина, ассоциативно уносясь на десять лет назад в Сейрун, ко времени последней попытки свержения власти.

Попытка та, разумеется, провалилась, особняк пытавшегося данный переворот учинить ремонту и восстановлению не подлежал, а мазоку, вызванный оным покушавшимся, на его же глазах был прихлопнут Рагна Блейдом. А так как он (Мартин кто-то-там-чего-то-и-куда-то Сейрун) занимал в храмовой иерархии не последнее место и питал склонность и копанию в запрещённых архивах (в силу последней причины и смог вызвать такого сильного монстра), то смог распознать магию Хаоса… И свихнулся. Лина получила благодарность от Фила, Амелии и Зела, вознаграждение за отсутствие серьёзных разрушений и врага в лице Сейрунского Первосвященника.
Никакие увещевания от правящей семьи, и даже письмо от Рыцаря Цефеида (понятно, какого именно) не помогли – злобный старикашка поливал рыжеволосую волшебницу грязью на всех проповедях, на которых отсутствовали принц Филионелл с братом Кристофером и Амелия с Зелом. Лина с Гаури некоторое время терпели… Пока в один далеко не прекрасный день на стол принца не легло прошение о выдворении из Столицы этого «исчадья Преисподней». Немаловажный факт, что Хозяин Преисподней уничтожен именно Линой, ухитрился пройти мимо сознаний подписавших это прошение. Пока Филионелл с Амелией, Зелгадиссом и Кристофером пытались сообразить, как это могло произойти, Первосвященник закрыл часть Храма на реконструкцию, с приглашением мастеров из Внешнего Мира. Стоит ли упоминать, какие именно фрески и барельефы исчезли в результате этой реконструкции? Но это было потом… А до этого старый, но неимоверно хитрый Эникей фон Медиган, император Эльмекийский, умудрился уговорить Совет Академии пригласить на кафедру чёрной магии легендарную волшебницу.
Решалась Лина недолго – годовая сумма, указанная в приглашении, была соблазнительной, Амелия с Зелом обещали привести за этот год Первосвященника к субординации, да и в охране Академии имелись вакансии, что было указано в письме отдельно… И кто бы тогда знал, как изменится храм… И погибнет принц Фил… И случится переворот за Морем Демонов, в Кунане… И проявит себя Южная часть Внешнего Мира, буквально обрушив на Полуостров шквал своих «традиций»…
И в итоге Лина уже десятый год сиднем сидела в Академии, выбираясь из Эльмекийской столицы лишь летом – по гостям и со студентами на практику.

Усилием воли вынырнув из воспоминаний, Лина обратила внимание на собеседницу. И вовремя – та уже явно начинала терять терпение.
- И что, по-твоему, из этого следует? – вопрос был задан отчасти из желания получить ещё немного времени на сбор мыслей в кучу, а отчасти из безнадёжности, ибо…
- Как что? – вздёрнулась Нага, - получили пинок под зад от Сейруна, теперь под Империю копать начали!
Лина только вздохнула. За прошедшие годы ума у Наги, как ни странно, прибавилось. Но к нему в довесок развилась средней тяжести паранойя. За всеми неприятностями, происходившими в мире, она видела происки Внешних земель по искоренению магии в мире. Восхищение жителей оных земель и зверский конкурс на выделенные им места в Академию Нага игнорировала. И Линин вздох встретила возмущением. Впрочем, недолгим, хоть и эмоциональным.
- Ты ещё вспомнишь мои слова, Лина, да поздно будет! – ядовито прошипела она и гордо удалилась.
Рыжеволосая волшебница ещё раз вздохнула и тоже встала – до вечера ей предстояли ещё лекция и одно практическое занятие в особой группе.

Склоняющееся к закату солнце освещало уже успокоившуюся гладь озера, очищаемую от кусков дерева различного размера. Особая группа в составе семи человек ликвидировала последствия разучивания заклинаний, обращённых к Глубоководной Дольфин. Мысли Лины, наблюдающей за всем этим, то кружились вокруг лучшей и любимой ученицы, как всегда первой освоившей заклятия, то уносились далеко-далеко, куда-то в направлении Альянса, откуда пришло последнее письмо от Алекса
Увы, единственный сын унаследовал от неё только цвет волос, острый ум и не менее острый язык. В магии его пределом было Флэа Эрроу. Конечно, в теории амулеты – и особенно Талисманы Крови – могли повысить его способности, но Алекс проявил твёрдость и большую часть усилий направил на изучение фехтовального искусства. Лина могла только вздохнуть, обучить юношу всему, что было ему по силам – и сделать магический меч. И вот уже около пяти лет письма от него приходили со всех концов Полуострова и ближайших окрестностей Внешнего Мира, а путешествующие кумушки передавали слухе о необычайно искусном мечнике-маге…
- Госпожа Лина, мы закончили!
Подняв глаза, рыжеволосая волшебница встретилась взглядом со светло-серыми глазами Эльны. Девушка, через месяц собирающаяся справлять четырнадцатилетние, выглядела свежей и бодрой, словно и не сотворила только что два мощных заклинания впервые в жизни. Потенциал у неё был превосходных, характер – бойцовский, придурей в голове вроде не водилось, и Лина уже давно воспринимала её как будущую наследницу своих умений. Правда, окончательного решения по Гига Слейву она ещё не приняла – но насчёт Рагна Блейда не сомневалась. Да и… пожалуй, именно реакция Эльны на Магию Хаоса вообще даст окончательный ответ на этот вопрос.
- Хорошо.
Широко улыбнувшись собравшимся вокруг ученикам, Лина взмахнула рукой.
- А теперь – ужинать!



- Сила, разбивающая даже души богов… Рагна Блейд!
Тьма, испещрённая золотыми молниями, собралась в руках молоденькой девушки в огромный, трепещущий клинок, концом небрежно смахнувший верхушку растущей неподалёку молоденькой липы. Несколько секунд – и заклятие рассеялось. А Эльна, пошатнувшись, упала бы на колени, не поддержи её под руки заблаговременно разместившаяся у неё за спиной Лина.
- Молодец. У тебя получилось, по-настоящему получилось. – Улыбнулась рыжеволосая волшебница, снимая с пояса флягу с холодным чаем.
Получилось, вне всяких сомнений – золотые молнии явственно на это указывали. Эльна поняла. Поняла за один вечер!
Хоть что-то хорошее за последние сутки…


Лина с наслаждением потянулась и выбралась из кресла. Солнце уже садилось, окрашивая кабинет волшебницы в золото и зажигая на её голове неистовое пламя. Сегодня она засиделась, хотя – что тут удивительного? Экзамены на носу, и этим всё сказано. Студиозусы с каждым днём всё беспокойнее, бездари и лентяи не дают её коллегам проходу, ей самой не даёт проходу особая группа во главе с Эльной… И Пьер.
Волшебница поморщилась, как от дурного запаха. Этот худосочный отпрыск младшего брата Императора с каждым днём становился всё настырнее, и при этом льстивее и угодливее. Сквозь многочисленную шелуху его слов было попросту невозможно продраться, и поэтому Лина до сих пор пребывала в неведении по поводу того, чего же он от неё хочет. Явно не Драгу Слейва, стихиальщику-воздушнику, да ещё не самому сильному в плане магической мощи и потенциала (относительно ума волшебница не заблуждаться себе не позволяла – Пьер был тварью умной и хитрой) мощнейшее заклинание чёрной магии знать не положено… Но что тогда, Швабра его раздери???
- Дожила… - буркнула волшебница, собирая со стола свитки. – Рубиноокого дурацкой кличкой обзываю. Всё-таки Гаури на меня отрицательно влияет.
Прикрыв дверь и щелчком пальцев активировав запирающее заклинание, Лина направилась домой, но размышления и сомнения не торопились покидать её…

В самом конце пути её догнал Гаури.
- Лина!..
Вздрогнув и оглянувшись, она и слова сказать не успела, как попала в объятия золотоволосого мечника. В его голубых глазах плескалась радость пополам с недоумением:
- Это ты припозднилась или у нас часы сломались?
Волшебница тихо рассмеялась и с облегчением ощутила, как наконец-то уходит державшее её напряжение.
- Засиделась. Экзамены на носу – вот студиозусы и не дают покоя…
Со вздохом облегчения она уткнулась в родную и надёжную грудь, и внезапно что-то защекотало ей ухо. Дёрнув головой, она наткнулась щекой на что-то плотное…
- А нам письма пришли! – заметив её движение, сообщил Гаури. - Аж пять штук!
Пять? Хм… Алекс, Зел и Амелия, Сильфиль, Филия…
- От кого пятое?
- ?
- Первое от Алекса, второе – от Амелии с Зелом, третье от Сильфиль, четвёрное от Филии. – Терпеливо объяснила Лина, увлекая мужа к дому. - Если я права, то от кого пятое? Ну а если нет, то поправь…
- А… Нет, ты права, всё так и есть. И как только они умудрились написать письма так, чтобы они пришли одновременно? А пятое из Ксоаны. Он Мартины с Зангулусом.
- Хм, с чего бы это?.. А впрочем, неважно! Идём, закажем ужин на дом в «Толстом маге»! Столько писем надо читать, как следует подкрепившись!
- Точно! – Гаури радостно поддержал идею, и довольная жизнью пара уже было пройти по перекрестку прямо – в направлении любимого трактира, как…
Насыщенная жизнь оставила отпечаток, который и не думал проходить, и фигуру, сидящую на их крыльце, оба заметили мгновенно, хоть и краем глаза.
А когда замерли и пригляделись…
- Алекс!!!
К счастью для соседей, они уже привыкли к соседству с бодрой парочкой, и поэтому не удивились, увидев волшебницу в плаще старшего преподавателя Академии и стража Академии же, несущихся бодрым, совершенно не соответствующим их положению галопом и что-то радостно вопящих…
А когда увидели кинувшегося им навстречу рыжего парня, то понимающе отвернулись и занялись своими делами.
- Алекс, ты как здесь очутился? От тебя же письмо пришло… Только что.
Лина, запрокинув голову, смотрела на сына, который, казалось, ещё сильнее вытянулся и гадала, что за подвох он приготовил. А если не приготовил, то где письмо ухитрилось так задержаться…
- А, ясно! Я выиграл! – бодро и совершенно не разъясняюще ситуацию объявил Алекс. И прежде чем мать успеет дойти до точки кипения, поспешил добавить:
- Дайте-ка мне его, и сами всё увидите!
Пожав плечами, Гаури выудил из пачки «письмо раздора» и передал ухмыляющемуся юноше. Тот сломал печать, открыл конверт и вытащил из него сложенный вдвое небольшой листок. Неожиданно почему вдруг выскочило давнее воспоминание… Не к добру это…
Нервно передёрнув плечами, Лина взяла листок и развернула его.

Спорю на золотой, что открою это письмо сам!
Я.

Медленно, очень медленно Лина подняла голову. Многоопытный Гаури шустро заткнул оставшиеся письма за пояс и приготовился ловить любимую во имя предотвращения… чего-нибудь «весёлого», Алекс, внезапно осознавший, что шутка оказала не совсем то воздействие, что он ожидал, (или совсем не то?), приготовился дать стрекача и Рей Винга…
- И НЕ МЕЧТАЙ!!!
Насладившись замершими мужчинами, волшебница добавила, покачивая пальцем:
- Вообще-то, спорят обычно вдвоём, малыш. Так что золотой сам себе отдай.
Облегчённо вздохнув вслед миновавшей буре, Алекс ответил:
- Вообще-то, могли бы и посмотреть, откуда письмо отправлено…
Лина снова замерла.
- Гаури!!!

Все слова были сказаны и все тумаки – розданы. Дружное семейство приканчивало десерт, сидя в «Толстом маге».
- Умм... Вкуснотища! Раньше такого здесь не готовили!
Алекс соскребал ложечкой последние капельки растаявшего мороженого со дна вазочки и уныло размышлял, что всего ему не соскрести, а слизнуть не хватит длины языка.
- Не готовили, папаша Бо только третий год как рецепт до ума довёл...
Лину такие проблемы не заботили – в прежние времена способная учинить бойню из-за тефтельки, за годы, проведённые на одном месте в относительной праздности и спокойствии, волшебница стала не в пример спокойнее относиться к подобным неурядицам. Да и мороженое это уже несколько приелось...
- Ну что, домой, письма читать?
Гаури согласно булькнул, приканчивая кружку с квасом. Алекс ещё раз вздохнул и отставил вазочку. Лина взмахнула рукой, подзывая официанта. Преподавателей Академии в городе кормили за счёт самой Академии, но только их – никаких исключений для членов их семей не делалось, и за Гаури и Алекса в других заведениях приходилось доплачивать. Впрочем, в «Маге» Лина ни разу не буянила, и была на хорошем счету, являясь для Папаши Бо чем-то вроде рекламы. Хозяин помахал ей рукой совершенно искренне, и вернулся к делам – начинался традиционный вечерний наплыв посетителей.

Улица встретила их ранними сумерками. Небо на западе было ещё розовато-золотистым, на востоке неуверенно и несмело начинали загораться первые звёзды. Лёгкий южный ветер нёс с собой влагу с Моря Демонов, но совершенно безоблачное небо обещало на завтра погоду не менее великолепную, чем сегодня. Дорога до дома была короткой – поворот направо, и – не слишком большой (куда там особняки атласских магов), но невероятно уютный дом Инверсов-Габриевых. Настроенная открываться только под руками членов семьи дверь распахнулась без скрипа, впуская хозяев в просторную прихожую.
Лина скинула уличную обувь, метким броском повесила плащ на развесистые оленьи рога и первая поднялась наверх. Мужчины последовали за ней.
Вниз все уже спустились налегке, босиком или в домашних тапочках, в простых туниках. Лина распустила волосы, лишь повязав их своей старой чёрной банданой. Расположившись на диване, она дождалась, когда Гаури и Алекс уложат дрова к камине, а затем привычным движением пальца отправила туда миниатюрный фаербол. Спустя минуту в камине весело и уютно горело рыжее пламя, даруя не сколько тепло, сколько уют.
Гаури устроился на диване рядом с Линой, Алекс растянулся на расстеленной у камина медвежьей шкуре. Все трое переглянулись.
- С какого письма начнём?
Гаури пожал плечами.
- Да какое под руку попадётся, то и читай. А вообще – давай то, что от Зелгадисса и Амелии. Может, этот старик наконец умер?
Лина покачала головой – реплика была, в общем-то, показательной. Если уж о кончине Первосвященника начал мечтать её миролюбивый и совершенно незлопамятный (точнее, хуже всего запоминающий врагов) Гаури, то до какой же степени старикашка достал остальных?..
Отбросив лишние рассуждения, волшебница распечатала конверт и начала читать.

- Дорогие Лина и Гаури!
Начнём письмо с хорошей новости – позавчера после болезни скончался Первосвященник, и вчера состоялись выборы нового. И прошли удачно для нас. Новый Первосвященник сразу же, в нашем присутствии объявил о повторной реконструкции Храма...

- Здорово! Значит, мы можем возвращаться? – подскочил на месте Гаури, обнимая чтицу. Та только недовольно покосилась на него и продолжила чтение:

- Сколько времени это займёт, сказать трудно – прежняя реконструкция проводилась мастерами Внешнего Мира, и секреты их нам неизвестны. Может, старые фрески сохранились под новыми, а может, их придётся делать заново. К счастью, мастер, делавший их, всё ещё живёт в столице, и уже откликнулся на наше предложение. Так что, возможно уже к началу осени вашему возвращению ничего не будет препятствовать.
А теперь, как бы ни хотелось не умолчать, придётся передать тревожные вести. Они, вероятно, являются причиной столь удачного переизбрания. Как вам, госпожа Лина, известно, храмовое искусство уже тысячу лет находится в упадке, но последние годы кое-что начало меняться – и не в лучшую сторону. Искусство храмовых дев, и без того невеликое, понемногу начинает слабеть. Более того, пятеро сильнейших медиумов Сейруна в один голос утверждают, что в обозримом будущем беломагическое поле над Сейруном может начинать колебаться и слабеть...

Лина встряхнула головой, умолкла и погрузилась в чтение – на сей раз про себя. Алекс и Гаури молча сидели, не рискуя вмешиваться и ожидая, когда волшебница заговорит сама. А та, хоть и закончила чтение, откинувшись на спинку дивана, немигающим взором смотря в никуда.
Молчание продолжалось ещё несколько минут, а потом Гаури решился.
- Лина?..
- Ещё ничего не известно. Только предположения, и ослабление храмового искусства. Плюс неожиданный рост преступности. Пять лет назад в Столице поселился замочных дел мастер из Внешнего мира, так первые три года к нему всякие богатые чудаки обращались. А год назад он себе троих учеников взял – сам не справляется с заказами.
Голос волшебницы был тихим, мягким – и страшным. Нет, не скрытой в глубине яростью или ещё чем-то – отсутствием всего этого.
- В общем, - попыталась разрядить обстановку Лина, - по прибытии вспомним прежние деньки и погуляем по окрестностям – погоняем бандитов.
- Значит...
- В Сейрун? – закончил Алекс, опираясь подбородком на переплетённые пальцы.
- Разумеется. А как иначе?
Лина открывала следующее письмо.
- Итак, что стряслось, что Мартина с Зангулусом письмо отправили?
Письмо было коротким.

Лина, привет и привет всем, кто с тобой.
Не стали бы писать, будь в мире и у тебя всё спокойно, как не писали раньше, но ситуация изменилась кардинальным образом.
Первый и главный совет – убирайся из Эльмекии как можно скорее. Информации у нас мало, противошпионскую сеть фон Медиганы ставить умеют, но от простой наблюдательности мимо проходящих средства пока не придумано. И эти люди с уверенностью говорят – осень Империя встретит с новым Императором, и звать его будут не Дени.
Главный кандидат – Морис фон Медиган. Чрезвычайно хитрый субъект, сделал ставку на контакт с Внешними Землями, в его окружении уже половину высших должностей занимают либо выходцы оттуда, либо люди, имеющие прочные контакты, чаще всего торговые. А массированную товарную и культурную атаку на Полуостров, думаю, ты уже заметила.
У нас в Ксоане их пока не так много, и за ними приглядывают – но попытки пробраться и закрепиться не прекращаются. И многие из пытающихся связаны и Эльмекийской Империей. Так что совет прежний – после экзаменов увольняться и уезжать. Если ситуация с Сейрунским лже-святошей не разрешится – то можно и к нам, поцапаемся, пофехтуем...
Но уезжать непременно, если не желаете оказаться в центре переворота!
Зангулус и Мартина Ксоанские.

Волшебница медленно сложила письмо.
- Итак, что скажете?
Алекс поморщился, но не произнёс ни слова. Гаури некоторое время изображал глубокую задумчивость, и Лина уже приготовилась к заведомой глупости, как...
- Вовремя Первосвященник умер...
Вот тут волшебнице стало по-настоящему не по себе. Если уж и Гаури заметил это «вовремя»... Хотя он скорее всего просто констатировал факт. И вообще – если что и бред с глупостью, так это её мысль. Нет, отбросим сие.
- Алекс?
- А что я? Папа всё сказал. Повезло нам, вовремя старикашка помер. Так что – летом двигаем в Сейрун?
Лина пожала плечами.
- Наверное. Но у нас ещё два письма. Посмотрим, что в них. – Волшебница взяла один из двух оставшихся конвертов. – Это от Филии.

Госпожа Лина, хотелось бы написать – доброго вам времени суток – но не пишется.
Потому что какие бы хорошие пожелания я бы вам не написала – всё исчезнет и растопчется под пятой того, что я хо... должна вам поведать. Уже месяц мне снятся сны. Страшные сны. Знаете, а я ведь была счастлива, не подозревая об этом. Теперь я бы предпочла снова видеть храм Древних Драконов, сражение с Тёмной Звездой... Лишь бы не видеть ЭТОГО. Пустота. На нас надвигается пустота, и спасенья я от неё не вижу.
Возможно, я просто не могу уловить все детали снов – ведь я отказалась от статуса жрицы. В ближайшее время я выезжаю в Сейрун вместе с Валем, надеюсь, мы встретимся там. Ведь летом вы свободны, прошу вас, приедьте.
Госпожа Лина, наверное, я покажусь вам мнительной, но теперь я постоянно боюсь. Куда бы ни упал мой взгляд, везде мне видится тлен и разрушение. И почти не могу молиться. Всё словно... даже не упирается в стену, нет! Словно вода, уходящая сквозь пальцы. Простите, что пишу всё это, что вываливаю на вас этот кошмар, но держать это в себе больше нет сил.
Заканчиваю, почтовая повозка скоро уходит, мне надо успеть отправить письмо.
С надеждой на встречу, Филия уль Копт.

Лина с нервным вздохом сложила письмо и резко вложила обратно в конверт.
- Даже думать не хочу, что могла написать Сильфиль! Проклятье, будто политики и интриг нам мало!
Волшебница была бледной, и старалась дышать как можно ровнее – чем-то жутким веяло с маленькой странички, исписанной аккуратным подчерком драконицы. Да что там – её мало не трясло! Только память о пережитом ранее помогала держаться.
- А чего думать-то? Прочитать и не мучиться неизвестностью!
Тон Гаури имел все претензии на то, чтобы называться бодрым, но мерно подрагивающие руки наводили на мысль, что не так уж мечник беззаботен, как хочет показаться.
- А Сейрунские медиумы тоже что-то предвидят...
Алекс проговорил это почти шепотом – но прозвучали слова как звуки набата. Все замерли.
- Во имя Матери Всего Сущего... – Лина сама не заметила, как обратилась Золотой Повелительнице. – Что же на нас надвигается?
Несколько минут они провели в молчании. А потом Лина медленно, словно двигаясь под водой, взяла последнее письмо.
- Читать – так всё сразу. – Горько произнесла она. Гаури обнял её за плечи, Алекс поднялся и сел рядом, с другого бока.
- Мы вместе.
Лина открыла конверт.

Здравствуйте, госпожа Лина, милый Гаури!
Простите за некоторый сумбур в письме – поверьте, это лишь малое отражение того, что творится в моей душе. Этим летом вам обязательно надо приехать в Сайрааг! Именно в Сайрааг – ибо свершилось чудо. Как я писала вам раньше, подземные воды, затопившие погибший город, снова ушли под землю, а сейчас... У меня нет слов, чтобы передать это! На том месте, где прежде рос Флагун, появился зеленый росток! И он наполнен Его Силой! Я чувствую это всем существом! Зло наконец покинуло эту несчастную землю, и Священное Дерево снова живёт!
Я знаю о том, что в мире сейчас что-то неладно. До меня доходят разные слухи, и некоторым сложно не верить... Но что бы не случилось – Тьма не безгранична, и Смерть не есть конец. Приезжайте, я уверена – Флагун будет рад вам.
Искренне Ваша, Сильфиль Нелс Лаада.

Лина улыбнулась. Давно похороненный в недрах памяти, мягкий шелест Священного Дерева внезапно вырвался на поверхность, заполнив её существо нежным золотистым светом.
- Всё правильно. Спасибо, Сильфиль. Спасибо, Флагун. Мы не сдадимся.
Рядом так же улыбались Гаури и Алекс.
Создавшуюся тишину нарушил резкий и настойчивый стук в дверь.

- Кого там Шабронигдо несёт?
Нехотя встав, Лина доплелась-таки до двери, но открывать пока не спешила. Не была уверена, что удержится от искушения вспомнить старые привычки в полном объёме.
- Лина, открывай скорее!
Волшебница скривилась. И что Наге потребовалось на ночь глядя?.. Но всё же откинула засов и распахнула дверь. И едва успела отскочить в сторону – бывшая спутница в некоторых (самых безобидных и безопасных) приключениях ворвалась в прихожую как подстёгнутый магией ураган.
- Да ты что... – выглянувшие из гостиной Гаури и Алекс при звуке Лининого рыка мгновенно спрятались назад – попасть под горячую руку им не хотелось. Нага же на это никак не отреагировала – только фыркнула, перевела дыхание и заговорила:
- В «Белом псе» два часа назад остановились Петронис и Одона ке Лаальне. Имена тебе что-нибудь говорят?
Лина медленно опустила руку, горячее дрожание вокруг неё исчезло.
- Ке Лаальне... Родители Эльны?
Нага кивнула.
- Я как всегда, сидела в своём любимом уголке, и они меня, видимо, не разглядели – иначе не стали бы обсуждать свои планы. А в планах этих фигурировало словосочетание «выгодная партия». А самой большой угрозой для этих планов они видят тебя.
Лина мысленно продолжила логическую цепочку...
- Ты бредишь!
Нага подбоченилась и фыркнула:
- Да ну! С чего это ты так решила?
Лина тихо зарычала.
- Потому что нет такой партии, ради которой можно было бы отказаться от перспективы иметь в семье мага высочайшего уровня – а именно такой уровень у Эльны. По крайней мере, у этого семейства!..
И замерла, поражённая неожиданной догадкой.
- Ке Лаальне... не так мелки и бедны?
И получила в ответ ещё один фырк – теперь скорее раздражённый с лёгким оттенком облегчения.
- Я только что из Архива – иначе бы пришла часом раньше. Ке Лаальне обеднели из-за родителя Петрониса – деда твоей Эльны. Редкий был мот и кретин. А вообще – их генеалогическое древо напоминает баобаб больше, чем все остальные древа Империи, вместе взятые! На Севере вообще нет ни одного семейства, так или иначе не связанного с ними!
С каждым словом Лина мрачнела всё больше и больше.
- Дай-ка попробую продолжить... И ещё они – в списке претендентов на корону. В числе последних, но в списке.
Усмешка на лице Наги была какой угодно – но не весёлой.
- Горячо, но недостаточно. Ке Лаальне – одни и немногих оставшихся потомков Старой Династии.
Лина выругалась. Посмотрела на подругу. Секунду подумала.
- Идём-ка, - и, схватив её за руку, потащила в гостиную. Там, усадив её в кресло, выбрала из стопки письмо Мартины. – Прочти и скажи, что думаешь.
Одарив Лину подозрительным взглядом, Нага погрузилась в чтение.
- Хм... – проговорила она после некоторого молчания. – Если это правда, то даже не знаю. Его старший сын Леон женат, на какой-то дворяночке из-за Пустыни Разрушения... А Пьер будет магом...
Лина едва не упала там где стояла. С трудом собрав волю, она добралась до дивана и рухнула на него.
- Пьер уже несколько дней донимает меня с малопонятными и туманными речами. До сих пор не понимала, что ему надо...
Теперь выругалась Нага.
- Для твоей Эльны дело дрянь. По закону она ещё под распоряжением родителей – до четырнадцатилетия ещё неделя, до получения плаща – больше месяца...
Рыжеволосая волшебница вскочила на ноги.
- Я иду к Ректору. Гаури, Алекс, - она немного помедлила, принимая решение – как неожиданно быстро пришло его время! – и закончила:
- Собирайте вещи – возможно, придётся в темпе уходить. Нага – прикроешь нас в случае чего?
Та коротко кивнула:
- Без проблем! А потом, наверное, и сама отправлюсь куда-нибудь из Империи. Эльну предупредить?
Лина, уже у лестницы, замерла.
- Пожалуй, пока не надо. Возможно, Ректор отреагирует так же, как и я – и её удастся отстоять официально.
Отворачиваясь, она добавила, уже тише – но достаточно громко, чтобы её услышали в гостиной:
- А нет – то я не виновата. Виноваты будут сами.
Алекс и Гаури с улыбками переглянулись, Нага уже собралась разразиться фирменным хохотом – когда в дверь снова забарабанили.

Дверь пошёл открывать Гаури, но слова гостя услышали все – глоткой тот обладал мощной, и сдерживать голос по-видимому не собирался.
- Мне необходимо видеть госпожу Лину Инверс-Габриев!
Тихо шипя сквозь зубы, волшебница широким (насколько это возможно при её росте) шагом направилась к двери, всерьёз размышляя – а не накостылять ли незваному гостю?.. Но все намерения растворились при виде императорского гвардейца на пороге.
Отодвинув Гаури, Лина коротко произнесла:
- Это я. Что случилось?
- Госпожа, Вас желает видеть Его Величество.
Лина нахмурилась, мгновенно исполняясь самыми мрачными предчувствиями. Посмотрела на Гаури, на маячащих в дверном проёме Алекса и Нагу. Вновь перевела взгляд на гвардейца.
- Подождите пять минут – я переоденусь.
Гвардеец кивнул, втихомолку хмыкнув – что такое женское «пять минут» ему было прекрасно известно.
Лина спустилась через три минуты – в том же платье, что была днём, только с волосами ничего делать не стала – несколько раз провела щёткой и перевязала банданой. Вслед за ней вниз сбежали полностью экипированные Гаури и Алекс. Резко развернувшись, волшебница упёрлась руками им в плечи:
- Нет, вы двое остаётесь здесь. Гвардеец сказал про меня, но о вас не упомянул – значит, ждут только меня. Ждите и не волнуйтесь – в этом городе нет никого, кто смог бы задержать меня.
- Но...
- Лина, я...
- Разговорчики в строю! – рявкнула волшебница. – Сказано – ждать, значит – ждите! Вернусь, как только смогу.
Оглянувшись на подошедшую Нагу, Лина добавила потише:
- Сигнал тревоги – тройная вспышка в небе. Увидите её – будьте готовы спешно драпать. Нага, в этом случае утром не будет меня, а Эльна останется – расскажи ей всё, пусть решает сама. В случае чего – я буду месяц ждать её в городке Петался, в таверне «Ешь до отвала за одну серебряную монету». По крайней мере, десять лет назад там было именно так...
Нага заинтересованно вздёрнула бровь, но ничего не сказала, только кивнула.
Лина вздохнула, и вышла в прихожую. Накинув плащ, она взглянула на гвардейца.
- Я готова. Идёмте.
Тот в ответ протянул ей другой плащ – тёмный, длинный.
- Наденьте, пожалуйста. И накиньте капюшон – вы здесь весьма знамениты.
Лина только фыркнула – по её мнению, за то время, что этот тип топтался у неё на пороге, любой мог его заметить и предположить, что кому-то крайне высокопоставленному что-то от неё понадобилось. Но настроения спорить отчего-то так и не появилось, и волшебница, проявив совсем не свойственную ей покладистость, накинула плащ поверх собственного и прикрыла огненные волосы широким капюшоном.
Гвардеец запахнул собственный плащ, накинул на голову капюшон и коротко произнёс:
- Благодарю, госпожа. Теперь следуйте за мной.
Уже сделав с десяток шагов, Лина оглянулась. Неяркий свет, сочившийся из открытой двери, обрисовывал фигуры стоящих на пороге Гаури и Алекса, и пускал слабые блики по волосам уже спустившейся с крыльца Наги.
Отвернувшись, Лина продолжила путь.
Гвардеец вёл её в направлении центра города. Небольшие, плотно прижавшиеся друг к другу фасадами уютные на вид дома медленно, но верно сменились окружёнными садами и ажурными металлическими решётками роскошными особняками. Они были в самом сердце столицы – месте обитания высшей знати Империи. Но – всё же, чем дальше они шли, тем большими подозрениями наполнялось сердце Лины.
Аристократический квартал, всего лишь аристократический квартал. Не дворец – он совсем в другой стороне! Хотя – будь я императором, то, наверное, тоже постаралась бы назначить тайную встречу где-нибудь подальше от любопытных глаз и ушей. Да, скорее всего, дело обстоит именно так... А если нет? А если Мартина ошиблась в сроках? Если...
Волшебница напряглась. Что делать, если под выражением «Его Величество» скрывается Морис фон Медиган? Вешать ему лапшу на уши? Честно признаться, что всё равно собирается вернуться в Сейрун? Или все подозрения – всего лишь бред истосковавшегося по настоящей жизни сознания, отчаянно желающего в эту жизнь вернуться?..
Настоящая жизнь... Лина стиснула край плаща с такой силой, что казалось, вот-вот плотная ткань прорвется насквозь. Настоящая жизнь... Неужели под этим словосочетанием она подразумевает дорогу и постоянную неизвестную опасность – даже сейчас? Десять лет... Десять лет она здесь. Десять лет учит молодёжь. Ей ведь это нравилось! Ей это было интересно! Особенно после появления Эльны. Она ведь была вполне удовлетворена этой жизнью!
Волшебница повторяла это сама себе снова и снова, отчаянно пытаясь убедить себя... и с каждым словом убеждаясь в обратном.
Гвардеец внезапно остановился. Лина тоже замерла, ловя себя на готовности в любой момент разразиться десятком Флэа Эрроу и взлететь. И даже не подумала удивиться тому, с какой скоростью начали возвращаться прежние навыки. Быстро оглядевшись, она уверилась, что дальше их путь лежит через калитку кованой решётки – к скрывающемуся за рядами цветущих вишен трёхэтажному особняку. Так оно и оказалось.
Калитка открылась почти беззвучно – видимо, петли были хорошо смазаны. Пропустив волшебницу вперёд, гвардеец вслед за ней проскользнул в проём и затворил дверь, повернув на ней что-то, отозвавшееся холодным лязгом, оглушительным в тишине сгустившейся ночи. Где-то в саду осторожным, неуверенным теньканьем отозвалась какая-то птица.
- Идёмте, госпожа, - негромко проговорил гвардеец и устремился вглубь сада по узкой, усыпанной гравием дорожке. Лина устремилась следом за ним, позволив себе слегка сдвинуть капюшон с лица и полной грудью вдохнуть чарующие запахи ночи цветения вишни.
Тихо поскрипывал гравий под ногами, мягко шелестели на ветру только-только вырвавшиеся из почек листья. И горел огонёк впереди, с каждым шагом становясь всё ярче и ближе.
Гвардеец остановился и отступил с дорожки под сень деревьев.
- Его Величество ждёт вас в беседке, госпожа. Дальше мне идти запрещено.
- Одна так одна, - Лина пожала плечами и, щёлкнув пальцами, сотворила небольшой магический огонёк. – Всего доброго, офицер.
- Я буду ждать вас здесь же. – Ни единым словом не откомментировав магию, отозвался гвардеец.
Лина уже двигалась вперёд, посматривая под ноги, но большей частью не отрывая взгляда от света впереди. Вскоре ей было хорошо видно, что источник света находится гораздо выше, чем могло показаться на первый взгляд, примерно на высоте двух ростов человека. Ещё десяток шагов – и волшебница вышла на круглую аккуратную полянку. И сразу поняла, почему источник света был так высоко.
Беседка не стояла на земле, как все аналогичные ей садовые сооружения, она возносилась над оной землёй на тонких, но похоже прочных опорах на высоту двух метров. Наверх вела узкая лестница с перилами. Пожав плечами и подобрав платье, Лина начала подъём наверх. Против ожиданий, лестница оказалась куда удобнее, чем показалось на первый взгляд, и подняться по ней не составило никакой сложности.
Поднявшись наверх, на крохотную площадку перед неплотно прикрытой дверью, из-под которой струился свет, волшебница на несколько секунд замерла. Что ждёт её за этой дверью? И кто?
Но времени на раздумья не было – она ощущала это всей душой, всей сутью. Погасив свой огонёк, ока негромко, но решительно постучала.
И на стук ответили. Из-за двери донёсся негромкий, спокойный голос.
- Проходите, госпожа Лина!

[/LEFT]
[/RIGHT]
[/RIGHT]

9 декабря 2008 г. 14:54

#218528

Волшебница со вздохом облегчения распахнула дверь, и войдя, коротко поклонилась.
- Здравствуйте, Ваше Величество! Доброго вам вечера.
- И вам того же, госпожа Лина. Хотя добрым я бы этот вечер не назвал... – печально покачивая головой, ответил Эникей фон Медиган.
- Проходите, устраивайтесь, наливайте себе вина, если хотите. Разговор нам с вами предстоит долгий, и, признаюсь сразу, не слишком весёлый.
Лина на мгновение прикусила губу. А потом уверенным, спокойным шагом – знал бы Император, как нелегко ей он дался – пересекла помещение и уселась в плетёное кресло по другую сторону от низкого овального столика, на котором стоял глиняный кувшин с вином. К нему волшебница не притронулась, решив пока что воздержаться от употребления хмельного. Сцепив пальцы в замок и уложив руки на коленях, она подняла взгляд на сидящего на расстоянии пары шагов Императора.
- Вы звали меня, Выше Величество?
Эникей фон Медиган пронзил её острым, внимательным взглядом выцветших от старости глаз и ответил.
- Звал, госпожа Лина. Звал. Мне необходимо было поговорить с вами. Возможно, от этого разговора не будет зависеть ровным счётом ничего, а возможно, камешек, стронутый сегодня, образует обвал... Зная вас, я скорее предположу второе, но однако же, события в последнее время приняли такой оборот, что делать какие-либо прогнозы представляется мне делом неблагодарным.
Лина слушала его с вежливым вниманием, не позволяя раздражению подняться из глубин сознания. Прелюдии к серьёзным разговорам были неотъемлемой частью этикета высшей знати Империи. Скоро это закончится, и собеседник перейдёт к делу.
Эникей неожиданно замолчал, смерил волшебницу ещё одним внимательным взглядом. И ровным, мерным голосом начал перечисление фактов и событий.
-Уже более пяти лет в государству идёт планомерное усиление позиций сторонников сближения со Внешними Землями. Несколько влиятельных лордов в своих владениях начали внедрять методы обработки полей и садов, использующиеся там, методы, не содержащие ни грана магии. И при этом приносящие результат. В городах селятся мастера-внешники, их изделия находят всё больше и больше покупателей. Большинство из них, как удалось выяснить моим службам разведки, прибыло по приглашению моего брата Мориса. Интересно, не правда ли?
- Да, вполне. Ваше Величество... – задумчиво протянула Лина, припоминая некоторые моменты из письма Зелгадисса и Амелии. – Я тоже слышала нечто похожее.
Император только кивнул, никак не прокомментировав слова волшебницы. Секунду спустя он возобновил свой рассказ.
- Пять с половиной лет назад Морис женил своего старшего сына, Леона, на не слишком богатой, но родовитой аристократке с Юго-Востока континента. У них пока что только две дочери, сыновей нет. Большую часть времени Леон фон Медиган проводит при дворе, и моё мнение о нём хоть и несколько субъективно, но довольно полно. Младший же сын Пьер, учится в Академии, в вашем классе. И я хотел бы знать ваше о нём мнение. Подождите спорить, о том, что оно отрицательно, мне известно, но мне хотелось бы услышать как можно менее эмоционально окрашенную характеристику.
Лина нахмурилась и насторожилась. В памяти мгновенно всплыло письмо Мартины, прекрасно вписывающееся в получающуюся картину. Признаться честно – далеко не весёлую картину.
- Поступил в Академию в более старшем возрасте, чем это обычно практикуется. Умён, хитёр, осторожен. Подловат, доносит на своих товарищей, и при этом достаточно ловок, чтобы его не могли поймать на горячем. Как маг средний, ближе к слабому. Драгон Слейв ему не осилить, но с его специализации в области шаманской магии, конкретнее – в воздушной – ему он и не нужен. Хорошо владеет логикой и риторикой – в этом я убедилась на личном опыте. Последние несколько дней донимает меня малопонятными разговорами. Экзамены, скорее всего, сдаст, особенно если среди экзаменаторов не будет меня. За девушками увивается, но крайне умеренно. Думаю, всё.
Эникей молча кивнул, и некоторое время сидел, не шевелясь и прикрыв глаза, явно обдумывая сказанное. Лина несколько минут наблюдала за ним, не вмешиваясь в его мысли, но потом, когда её терпение истощилось, рискнула задать вопрос:
- Ваше Величество, мне позволено будет поинтересоваться причинами вашего внимания к племяннику?
Император вздохнул и поднял взгляд, встретившись глазами с волшебницей.
- Позволено. Утром или днём грядущего дня Морис собирается просить Почтеннейшего Ректора позволить ему забрать Пьера из Академии. Как понимаете, не сдав экзаменов, не пройдя посвящения и не получив плаща, он не будет считаться полноправным магом Гильдии, и сохранит все права члена правящего дома. И дети его будут иметь право на престол...
Лина вздрогнула. В голове её как будто вспыхнула молния, мысли понеслись вскачь, мгновенно соединяя казалось бы несовместимое, сводя воедино различные события и детали головоломки.
- Несколько часов назад в гостинице «Белый пёс» остановились Петронис и Одона ке Лаальне.
Император опустил морщинистые веки, и Лина с какой-то неожиданной остротой вдруг осознала, насколько же он стар...
- Да... Мне сообщили об этом. Эльна ке Лаальне – ваша любимая ученица?
Лина коротко кивнула, усилием воли загнав поглубже поднимающуюся в душе злость.
- Да. И будущая наследница моих знаний.
Глаза старого императора расширились, а руки судорожно стиснули подлокотники кресла.
- Госпожа Лина... Вы ведь говорите... Вы говорите не о...
Глаза волшебницы наоборот, сощурились. Голос её прозвучал негромко, вроде бы мягко, но от него повеяло почти физически ощутимой жутью.
- Вам это известно? Откуда?
Эникей коротко передёрнул плечами.
- Я прожил долгую жизнь, и у меня было много знакомств. Среди них был и ваш знакомый...
Линины глаза стали напоминать узенькие щёлочки, она уже открыла рот, но сказать ей не дали.
- Резо, Красный Священник.
Увидев, как расслабилась в кресле рыжеволосая волшебница, император перебил сам себя:
- Вы... ожидали кого-то другого?
Лина кивнула, и, видя, что её ответа всё ещё ждут, заговорила, стараясь не слишком вдаваться в подробности:
- У меня в силу прежнего образа жизни было много куда более странных и таинственных знакомств, чем у вас, Ваше Величество. Один из этих знакомых отличался – и, думаю, и сейчас отличается – редкостной вездесущностью. Не думаю, что создавшаяся ситуация прошла мимо его внимания, и ни капельки не удивлюсь, если встречусь с ним в ближайшее время.
- Понятно... То есть, мне не понятно почти ничего, но, как я понял, свои тайны вы собираетесь хранить свято. Ладно, оставим эту тему. Поговорим о насущном. Как я понял, вы против отзыва Эльны из Академии?
- Именно. Против. И если потребуется, - Лина никогда не страдала особым пиететом перед коронованными особами, у неё вообще были серьёзные проблемы с чувством почтения к авторитетам, и сейчас она тоже не стала плести долгих словесных кружев, - я просто уеду в Сейрун и заберу её с собой.
Эникей покачал головой.
- Похоже, права приказывать вам у меня уже нет... Тогда я буду вас просить. Позвольте девочке решать самой. Поймите, представители рода ке Лаальне пользуются огромным уважением, они последние потомки Старой Династии! Если брат будущего императора женится на ней, то север страны будет поддерживать престол почти во всех начинаниях!
Лина выслушала его тираду, не дёрнув бровью. Благодаря информации, полученной от Наги, новость о семье Эльны не стала для неё сюрпризом, и не затмила собой другой факт. Весьма и весьма настораживающий факт.
- Брат будущего императора?..
Следующее мгновение стало для волшебницы мгновением шока. По морщинистой щеке старого императора скатилась слеза.
- Утром мне сообщили о гибели Дени и Руиса. Вроде бы случайной, но что такое случайность...
Волшебница охнула, резко расцепила руки и ударила сжатыми кулаками по коленям. Эникей фон Медиган дрожащей рукой смахнул слезу и продолжил:
- Наследников кроме Мориса и его сыновей, у меня больше нет.
Лина схватилась за голову.
- Золотая Владычица!..
Старый император опустил голову.
- Теперь вы понимаете... Слухи всё равно пойдут, как бы не работали тайные стражники. Семья жены Мориса по уши в связях со Внешним Миром, Леон женат на чужачке... Если Пьер женится на коренной имперке, принадлежащей вдобавок к Старой Династии, то многие рты закроются сами собой.
Лина вздохнула. Сколь бы черства и жестка они ни была, не дрогнуть сердцем от ТАКОГО взгляда было сложно. Очень сложно. Но... Опустив глаза, она заговорила:
- Наверное, вы сочтёте, что я полностью безразлична к судьбе Империи, Ваше Величество, но... Поймите и вы. Наследников кроме Эльны у меня нет. Мой сын, к сожалению, а может быть, и к счастью, не унаследовал моего дара. Он слабый маг. Все десять лет, проведённых в Академии, я искала кого-нибудь достаточно сильного и даром, и духом, чтобы передать ему свои знания. За все эти десять лет не появилось никого, кроме Эльны.
Волшебница подняла взгляд.
- Никого, кто был бы достоин – и способен понять – знания о Повелителе Кошмаров.
Эникей вздрогнул.
- Даже так?.. Вот, значит, что вы хотите ей передать... Признаться, я до последнего момента не верил. Я надеялся, что всё же ошибаюсь, и мы с вами говорил о разных вещах...
Лина покачала головой.
- Надежда – далеко не самое умное чувство. И оправдывается оно редко. А что до этой магии – то она вовсе не то, что кажется на первый взгляд. Я и сама поначалу изрядно заблуждалась, только позже поняв и приняв истину. Простите меня, Ваше Величество, но Эльну я Пьеру и политике не отдам. Слишком много я заплатила за свои знания, чтобы позволить им умереть вместе с собой.
- Вы собираетесь умирать, госпожа Лина? – хмуро спросил Эникей фон Медиган – и куда девалось его подавленное настроение? В кресле вместо практически уничтоженного горем старика вновь сидел Император.
- Нет, - покачала головой волшебница, - но весь мой прежний опыт говорит о том, что некоторые вещи порой случаются неожиданно. И если есть хоть малейшая возможность к этим неожиданностям подготовиться, то лучше это сделать. И я намерена это сделать.
- Намерены... И побоку все и всё... Знаете, а ведь сейчас я говорю с Линой Инверс почти что тридцатилетней давности.
Лина только усмехнулась.
- Знаю. За последние пару часов вылезло достаточное количество прежних привычек и навыков, чтобы не удивляться вашим словам. А если прибавить к этому полученные сегодня письма, то, пожалуй, стоило бы удивиться отсутствию чего-либо подобного...
- Что-то происходит?.. – осторожно спросил император, нахмурившись.
- Происходит, Ваше Величество.
Лина глубоко вздохнула, и откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди. Посмотрев в глаза собеседнику, Лина продолжила:
- Что-то надвигается. Нечто серьёзное. Причём сигналы потупили из трёх разных источников. Два – тревожные, и один – обнадёживающий. Я не знаю, имею ли право рассказывать вам подробности, многое из этого нельзя понять, не пережив... Но то, что вскоре что-то произойдёт, я почти не сомневаюсь. И хочу, чтобы кто-то был у меня за спиной. Кто-то, знающий и умеющий столько же, сколько и я. И кандидатура на роль этого «кого-то» одна – Эльна ке Лаальне. Несиловых аргументов, кроме этого у меня больше нет. Я прошу вас понять ситуацию, и пойти мне навстречу. Мне небезразлична Империя, я прожила здесь почти десять лет, но ещё более небезразличен мне этот мир, где я живу уже более сорока лет. И за него я буду драться любыми методами.
В беседке повисла тишина. Густая, неподвижная, отстранённая. Два человека сидели рядом, но словно бы на разных концах света. У каждого были свои убеждения, и каждый был готов за них сражаться. У старика была Империя, у средних лет женщины – друзья, ученица и мир. Он отступать не хотел, она – не собиралась.
Молчаливый поединок взглядов. Выцветшие, некогда бывшие ярко-голубыми глаза – против алых.
Прошла ещё одна минута полного молчания – только потрескивало пламя свечи.
А затем старик глубоко вздохнул.
- Значит, тогда остаются фон Далты. Агнесса фон Далт. Не слишком умна, не слишком красива. Впрочем, здоровье как у дракона, так что не всё так плохо.
Лина только кивнула, принимая информацию к сведению. О фон Далтах она знала – как не знать богатейших и влиятельнейших аристократов Юга Империи? Для неё сейчас имело значение только одно – Эльна свободна от политических игрищ. Волшебница уже собралась благодарить императора, когда он снова заговорил. И заговорил совсем другим тоном.
- Госпожа Лина Инверс! Мне хотелось бы сообщить вам ещё несколько вещей. И кое о чём попросить. Первое. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, я ни за что бы не поменял своих планов. Но о том, что происходит с существами, которых вы записали во враги, мне известно достаточно. Второе. Мне осталось жить не более месяца – я слишком стар, и маги со жрецами, как вы сами понимаете, ничего с этим поделать не могут. Я подозревал, что мне не удастся убедить вас отпустить вашу ученицу, хотя и надеялся на обратное. Морис уже имеет предварительную договорённость с её родителями, и я не уверен, что успею изменить это. Поэтому – озвучиваю свою просьбу. Если всё же события развернутся не самым благополучным образом – не делайте резких движений. Просто тихо соберите самое необходимое – и покиньте Столицу, а потом и Империю. Вот подорожная – с ней вас пропустят, даже если начнётся война.
Эникей фон Медиган коснулся столика в определённом месте, и в гладкой до этого момента крышке появилось прямоугольное отверстие. Достав оттуда тубус, он подтолкнул его к волшебнице, слушавшей его с напряжённым вниманием, и продолжил:
- Завтра утром зайдите к заместителю Ректора – сам Ректор уже давно пляшет под дудку Мориса, но заместитель многим обязан лично мне. Он передаст вам ещё кое-какие бумаги. Это всё. Прощайте, госпожа Лина. Это были неплохие годы. Идите, я не выношу долгих прощаний, да и смысла нам нет так прощаться.
Лина медленно взяла в руки тубус и, посидев ещё пару секунд, поднялась на ноги.
- Наверное, вы правы, Ваше Величество. Хотя и жаль, что это так. Это были хорошие годы, вы правы. Только вот боюсь, я не была рождена для покоя. И за десять лет, проведённых в нём, мне, возможно, ещё придётся заплатить.
Император покачал головой. Что-то уходило из него, из его души. Возможно, это были злость и горечь.
- Тогда удачи вам, госпожа Лина. Да хранят вас боги.
- Прощайте, Ваше Величество. Да смилуется над вами Золотая Владыка. Попросите кого-нибудь сказать гвардейцу, чтобы не ждал меня – я отправлюсь своим способом.
- Ему скажут. И всё же, кто это – Золотая Владыка?
Лина улыбнулась. Как же порой слепы бывают люди... Не видят очевидного.
- Та, кого вы так боялись. Повелитель Кошмаров.
Брови старика взлетели вверх, но он ничего не сказал, лишь махнул рукой. Лина поклонилась и вышла на площадку, закрыв за собой дверь. И последним, что услышал Эникей фон Медиган, было...
- Рей винг!
Лина не захотела вновь бродить по саду и аристократическим кварталам - больше всего ей хотелось поскорее попасть домой... Нет. Не больше всего. Домой ей хотелось, и сильно. Но больше всего ей хотелось почувствовать на лице ветер.
На землю она спустилась далеко за пределами аристократических кварталов, в небольшом тёмном закоулке. Небольшая, но весьма толстая кошка с мявом шарахнулась из-под ног волшебницы, когда та выходила на улицу, освещённую огнями магических фонарей. До дома оставалось ещё пара кварталов, и Лина решила пройти их пешком, чтобы немного привести мысли в порядок.
Волшебница неторопливо шла по мощёной серыми каменными плитами улице, а мысли её неслись с бешеной скоростью. Первое, самое очевидное – надо готовиться к спешному отъезду. Неизвестно, сколько отпущено Императору, лучше начать готовиться к наихудшему варианту. Отправить Алекса в какую-нибудь близлежащую деревеньку купить лошадей – верхом у них будет больше шансов уйти. Второе – переговорить с Эльной. Завтра выходной, но учитывая грядущие экзамены и особое отношение некоей Лины Инверс-Габриев к некоей Эльне ке Лаальне, то подозрений не у кого не возникнет. А ежели и возникнет – то скорее всего это случилось бы в любом случае. Итак, Эльна. Вряд ли она согласится с судьбой, уготованной ей родителями и властолюбивым братцем Эникея, она – маг до мозга костей, она поймёт и тоже будет готова уходить. Нага... вряд ли с ней что-либо случится. Предупредить её надо, а дальше пусть решает сама. Впрочем, она говорила, что после экзаменов собирается уходить, надо только рассказать ей кое-что из того, что сама сегодня узнала. А потом... Потом будь, что будет.

- Лина...
Встревоженный голос Гаури вывел волшебницу из задумчивости. Оказалось, она почти дошла до дома, и её вышли встречать.
- Лина, что случилось? Ты такая... мрачная.
Волшебница глубоко вздохнула, и со вздохом прислонилась к надёжной широкой груди.
- Много чего. Идём домой. Надо кое-что обсудить... и начинать собирать вещи.

Пламя в камине уютно потрескивало, создавая иллюзию безмятежности. Лина уселась в кресло, Гаури и Алекс устроились на медвежьей шкуре у её ног.
Молчание длилось долго, пока наконец рыжеволосая волшебница не решилась нарушить тишину и заговорила:
- Мартина была права. Морис фон Медиган решил заполучить власть. Кронпринц Дени и его сын, принц Руис, мертвы.
- Ш-шабронигдо задери... – прошипел Алекс, стукнув кулаком по полу.
Гаури пожал плечами, и после некоторого раздумья спросил:
- Это конечно, отвратительно, но... каким боком это касается нас? Почему ты так мрачна?
Лина криво усмехнулась. Давно сгинули те времена, когда дурацкие вопросы Гаури дико раздражали её – и помогали сбросить напряжение в критических ситуациях. Увы, теперь вопросы дурацкими быть отчего-то перестали. Или перестали казаться, что, похоже, не слишком влияет на положение дел.
- Влияет, и ещё как. Потому что права и Нага. Пьер – младший сын Мориса фон Медигана, его старший брат женат на чужеземке, и если сам Пьер женится на аристократке Империи с родовым деревом толщиной с баобаб, то позиции Мориса внутри страны окрепнут. Но он не женится. Эникей фон Медиган согласился с моими доводами, и дал разрешение на преждевременное изъятие Эльны из Академии, невзирая на предварительную договорённость Мориса с её родителями.
Волшебница замолчала, потёрла лицо ладонями. Вздохнула.
- Значит, так. План действий таков. Алекс – когда я скажу, отправляешься в какую-нибудь деревеньку по главному тракту по направлению к морю, и покупаешь там четырёх лошадей. Верхом нам будет быстрее. А потом едешь в городишко, откуда письмо отправлял, и ждёшь нас там.
- Понял. Сделаю.
- Дальше. Гаури, у тебя сколько долгов по сменам?
Воин почесал затылок.
- Кажется, на неделю наберётся... Где-то так приблизительно.
Лина кивнула.
- Хорошо... Тогда – договорись со сослуживцами, чтобы в любой момент тебя подменили. Главное – постарайся не вызывать подозрений...
- Ничего, - беззаботно отмахнулся тот, - я скажу, что у нас с тобой ростбифный месяц!
Лина издала сложносочинённый горловой звук... и покраснела. Алекс тихонько похрюкивал в зажимающие рот собственные ладони. Волшебница несколько раз перевела взгляд с одного на другого, что-то тихо прошипела сквозь зубы, душераздирающе вздохнула... и продолжила инструктаж.
- Завтра днём я отправляюсь переговорить с Эльной. Вы в это время пересматриваете всё в доме и прикидываете, что взять надо обязательно, а с чем можно и проститься без особых сожалений. После этого – сидим, не дёргаемся, ждём вестей от Императора. И готовимся в любой момент сорваться с места и мчаться куда подальше. То бишь – побыстрее в направлении Сейруна.
О планирующемся помимо прочего разговоре с заместителем Ректора Лина не упомянула – что-то ей подсказывало, что сведения, которые он должен ей передать, касаются сугубо вопросов магии...
- Итак?..
- Вопросов нет! – покачал головой Алекс. – Если, конечно, ты, мама, не утаила от нас ничего такого, что может впоследствии выйти нам боком.
Лина мрачно покосилась на сына и вздохнула – проницательностью его Золотая Владыка не обделила...
- Лина?.. – знающий её лучше, чем кто-либо, Гаури мгновенно ощутил перемену в её настроении и насторожился.
Волшебнице оставалось толком вздохнуть – и объясниться. Иначе ведь не отстанут. Времена, когда один-единственный грозный взгляд ДажеДры заставлял трепетать окружающих, возвращаться не торопились...
- Император помимо всего прочего попросил меня заглянуть на огонёк к заместителю Ректора, чтобы тот передал мне кое-какие бумаги. Думаю, они относятся исключительно к магии. Возможно, какие-то исследования Академии, или ещё что-либо. Не знаю я!
Последние слова Лина почти выкрикнула, сопроводив их злобным зырканьем по сторонам. Впрочем, особого эффекта это не произвело – мужчины были погружены в свои мысли, не слишком реагируя на мимические упражнения волшебницы.
- Хм... – неопределённо промычал Алекс, - мам, а ты в этом заме уверена? То есть – ты его хорошо знаешь, можно от него ждать какой-либо подлянки?
Лина одарила его мрачным взглядом.
- Во-первых – то, что я о нём знаю, можно охарактеризовать как «прям как полёт Драгон Слейва». В замы выбился, потому что хозяйственник отменный и исследователь неплохой. Политику ненавидит и держится от неё елико возможно дальше. А во-вторых – бумаги он передаст по распоряжению Императора, которому лично обязан. А в-третьих – не забывай, с кем имеешь дело. Может, за эти десять лет я и разленилась немного, но прежних навыков не утратила. Если я захочу выйти из Академии, удержать меня не смогут. Рефлексов не хватит.
Последние слова были сопровождены недоброй усмешкой. В недрах души почтенного преподавателя медленно, но верно просыпался Враг Всего Сущего.
Алекс довольно хмыкнул, Гаури пробормотал нечто напоминающее молитву во здравие рассудков окружающих. Лина посмотрела сначала на одного, потом на другого, и неожиданно для самой себя зевнула.
- И то верно, - поднялся на ноги Алекс. – Не знаю, как у вас, а у меня день начался рано и выдался весьма насыщенным. А завтрашний день обещает быть ещё веселее. Так что выношу на обсуждение предложение ложиться спать.
- Я – за! – сразу же высказался Гаури, готовый спать когда угодно и при каких угодно обстоятельствах (за исключением караульных смен сейчас и постов у ночного костра в бурном прошлом). Лина только пожала плечами и потянулась.
- Ничего не имею против. Завтра предстоит как следует побегать, так что нелишним будет отоспаться впрок.
Встав на ноги, волшебница коротким заклинанием загасила огонь в камине и направилась к лестнице вслед за Алексом. Гаури последовал за ней.

Утро встретило пробудившихся безветрием и безоблачным небом, на котором безраздельно властвовало солнце. Ночь прошла, против ожиданий, спокойно, никакие сны не нарушали покоя, и проснулись все трое в относительно хорошем настроении.
Первым проснулся всегдашняя ранняя пташка Алекс. Немного пошуровав в кухонных шкафах и подполе, он соорудил себе вполне приличный завтрак и, оставив большую часть снаряжения дома, отправился на базарную площадь пособирать курсирующие там слухи. Сделал это он по собственной инициативе, но в правильности принятого решения почти не сомневался. Привыкший путешествовать и общаться большей частью с простыми людьми, Алекс решил разузнать, сколько и какого качества информации о состоянии дел Императорского Двора проникло за пределы Дворца и особняков знающих людей.
Неожиданности начались на втором проснувшемся – им оказался всегдашний засоня Гаури. Немного поудивлявшись этому факту, он не стал утруждать себя готовкой, и отбыл в «Толстого мага», где по утрам готовили разнообразные омлеты и горячие бутерброды. После любимой таверны он направился в казармы, попутно припоминая, кто и сколько смен ему должен.
Таким образом, Лина проснулась в гордом одиночестве. Немного подивившись создавшейся ситуации, она на некоторое время засела в ванной, где вволю отмокла в горячей воде и немного привела сонные мысли в порядок. Некоторое время она решала, что же надеть. С одной стороны – визит к заместителю Ректора всё же несёт какой-то налёт официальности. С другой же – закончиться этот визит может и дракой с последующим бегством... Хотя сие и нежелательно – ведь потом надо зайти в студенческий корпус к Эльне. В итоге волшебница остановилась на простом и удобном синем платье – которое в случае чего не жаль будет экстренно укоротить. Заплетя волосы в косу, и уложив её вокруг головы, Лина сочла свой внешний вид волне удовлетворительным и спустилась на первый этаж.

А на первом этаже пахло прошлым. Лина и сама толком не поняла, почему сознание присвоило этому запаху такой странный эпитет. Пахло кофе, всего лишь навсего кофе, но почему же этот запах кажется пришедшим из далёких, сгинувших в пучине лет тревожных, опасных, страшных – но отчего-то с каждым годом всё более драгоценных лет, когда их команда была в сборе... Когда они вчетвером, впятером, вшестером – были вместе против целого мира – и побеждали. Когда они были вместе.
Вместе.
Встряхнув головой и сменив мечтательную улыбку на лёгкую усмешку, Лина вошла на кухню, уже понимая, кого там застанет.
И не ошиблась.
За столом, раскачиваясь на стуле и попивая кофе, сидел, как ни в чём ни бывало, Кселлос.
- Доброе утро, госпожа Лина!
Волшебница покачала головой, и отодвинув стул у противоположной стороны стола, уселась на него.
- Ну, доброе, хотя я сомневаюсь, что и день будет таким. Тебя долго не было видно, Кселлос. С чем пожаловал?
Таинственный Священник, по совместительству – четвёртый по силе в мире монстр, допил кофе, ещё пару раз качнулся на стуле и на мгновение приоткрыл один глаз – коротко блеснуло аметистом и снова погасло.
- Вы не очень вежливы, госпожа Лина. С чего бы так?
Волшебница вздохнула. Старинный знакомый ни капельки не изменился – хотя как и насколько меняются монстры?
- Первое – последние сутки на меня одна за другой сыпались новости, одна другой «веселее». Второе – из прошлого опыта я знаю, что твоё появление предвещает значительные неприятности. Вывод из этого ты, думаю, и сам в состоянии сделать.
Кселлос повёл себя вполне ожидаемо. Склонив голову набок, он изобразил глубокую задумчивость – правда, короткую. Спустя пару мгновений он поднял голову и широко улыбнулся.
- Понял! Вы думаете, что я здесь замешан? Ну... пожалуй, вы правы!
Лина медленно выдохнула воздух через нос, рука сама собой сжалась в кулак. Как именно изменилось лицо, волшебница не видела, но по-видимому, довольно впечатляюще.
Явно впечатлённый сими переменами, монстр поспешно отклонился немного назад и замахал руками.
- Правда, откровенно говоря – гораздо меньше, чем вы подумали и ещё меньше, чем мог бы! Поверьте, в этот раз я совершенно искренен!
- Ну да, ну да... – недоверчиво протянула Лина. – Мы оба отлично знаем друг друга, так что давай обойдёмся без твоих обычных увёрток, а? Практикуй их на ком-нибудь другом. А мне, пожалуйста, внятно объясни, что тебе тут надо и как ты во всём этом замешан.
И, видя, что Кселлос уже открыл рот, добавила:
- А если я услышу «это секрет», то кое-кто схлопочет Рагна Блейдом по голове.
Кселлос закрыл рот. Некоторое время помолчал. Снова на мгновение приоткрыл один глаз, снова прищурился. Вздохнул. И начал рассказывать.
- Перво-наперво сообщу – к смерти Сейрунского Первосвященника я не имею никакого отношения – старик помер сам, я ему не помогал. Второе и главное – единственное, чем я влиял на ситуацию – это подвёл Мориса фон Медигана к мысли, что налаживать династические контакты надо с Севером страны. Так он склонялся к Югу и фон Далтам, а после парочки распущенных слухов и подменённой аналитической сводки направил свои взоры на Север.
Волшебница приподнялась и тихо зарычала. Фиолетововолосый монстр вздрогнул и поспешил продолжить:
- Госпожа Лина, не делайте преждевременных выводов! Дослушайте до конца!
Дождавшись, когда Лина снова усядется, Кселлос повёл рассказ дальше:
- Эникею осталось жить считанные дни, самое большее – с десяток, но больше, чем на неделю я бы не рассчитывал. Вам следует поскорее закончить все свои дела, забрать вашу ученицу и уехать из Империи. К сожалению, в ближайшие годы магия здесь уступит технологиям Внешнего Мира...
Лина зажмурилась и сжала виски ладонями. Проследить за заковыристым ходом мыслей Таинственного Священника всегда было сложно, а теперь, когда и без него голова раскалывалась от предположений и сомнений, стало вообще почти невозможно. Тихо ругнувшись, волшебница уронила руки на стол и открыла глаза.
- Кселлос, что вообще происходит?
Ответом ей были вопросительно приподнятые брови.
- Я серьёзно, Кселлос. В Сейруне ослабевает искусство храмовых дев, и медиумы предвидят ослабление беломагического поля. Здесь выходцы из Внешнего Мира лезут изо всех щелей, то же и в Ксоане. Филии снятся кошмары. А в Сайрааге возродился Флагун. По отдельности это может быть и случайностью. Но не всё же сразу!!!
Лина откинулась на спинку стула – эта короткая вспышка эмоций неожиданно вымотала её.
«Зато Кселлосу в радость» - пронеслась какая-то отстранённо-раздражённая мысль.
Впрочем, радостным Кселлос не выглядел. Улыбка пропала с его лица, меж бровей залегла складка.
- А... Значит, вы кое-что заметили. Впрочем, ещё далеко не всё. Ступайте к заместителю Ректора, госпожа Лина, мне кажется, я знаю, что именно он вам передаст.
Волшебница вскинулась во мгновенном порыве.
- Что? Если знаешь, говори! – и пристукнула кулаком по столу.
Впрочем, особого впечатления это на Кселлоса явно не произвело, и результата не дало. Монстр сотворил ещё одну чашку кофе, сделал несколько глотков и только тогда заговорил:
- Что бы я не сказал, вы мне не слишком поверите, так уж вы привыкли. Да и, пожалуй, документы, собранные заместителем Ректора, будут куда убедительнее...
Даже если он и хотел договорить – ему не дали. Лина решительно перебила его.
- Убедительнее всего на данный момент твоя хмурая рожа при полном отсутствии какого-либо намёка на улыбку. Так что колись, пока я добрая.
Встав из-за стола, волшебница локтями упёрлась об угол стола и склонилась над сидящим монстром, оказавшись с ним нос к носу. С лица её исчезло раздражение, сменившись мрачной озабоченностью.
- Ведь всё серьёзно, да?
Веки Кселлоса дрогнули, словно он собирался открыть глаза, но в последний момент передумал. Допив кофе, он заговорил – очень тихо и очень твёрдо.
- Госпожа Лина, прошу вас не тянуть – ни с разговором с заместителем Ректора, ни с отъездом, ни с обучением юной госпожи Эльны. Кстати, для визита к ней не тяните, прихватите с собой рукопись.
Услышав эти слова, Лина резко выпрямилась и отшатнулась.
- Откуда ты... А, что я спрашиваю.
Безнадёжно отмахнувшись рукой, волшебница вернулась на прежнее место за столом. Монстр тем временем продолжал:
- И с отъездом тоже не тяните. В идеале, конечно, было бы чтобы вы со спутниками покинули столицу уже к началу следующей недели, но... Обстоятельства могут быть всякими, так что – действуйте, как получится.
Замолчав, он поднялся на ноги и взял в руки посох, до этого прислонённый к спинке стула. Лина тоже встала.
- Кселлос.
Монстр повернулся к ней, ожидая продолжения реплики.
- Хотя бы в двух словах – объясни. Или, хотя бы, намекни.
На сей раз Кселлос всё же открыл глаза – и Лина вздрогнула от неожиданности – хотя, в своё время, считала, что привыкла к их виду.
- В двух словах?.. Хм... Можно и попробовать. Мир меняется, госпожа Лина. Мир меняется.
- Ч... что? – волшебница встряхнула головой, окончательно уничтожая последние намёки на причёску.
- Как?..
Дальше Лина не договорила – попросту не хватило воздуха. Но по-видимому, этот вопрос был воспринят именно так, как прозвучал.
- Не очень весело, госпожа Лина. И очень неправильно. Удачи вам, и поспешите.
С этими словами Кселлос исчез.
Лина тяжело осела на стул. Её мелко трясло. Волшебница не могла припомнить, когда в последний раз ей было так страшно. Когда Шабронигдо возродился? В храме Фибриццо? В Запретных Землях, когда из врат к ним рвался Тёмная Звезда?.. Нет, там страх был, но... он был другим.
Страх, как тогда, заставляет только крепче стискивать зубы и сжимать оружие. Сердце стучит сильнее, и слова заклятия рождаются словно из твоей души.
Страх, как сейчас, липкими пальцами скользит по спине, сдавливает грудь, мешая дышать, холодными щупальцами обвивается вокруг сердца. Он лишает присутствия духа, и решимость уходит, как вода сквозь ладони.
Кселлос не шутил, не говорил загадками. А ведь он шутил всегда, даже будучи раненым! Ей даже в какой-то момент казалось, что шутки и дурачества Кселлоса являются одним из непременных условий существования мира...
Мир пошатнулся. И Кселлос перестал шутить.
Мир пошатнулся?..
Мир меняется... неправильно.
Что, во имя Золотой Владычицы, это должно означать?
Лина стиснула зубы. И тихо, вроде бы себе под нос, ни к кому конкретно не обращаясь, прошипела:
- Отловлю – вытрясу. Всё и немного ещё.

Придя с самой собой к некоему подобию договорённости, Лина вернулась наверх, привела волосы в порядок, накинула плащ преподавателя и повесила на плечо сумку. И медленно подошла к ничем с виду не примечательному участку оббитой деревом стены. Коснувшись тёмного сучка пальцем левой руки, правой она быстро очертила вокруг него гексаграмму и прошептала несколько слов. Прошло несколько мгновений – и в стене открылось потайное отделение. Там, завёрнутая в тонкую белую ткань, соответствующим образом зачарованную, лежала книга. Книга, написанная самой Линой. Книга, являющаяся ещё одной рукописью Пречистой Библии.
Бережно взяв книгу в руки и развернув материю, Лина позволила себе на несколько секунд погрузиться в воспоминания...

Лист бумаги лежал перед нею, маня своей чистотой. Совсем скоро его покроют руны и чертежи, а пока... Волшебница обдумывала каждый абзац, каждое предложение. Решение записать свои знания пришло не неожиданно – оно вызревало долго, и пережило множество сомнений и почти-решений ничего не писать. Но на последнее решение повлияло... Знание о Рагна Блейде было почёрпнуто из рукописи, уничтоженной потом на её глазах. Теперь должна быть создана замена – чтобы когда-нибудь кто-нибудь тот, кто будет нуждаться в знании, получил бы его. Знание о Повелителе Кошмаров.

Сущность, не поддающаяся простому пониманию и осмыслению. Тьма, что чернее черноты. Мать Тьмы. Источник Хаоса. Истинная повелительница всех богов и монстров. Золотая Властительница, Золотая Владыка. По легендам – изгнанная с небес в Океан Хаоса, но – сама являющаяся этим Океаном. Сущность, создавшая и поддерживающая существование Четырёх Миров. Сущность, сила которой способна обратить все четыре мира в ничто. Пустота в недрах Сущего. Мать всего Сущего. Повелитель Кошмаров.

Знание о магии Хаоса, и знание о магии смешения Света и Тьмы.
Стоило ли высвобождать это знание? Стоило ли выплёскивать его на бумагу? Лина до сих пор задавала себе эти вопросы. Но теперь их время подходило к концу. Как подходил, похоже, устоявшийся было порядок вещей.
Лина уложила книгу в сумку, поправила складки плаща и, спустившись по лестнице, вышла из дому.
«Толстый маг» встретил её беззаботным гомоном собравшихся за многочисленными столиками, и восхитительными ароматами, витающими в воздухе. Со вздохом облегчения Лина устроилась неподалёку от стойки и уже через десять минут наслаждалась завтраком – как всегда, обильным. Обсасывая куриное крылышко, волшебница пришла к выводу, что годы на неё если и повлияли, то не слишком сильно – в себя она пришла хоть и не столь быстро, как бывало раньше, то способ приведения нервов в порядок ей не изменил.
Закончив завтрак кружкой крепко заваренного чая, волшебница кивнула хозяину таверны, вышла на улицу и, подняв голову и прищурив глаза, против солнца посмотрела на стремящуюся к небу башню Академии. Пару секунд спустя она опустила голову, поморгала несколько раз и уверенным, ровным шагом направилась вперёд, не слишком задумываясь о том, чтобы следить за дорогой – улица, не сворачивая, вела к боковым воротам Академии.
Боковые ворота, в отличие от главных, парадных, не охранялись – в том смысле, что явную охрану около них не заметил бы никто, ибо её на самом деле и не было. Впрочем, в ней не было никакой необходимости, кроме как обычной показухи – вот, дескать, смотрите какие мы важные и состоятельные! И потому парочки регулярно сменяющих друг друга бездельников постоянно торчали около главных ворот, а ворота боковые, предназначенные для живущих в городе преподавателей и студиозусов, охранялись менее эффектно и куда более эффективно – магией.
Лина миновала ворота, не задерживаясь – только скользнула взглядом по установленным на столбах ворот статуям химер – крылатых кошек. Теоретически, при незаконном проникновении они должны были оживать и атаковать нарушителя, а на практике... Шабронигдо их знает. А она теперь, похоже, и не узнает. А жаль – интересно было бы посмотреть.
Занятая подобными мыслями, волшебница вошла в Башню – главное здание Академии и направилась к лестнице. Вообще-то, наверх подняться можно было и другими способами: простой левитацией или своей магией активировав платформы, скользящие вверх-вниз по специально проложенным колодцам со стенами из отполированного камня, но сейчас Лина хотела сэкономить столько сил, сколько возможно, а по дороге – ещё раз перебрать мысленно всё случившееся за прошедшую половину суток, начиная с получения писем и заканчивая визитом Кселлоса.
Сейчас первый шок от явления прежде неунывающего монстра мрачным и встревоженным прошёл, и к волшебнице вернулась способность рассуждать трезво. И порассуждав таким образом по дороге, Лина пришла к единственному, хоть и банальному донельзя плану действий – плану, принятому вчера на семейном совете с временными коррективами Кселлоса. Получить у Заместителя пресловутые бумаги, убедить Эльну присоединиться к ним и спешно отбывать в направлении Сейруна.
И надеяться, что не возникнет никаких дополнительных сюрпризов.
Хотя вряд ли Его Величество Случай будет столь благосклонен к ним...
Лина вышла на площадку, ведущую на административный этаж и на мгновение замерла перед зеркалом. Не преминув мысленно обругать себя за столь напряжённое внимание к собственному внешнему виду, она всё же оглядела себя в последний раз и толкнула дверь, отделяющую лестницу от холла.
Заместитель Ректора, Астен Руагарди, был первым существом, попавшимся ей на глаза. Вторым – то есть второй – была его же секретарша, с которой господин Заместитель как раз беседовал. Увидев Лину, он коротко кивнул ей, что-то быстро сказал секретарше и вышел навстречу волшебнице.
- Доброе утро, госпожа Лина! Позвольте пригласить вас на чашечку чая. Мне недавно прислали новый редкий сорт из Кунана – тамошнему народу никакие революции не отобьют любви к этому поистине замечательному напитку!
Высокий, хоть и немного ниже Гаури, и худощавый, несмотря на не слишком подвижный образ жизни, Астен производил благоприятное впечатление. И насколько знала волшебница, это впечатление полностью оправдывал честностью и достаточно твёрдыми принципами.
- Благодарю за приглашение, господин Руагарди, и с радостью принимаю его, - с лёгкой улыбкой кивнула Лина, сразу поняв смысл приглашения – Заместитель хотел переговорить с нею с глазу на глаз, подальше от возможных любопытствующих.
Раскланявшись, маги неспешным прогулочным шагом направились по коридору направо, к кабинетам Ректора и его Заместителя.
- Что слышно новенького в мире, госпожа Лина? И как ваши ученики?
Волшебница нервно передёрнула плечами. Намеренно или нет, но Астен умудрился затронуть два самых волнующих её вопроса.
- Что-то не так?.. – Дураком Заместитель Ректора не был, на таких постов дураков просто не бывает...
Прищурив глаза, он посмотрел на собеседницу чуть пристальнее.
- Смею предположить, что о визите в столицу супружеской четы ке Лаальне вам уже известно... – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс он.
Лина коротко кивнула и в свою очередь пристально посмотрела в глаза старшему волшебнику. Тот мягко улыбнулся в ответ.
- Не беспокойтесь, госпожа Лина. Его Величество ещё до вашего прибытия в Империю выразился по этому вопросу более чем ясно: «Знатных девиц в Империи более чем достаточно, а по настоящему талантливых и сильных магов вечно не хватает». Так что не тревожьтесь – вашей любимой ученице ничего не угрожает...
Лина только покачала головой. До двери в кабинет осталось ещё с десяток метров – это примерно одна реплика подлиннее или две покороче...
- Меня волнует больше то, что её родителям вообще пришла в головы такая мысль – поломать ей жизнь и заканчивающуюся учёбу ради кота в мешке.
Астен пожал плечами и открыл дверь.
- Интересная точка зрения. Мне как-то не пришло в голову посмотреть на ситуацию под таким углом. Проходите, госпожа Лина.
Волшебница, не говоря ни слова, прошла в залитое утренним солнцем помещение, и Заместитель прошёл следом за ней. Закрыв дверь, он пробормотал несколько слов и опустил изрисованный рунами засов.
- Теперь нам никто не помешает обсудить наши дела. Начиная с того, что мне поручили, и заканчивая тем, что мы уже начали обсуждать.
Повернувшись, он немного смущённо улыбнулся:
- Видите ли, в политике и интригах я полный профан. Потому и сижу на должности Заместителя. Ну да ладно, сие есть не суть важно.
- Верно. – Лина кивнула и, дождавшись разрешения, уселась в ближайшее кресло. – Начнём с того, что нам обоим поручили. Откровенно говоря, я не представляю, что вы мне передадите, хотя... с высокой степени уверенности могу предположить, что содержание этих бумаг меня не обрадует.
Астен возился с чайником, засыпая в него чайные листья, заливая кипяток и накрывая его полотенцем. Закончив с этим делом, он поставил чайник на поднос, туда же – две чашки и сахарницу, а сам поднос пролевитировал на журнальный столик рядом с креслом Лины. Устроившись в соседнем кресле, он вздохнул и покачал головой.
- Боюсь, госпожа Лина, это содержимое приведёт вас в ужас... Не спешите спорить, прошу вас, выслушайте. Я знаю, что немногие из живущих могут сравниться с вами в том, что пережили, и большая часть из них – ваши же друзья и спутники. Просто... есть страх, и есть страх.
Сердце волшебницы пропустило удар. Судорожно вздохнув, она стиснула кулаки – и видимо, не удержала на лице спокойствие. Астен внимательно посмотрел на неё и осторожно спросил:
- Что-то не так?
Лина опустила веки.
- Да. Не так. Не спрашивайте, что именно и как именно – это касается очень узкого круга...
- Ваших друзей...
Закончил за неё Астен. В комнату проникло молчание, накрыв магов своим совиным крылом. Несколько секунд оба молчали, а потом Заместитель заговорил:
- Знаете, госпожа Лина, я в молодости временами отчаянно вам завидовал. Вашей свободе. Вашей – пусть и жутковатой – славе. Вашему поистине невероятному кругу знакомств. А теперь... Теперь, сейчас мне кажется, что завидовать вам может только совершенно сумасшедший – потому что только абсолютный безумец может завидовать идущему в огонь без защиты. Даже не в огонь, а... Я даже представить себе не могу.
Заместитель поёжился, словно в комнате было холодно. Лина улыбнулась – горько и невесело.
- Откровенность за откровенность, Астен. Десять лет я жила здесь, и десять лет покой академии мне нравился. Я была довольна своей жизнью – я думала, что была довольна. А вчера я поняла – что покой не для меня. И за покой мне предстоит расплатиться. Так или иначе – но придётся. Вчера мне пришло сразу несколько писем – и большей частью тревожные. А утром мне нанёс визит один старый знакомый. И только усилил мои тревоги. Не словами – поведением. И причём так, что вряд ли что-нибудь ещё поразит меня ещё сильнее.
Астен покачал головой и тихо проговорил:
- Даже известие о появлении тенденции к вырождению магов?
- Вырождению?
Лина замерла. Услышанное отказывалось укладываться в голове, звоном ударов пульса колотилось в виски и отдавалось болью в затылке. Стало очень-очень пусто и очень-очень холодно.

«...мне кажется, я знаю, что именно он вам передаст».

- Это... полностью достоверно?
Язык повиновался ей с трудом, но всё же волшебница смогла вытолкнуть из себя непослушные слова. Уже зная, что задала бессмысленный вопрос. Иначе Император и не приказал бы ей взять эти документы, а Кселлос не упомянул бы о них.
- Увы нам всем, достоверно. – Астен, встрепенувшись, взялся за чайник и разлил чай.
- Мы даже просмотрели данные за более ранние года, и пересчитали всё за последние пятьдесят лет. К сожалению, наши опасения подтвердились. Магия действительно слабеет в нас.
Лина сцепилась в чашку как утопающий в соломинку, изо всех сил обхватив её ладонями, волшебница надеялась хоть немного растопить ледяную пустоту, разинувшую пасть в её груди. И каким-то чувством, куда более глубоким, нежели шестое, понимала – эту пустоту не растопить и не заполнить ничем. Ничем, кроме...
А Заместитель продолжал свой невесёлый рассказ:
- Всё началось около тридцати лет назад. Двадцать пять лет назад было впервые отмечено в записях уменьшение конкурса на одно место. Тогда этому не придали значения, думали – просто народ чрезмерно увлёкся перспективами, открывшимися после падения Барьера. А потом... Началось медленное, но падение уровня силы студиозусов. Семь лет назад началось отмечаться падение потенциала. Причём не у всех, а у самых сильных! У вашей особой группы сейчас рекордный уровень для Академии, а сто лет назад они были бы одними из многих! Да, среди них есть и ваша любимица Эльна, но! В младших группах нет никого, кто мог бы хоть немного приблизиться к ней. Нет подобных ей и в магических учебных заведениях других государств... И причин этому я не вижу. Да, возможно так сказалось на нас падение Барьера, и избыток магии, накопившийся на Полуострове, просто-напросто рассеялся по бедным волшебством Внешним Землям... Но лично я в это не верю. Что-то в нашем мире пошло не так. Что-то пошло не так.
Астен опустил голову и погрузился в молчание, мелкими глотками потягивая чай. Лина уже успела почти опустошить чашку – чай оказался действительно замечательным, не хуже чем у Филии. От драконицы мысли унеслись к её словам о причинах развития магии на Полуострове, от них – к сегодняшним словам Кселлоса.

«Мир меняется. Не очень весело, госпожа Лина. И очень неправильно».

- Я знаю.
Астен поднял голову и посмотрел на волшебницу долгим, пристальным взглядом.
Лина ответила ему своим – спокойным, немного грустным, и совсем чуть-чуть – отстранённым.
Вздохнув, маг поднялся на ноги и подошёл к шкафу. Немного порывшись там, он повернулся, держа в руках большой, объёмистый тубус для свитков.
- Вот, здесь – всё. Списки учащихся со всеми пометками, комментариями и выводами. В сжатой форме, но для человека вашего уровня понять будет несложно.
Лина приняла тубус и уложила его в сумку, даже не попытавшись заглянуть или осмотреть печати. Астен продолжал:
- Теперь – о вашей ученице. Если вы не разыгрывали неприкрытое беспокойство – то мне хотелось бы знать подробности. Возможно, что-то можно сделать на моём уровне, или на уровне Императора...
Лина резко оборвала его. Сил сдерживаться у неё почти не осталось.
- Императору осталось жить не более недели. Крайний срок – десять дней. Мне рекомендовано забрать Эльну и в кратчайшие сроки покинуть Столицу, и потом и Империю.
Астен замер. Казалось, он даже перестал дышать, потрясённый откровением. Несколько секунд он оглядывал волшебницу, словно ища на её лице признаки несерьёзности. Искал – и, не найдя, медленно откинулся в кресле, тяжело дыша.
- Госпожа Лина...
Волшебница покачала головой.
- Извините, но раскрыть источник информации я не могу. Уговора, вообще-то, не было, но некоторые вещи понятны и без обсуждения.
Астен отрицательно покачал головой:
- Вообще-то, я хотел спросить другое...
Лина на мгновение смешалась, не понимая, в чём дело, а потом грустно вздохнула.
- Увы, сведения достоверны, я уверена. С такой мрачной физиономией ОН не врёт.
Маг промолчал. Нахохлившись, он некоторое время сидел, обдумывая что-то, а потом встал, перешёл за стол, придвинул к себе письменный набор и начал что-то быстро писать на белом листе бумаги. Лина напрядено следила за ним, машинально поглаживая кончиками пальцев Талисманы Крови.
- Тогда, думаю, это вам пригодится. Конечно, Его Величество, думаю, снабдил вас подорожной на случай чрезвычайного положения, но... Пропуск в Хранилище Артефактов и разрешения на изъятие одного их них вам не помешает. Конечно, опыт у нас с вами разный, и образ жизни тоже, но всё же порекомендовал бы вам обратить внимание на усилители магии. У вас, как я знаю, есть такие, неплохо было бы присмотреть что-нибудь подобное и вашей ученице – вы ведь на покой удаляться не намерены, так?
Он поднялся, с улыбкой протягивая волшебнице свеженаписанное разрешение, заверенное личной печатью. И вся напряжённость, всё недоверие – ушли из души волшебницы, развеялись, как туман под лучами солнца.
- Спасибо, Астен...
Она и понять не успела, как назвала Заместителя просто по имени, как называла самых близких друзей. Она поднялась и приняла лист, и не глядя, аккуратно свернула его.
- Не за что, Лина. Это ведь для Эльны – а значит – для будущего. В Хранилище эти артефакты бы только пылились – или достались бы какому-нибудь ничтожеству. А девочке они возможно сослужат хорошую службу. Вы хорошо её воспитали – она вас не предаст, я уверен. Она уйдёт с вами.
Астен улыбался светло и радостно, но за этой радостью крылась грусть.
- Спасибо, Астен. – Лина чувствовала, что у неё вот-вот задрожит голос. – У тебя и в самом деле замечательный чай.
- Спасибо за комплимент, Лина... Уходишь?
- Да.
Простой вопрос, простой, короткий ответ. И нет непонимания, и нет недосказанности – только два человека, уходящие по расходящимся в разные стороны дорогам.
Астен сглотнул неожиданно подступивший к горлу комок – и следующие слова словно... разбили что-то глубоко в его душе:
- Знаете, мне вас жаль, госпожа Лина. Я считал себя храбрым человеком, но я рад, что мой путь лежит в стороне от вашего. Ибо мне страшно даже подумать, куда он ведёт.
Лина подняла взгляд – и глаза в глаза с другом, дружба с которым пришла слишком поздно, произнесла. Тихо, почти безжизненно:
- В Золотой Океан Хаоса.
Астен вздрогнул, побледнел, открыл рот...
- Лина...
Лина покачала головой, с мягкой улыбкой глядя на него. И маг осёкся, ощутив внезапно, что вдруг, неожиданно для себя, соприкоснулся с чем-то большим, чем он мог себе вообразить. Алыми глазами легендарной волшебницы на него смотрела Вечность.
- Не надо. Не спрашивай, не проси разъяснить, Астен. Ты не поймёшь. Ты хороший человек, в отличие от меня. Золотая Владычица много лет назад отчего-то посчитала меня чистой душой, но я-то знаю, сколько уничтоженных городов и деревень было на моём счету. Просто так легли карты, так сошлась судьба, и мне пришлось принимать решения. И сражаться за пределами человеческих сил. Так уж повелось – я работаю на различных людей за большие деньги, и забесплатно спасаю мир. Десять лет я работала за очень неплохие денежки, и, похоже, пора мне отрабатывать эти десять лет.
Астен еле дышал, слушая её, руки его мелко подрагивали, но когда в речи волшебницы наметилась пауза, он всё же решился.
- Лина, что я ещё могу сделать?..
Волшебница замолчала – и ещё раз, ещё пристальнее вгляделась в его глаза.
Решимость – отчаянная решимость.
Так делают выбор. Такие глаза были у Гаури и Зелгадисса, когда они принимали решение сразиться с Шабронигдо.
Что можно сказать таким глазам? Таким глазам, смотрящим на тебя с лица друга?
Правду.
- Я не знаю, Астен. Пока не знаю. Пока – могу посоветовать уехать из Империи, как и я. Амелии и Зелу я про тебя расскажу, а сестре напишу. А дальше... Если повезёт – то встретимся завтра и обговорим всё поподробнее. А нет – пиши на моё имя в Сейрун.
Астен помолчал немного. И улыбнулся. Слабо, не слишком весело – но светло и искренне.
- Хорошо. Откровенно говоря, я подумал об отъезде ещё вчера, когда... Когда его Величество сказал мне о смерти Их Высочеств.
Лина кивнула, улыбаясь в ответ. Бесчестно было улыбаться, говоря о гибели людей, ничего плохого им не сделавших, но она не могла не улыбаться, осознав, что она и её старые друзья – не одни в этом мире.
- И ещё один совет – прими его серьёзно.
Астен кивнул, насторожившись.
- Если тебе на пути попадётся странный тип в одежде священника с фиолетовыми волосами и зажмуренными глазами – относись к его словам серьёзно, а к его глупым выходкам – философски. Как я успела убедиться, переделать его невозможно. Но, - Лина посерьёзнела, - если он покажется тебе встревоженным – это верный признак того, что дело худо.
Астен выслушал волшебницу, слегка нахмурившись, а потом неожиданно прищёлкнул пальцами.
- Позволь догадаться. Это он был у тебя утром.
Лина только кивнула.
- Если всё же решишь присоединиться к нашей компании – познакомишься и прочувствуешь, что он такое...
Договорить ей Астен не дал.
- Уже решил.
- Спасибо, Астен. Спасибо – за возвращение веры.
И, увидев его вопросительный взгляд, добавила:
- Веры в людей.
Они не прощались – просто кивнули друг другу. Дороги, разошедшиеся было, дрогнули – и начали снова сходиться.

9 декабря 2008 г. 15:08

#218529

Из центральной башни Лина вышла успокоенная, невзирая на все тревоги последних суток, невзирая на мрачные краски, рисующие грядущее. Всё же, какое огромное порой значение играют, казалось бы, сущие мелочи!.. Всего лишь один человек, поверивший и присоединившийся – и оскал неизвестного тускнеет и отступает.
Ученическое общежитие скрывалось за центральной башней, утопая в зелени почувствовавших весну деревьев. Утро выходного для здание встречало многоголосым гомоном, мелькающими в окнах лицами – и изредка вспышками заклятий, которые некоторые личности, наплевав на запреты, тренировали в неприспособленном для этом помещении. Эта картина немного подняла настроение Лине, самой в своё время баловавшейся подобным образом. Ох, попадало ей тогда... И этим ребятам попадёт... если, конечно, она занесёт их выходки в журнал... чего она, разумеется, не сделает.
Усмехнувшись, она вошла под своды общежития.
Незапланированное явление грозы Ректора не прошло незамеченным – по залам и коридорам резвым весенним ветром пробежали шепотки, из окна в окно полетели левитируемые записки, из разных концов здания навстречу волшебнице понеслись члены «особой группы». Эльна, живущая в одном из дальних закоулков, присоединилась к ним за один поворот до того, как команда вылетела на лестничную площадку и прыснула во все стороны, дабы не сбить Лину с ног – точнее – чтобы не нарваться на что-нибудь малоприятное, которое способна учинить на условных рефлексах ДажеДра.
Сама Лина замерла, едва подавив порыв создать щит и взлететь. С лёгкой укоризной покачивая головой, она оглядела своих учеников. Отличные ребята, просто отличные. Впервые за десять лет такая команда подобралась. Жаль, что по-видимому, ей не удастся их доучить...
Наверное, что-то изменилось на её лице, потому что «особая группа», пятеро парней и две девушки, настороженно переглянулись и напряглись, явно что-то заподозрив. Ещё пара переглядываний – и они выдвинули парламентёра.
- Госпожа Лина, что-то стряслось?
Эльна была внешне спокойна и расслаблена, только глаза её похолодели и приобрели цвет стали. Лина мысленно кивнула и заговорила:
- Пока ничего, но это только пока... Так! Всем спокойно. Идёмте-ка на улицу, там поговорим.
Волшебница отдавала себе отчёт, что такое явление вызовет пересуды, и рано или поздно они доберутся до заинтересованных ушей. Но это рано или поздно... А они переговорят сейчас. В сопровождении учеников Лина вышла из здания и свернула к ближайшему пятачку зелени – зарослям сирени, окружённым несколькими скамейками. Летом в этих зарослях распевали соловьи... А сейчас особая группа мгновенно рассредоточилась, обежав и облетев кусты и убедившись, что вокруг нет никого, кто бы мог подслушать разговор. В том, что разговор этот будет важным, никто не сомневался. Вернувшись из осмотра и сгруппировавшись вокруг наставницы, все приготовились слушать.
Лина открыла рот... И закрыла его. Редко случались моменты, когда ей не хватало слов. И сейчас наступил именно такой. Она шла на разговор, зная, что именно ей предстоит сказать – и сейчас выговорить это не было сил. И было стыдно. Стыдно посмотреть этим ребятам в глаза – и сказать, что покидает их...
Молчание вновь нарушила Эльна:
- Госпожа Лина, что стряслось?
Рыжеволосая волшебница вздохнула. И опустила глаза.
- В течение недели я, наверное, уеду. В Сейрун. Навсегда.
На группу пал шок. Все мгновенно замерли, словно играли в детскую игру.
- Простите меня, но боюсь, ничего тут поделать нельзя. Последние заклятия вам придётся осваивать без меня. Экзамены вам придётся сдавать – тоже... И простите меня ещё раз, но с собой я зову только Эльну. Вам, в отличие от неё, ничего не грозит... а вот ей...
Волшебница покачала головой и посмотрела на лучшую ученицу, подбирая слова. Но этого не потребовалось – Эльна сама заговорила.
- О, Цефеид... – девушка вздохнула, и, закрыв глаза, помассировала веки. – Во что влезли мои родители?
Лина криво усмехнулась.
- Ни во что такого, что грозило бы вашей семье неприятностями. Просто они намерены забрать тебя из Академии и выдать замуж.
- ЧТО???
Возмущённый рёв вырвался из шести глоток разом. Эльна только вздрогнула и резко вздохнула. Глаза её потемнели от ярости. Девушка втугую стиснула губы – чтобы не сказать сгоряча чего-нибудь такого, о чём будет впоследствии жалеть.
Первым пришёл в себя Эрик – самый старший в группе по возрасту и самый невозмутимый.
- Госпожа Лина, позвольте заметить... Его Величество уже давно высказался...
Лина резко оборвала его:
- Его Величеству осталось жить не более недели – я встречалась с ним вчера и говорила с ним. – Тут волшебница немного поиграла словами – но и не врала. Что ж, общение с Кселлосом всё же кое-чему научило некогда прямолинейную чародейку. Набрав в грудь побольше воздуха, она продолжила:
- А кронпринц Дени и принц Руис погибли накануне. Наследник – Морис фон Медиган. И его сыновья – Леон и Пьер. Сразу говорю – последнего не трогать. Обходить стороной, как чумного! Все слышали и поняли?
Мрачно переглянувшись и не скрывая недовольства внезапным миролюбием наставницы, группа покивала головами. В данном контексте не сообразить, за кого именно прочат их подругу, было невозможно – по крайней мере, для них.
Посмотрев им в глаза, Лина удовлетворённо кивнула.
- Я изложила Его Величеству свой взгляд на ситуацию, и он ко мне прислушался... – в группе пронеслось несколько смешков, но волшебница пропустила мимо ушей эту демонстрацию иронии, и, устремив пристальный взгляд на любимую ученицу, заговорила:
- Эльна, ты свободна от политических игрищ. Сейчас я даю тебе время подумать над будущим... Конечно, родители тебя не очень хорошо понимают, но всё же – по-своему они тебя любят. Империя – твоя родина. Но – всё я зову тебя с собой. Быть моей личной ученицей – не самая плохая рекомендация жизни, хоть и не лучшая, признаю сей факт.
Эльна кивнула и, опустив голову и обхватив себя руками, задумалась.
И едва ли не главным вопросом, который она себе задавала, был «что мне НЕ сказала госпожа Лина?».
Рыжеволосая волшебница тем временем продолжала свой рассказ.
- Император поговорит с братом, и Пьера женят на девице из рода фон Далт, а Морис станет следующим Императором – и продолжит ведомую им сейчас политику сближения с Внешними Землями и уменьшения влияния магии. Не знаю, чего он этим добивается, но в любом случае...
Лина пристукнула кулаком по ладони.
- Вы должны окончить Академию с блеском и получить плащи! Очень может быть, что ваша помощь пригодится вашей стране. И станет решающей в грядущем...
Юноши и девушки, вскинувшиеся было, задавили все готовые вырваться слова, осмысливая сказанное. Переглядываясь, они понимали – легендарная волшебница, учившая их все эти годы, сейчас приподнимает завесу над какой-то мрачной и пугающей тайной. Тайной, скрывающейся в будущем.
- Госпожа Лина...
Та только покачала головой.
- Нет, ребята. Пока я сама ничего не знаю. Только то, что грядущее нам готовит не самое спокойное и мирное времяпрепровождение. Так что повторяю – получайте плащи и не позволяйте себе расслабляться. Когда придёт осень – пишите в Сейрун. Возможно, к этому времени я что-нибудь успею узнать. Или отлавливайте Астена Руагарди, я пообещала ему держать его в курсе.
- Хорошо, госпожа Лина. – Роль переговорщика вместо ещё не вышедшей из задумчивости Эльны принял на себя Айвен. – А что нам делать, когда получим плащи? Ехать к вам или оставаться здесь?..
Все насторожились – Айвен умел задавать неожиданные вопросы, но сейчас он переплюнул сам себя. Все ждали.
Лина покачала головой.
- Это решать вам и только вам. За что выступает Морис фон Медиган – повторяться не буду. Если он не сохранит чувство меры – вам придётся отстаивать своё право быть здесь и делать своё дело.
- Понятно... – пробормотал Эрик, нахмурив брови. - Весело нам будет, ребята. И тошно.
Диана собиралась что-то добавить, когда...
Густой, протяжный звон пронёсся над Столицей, накрыв её всю, от края до края. Звон Колокола Перемен Владык. Знак смерти Императора.
Все вздрогнули и устремили взоры к Чёрной Башне, с вершины которой Колокол продолжал изливать горестный перезвон на замерший в молчании город.
- Вот так...
Лина оглядела учеников.
- Похоже, наше время истекло. Не знаю, что ещё сказать... По поводу заклятий Дайнаста – обращайтесь к Наге Белой Змее, со льдом она обращается отлично. Теперь – в самом деле истекло. Ребята, живите по совести. Будьте честны сами собой. Я верю в вас. И... я могу верить?..
Лина подняла вопросительный взгляд – и получила в ответ шесть возмущённых и один напряжённо-ожидающий.
- Обижаете, госпожа Лина!.. – раздался хор возмущённых голосов. – Будто не вы нас учили!
- Спасибо, ребята. Я вас люблю. И горжусь сами...
Эрик, Диана, Луис, Айвен, Патрик, Даниэль – все шестеро по очереди обняли волшебницу. Затем Эльну. И побежали обратно в общежитие. Эльна осталась с учительницей наедине.
- Вы... забираете меня?
Лина покачала головой.
- Иного выхода я не вижу. Точнее – выбор есть, но...
Эльна перёбила её.
- Это не выбор, госпожа Лина! Это – не выбор! Я маг, а не пешка в политических играх и тем более не племенная кобыла...
Лицо девушки исказила неподдельная ярость. Всё пламя, вся сталь, доселе скрывающиеся под маской жизнерадостности и уверенной радости – мгновенно вырвались наружу. Эльна ке Лаальне впервые на памяти Лины находилась на грани бешенства. Рыжеволосая волшебница встретила эту вспышку улыбкой Бандитоубийцы.
- Ты со мной?
Алый взгляд пересёкся со стальным.
- Да!
Лина развернулась и стремительным шагом направилась обратно к центральной башне. Эльна поспешила следом.
- Куда мы сейчас идём?
Лина отозвалась, не поворачивая головы:
- В Хранилище. Чтобы освоить кое-какие новые заклинания, тебе потребуются амулеты – усилители магии.
- Амулеты?.. – Эльна даже притормозила на секунду от изумления. – Но ведь... вы говорили, что я способна на Драгон Слейв...
Лина резко остановилась и обернулась. Приложила указательный палец к губам. И тихо спросила:
- А кто тебе сказал, что Драгон Слейв – самое сильное заклинание в мире?
Эльна замерла. Закрыла глаза. Снова открыла их, и со всех ног помчалась догонять успевшую вернуться на прежний курс и ушедшую вперёд Лину.

Хранилище встретило их прохладой и молчанием, которое не мог нарушить ни один звук извне.. Волшебнице и её ученице пришлось долго дёргать за шнур колокольчика, чтобы Смотритель наконец изволил явить им свою персону. Он был стар, ворчлив и недоверчив, и никогда не уставал от речей в ключе «а вот двадцать с лишком лет назад вы бы так себя не вели...». Имя его мало кто знал, да и старик предпочитал обращение Смотритель с прибавлением приставки «почтенный».
Впрочем, разглядев, кто именно пожаловал к нему в обитель, он быстро прикусил язык, не удержавшись при этом от гримасы разочарования. Двадцать с лишним лет назад почтенная преподавательница носила несколько далеко не безобидных прозвищ... Тихонько фыркнув себе под нос, Лина извлекла из сумки разрешение, написанное Астеном, и протянула его Смотрителю.
- Вот, почтеннейший, господин Заместитель счёл меня заслуживающей доверия и дал разрешение на изъятие из Хранилища...
Её бесцеремонно прервали.
- Это я и сам вижу, не слепой. И ещё не впал в старческий маразм, как бы того не хотелось отдельным личностям. Чего удумала, рыжее бедствие? Город взорвать вместе с Морисом и семейкой?
Лина только глазами захлопала. Такой отповеди она не ожидала... Эльна удивилась ещё больше – не каждый день видишь Лину Инверс, которую ухитрились лишить дара речи.
Смотритель, оглядев получившуюся картину, довольно хмыкнул и сменил направление речи:
- Впрочем, мне сие по барабану, моё дело – никому без разрешения артефакты не выдавать. Вам чего надо – приборы, усилители?
Пришедшая в себя Лина решила не вдаваться в подробности последних событий и ответила коротко:
- Амулеты-усилители – для Эльны. Желательно – не слишком громоздкие.
Смотритель смерил юную ученицу внимательным взглядом и снова посмотрел на наставницу.
- И что мне прикажете делать? Я эту деву в первый раз вижу, но мне зрения вполне хватает, чтобы понять – ей усилители нужны, что вам. Дар мощный, хоть и не до конца обкатанный, в Академии полно народу, кому усилители нужней во сто крат...
Лина молчала. Смотритель уже всё понял и всё решил, это было очевидно, просто ему хотелось выговориться. Эльна переводила взгляд с сурового старика на наставницу и обратно, явно догадываясь о том же.
- Чего молчите, чародейки?.. Э-хе-хе...
Старик покачал головой и развернувшись, взмахнул рукой.
- Ждите.
И, сотворив маленький огонёк, шагнул в тёмный коридор, откуда появился несколькими минутами раньше.
Лина успела отсчитать сто ударов сердца, когда к ней обратилась Эльна. Неплохое время, по сути – раньше их можно было услышать без какой-либо магии, а если всё же оная присутствует – сколько не хоронись, не поможет.
- Что он понял, госпожа Лина?
Волшебница пожала плечами.
- Что усилители нам не для простого любопытства и тренировки – точно понял. Что мы не намерены их возвращать – не знаю. Насчёт воровства сразу скажу, этого не будет. Как прибуду домой, отправлю Ректору мешочек драгоценных камней, чтобы не слишком бесился.
- А...
- Миллиона, думаю, хватит.
- Ми.. лли.. она?.. – Эльна хоть и знала, сколь ценны магические предметы, всё же была потрясена.
Лина невозмутимо пожала плечами.
- Мои Талисманы мне достались за пять с половиной. А если учесть, что здесь вряд ли найдётся нечто хоть сколько-нибудь к ним приближенное... Больше миллиона я не отдам.
Девушка только покачала головой, прислушиваясь к тишине коридора. Лина с улыбкой повернулась к ней.
- Не беспокойся, если вообще ничего толкового не будет – потом в Сейруне посмотрим. У Амелии точно что-нибудь хорошее отыщется.
Эльна вздохнула и, набравшись духу, выговорила:
- Мне даже подумать жутко, для какой магии могут потребоваться такие амулеты...
Рыжеволосая волшебница только улыбнулась уголком губ.
- Так жутко, что даже не попыталась прикинуть?
Эльна одарила наставницу оскорблённым взглядом:
- Обижаете, госпожа Лина. Конечно же, я успела подумать над этим. Но вот только ничего, кроме Бласт Бомба мне в голову не пришло. Высшей белой магией вы вроде не занимаетесь, а других столь мощных заклятий мне что-то не припоминается...
- И не должно припоминаться... Такие архивы хранят за семью замками. И только избранные счастливцы – или же несчастливцы – удостаиваются чести заглянуть в них...
Эльна судорожно вздохнула. Одна мысль о хранящихся в таких архивах сокровищах заставляла трепетать от восторга... и ужаса. Лина искоса наблюдала за ней, с удовлетворением отмечая отсутствие явной эйфории и чрезмерного испуга. Так, предвкушение истинного мага, смешанное с голосом инстинкта самосохранения. Хорошо.
- Ещё одно. Как только выйдем отсюда – прямиком отправишься к себе, собирать вещи. Много не пакуй, так, чтобы могла нести самостоятельно... впрочем, - Лина встряхнула головой – чего я объясняю?
Девушка кивнула, слов не требовалось.
Лина вновь посмотрела на неё. Дождалась, когда их взгляды встретятся. И снова заговорила – понизив голос.
- И теперь – последнее.
Из сумки она извлекла Рукопись.
- Эту книгу не открывай, пока не наденешь амулеты. Не открывай там, где тебя могут увидеть. Кто – не важно, эти знания не должны принадлежать всем – слишком опасны. Часть из них я почерпнула в других источниках, до части – дошла своим умом. А часть я и вовсе не изложила – некоторые вещи нельзя узнать – только понять самостоятельно.
С этими словами Лина протянула книгу Эльне. Та приняла её дрожащими руками, ощупала так, словно была незрячей – и аккуратно уложила в свою сумку, которую носила постоянно, как и каждый студиозус.
- Ничего не говори... – Голос Лины был мягок и одновременно хрупок. – Всё потом.
- Хорошо, госпожа Лина...
Ещё минут десять волшебницы провели в молчаливом ожидании, когда, наконец, из коридора послышались шаги. На стенах коридора забрезжили первые слабые отблески света, потом они окрепли и вскоре в дверном проёме появился магический огонёк. Несколько секунд спустя он погас, а в приёмную вышел Смотритель, держа в под мышкой небольшую шкатулку. Одну.
Заметив направление взглядов волшебниц, старик криво ухмыльнулся и, подойдя к столу, выложил на него предмет всеобщего внимания.
Лина напряжённо нахмурилась. Эльна посмотрела на шкатулку, на Смотрителя, снова на шкатулку, на наставницу, снова на Смотрителя и опять на шкатулку.
Наконец молчание было нарушено:
- Вы принесли только это? – голос был холоден и спокоен, только в глубине алых глаз мерцала одинокая искра.
Смотритель не издал не звука. Вместо этого он осторожно коснулся покрытой резьбой крышки шкатулки с нескольких местах. Что-то несколько раз еле слышно щёлкнуло, что-то слабо скрипнуло, и крышка дрогнула и приподнялась. Ещё один щелчок – и она откинулась полностью.
На обивке из алого бархата лежало... нечто, завёрнутое в сияющий золотистый шелк. Эльна покосилась на наставницу – та явно немного расслабилась, а на лице появилось выражение, больше близкое к одобрению, нежели к недовольству.
Волшебница и впрямь была склонна заключить, что в шкатулке скрывается нечто достойное внимания – ибо вероятность того, что цветовая гамма являлась совпадением, стремилась к нулю.
Смотритель аккуратно вытащил свёрток. Его длинные тонкие пальцы, высохшие и покрытые морщинами, двигались так легко и бережно, словно касались хрупких крылышек бабочки. Уложив свёрток на стол, он развернул ткань...
Лина и Эльна разом подались вперёд, чтобы рассмотреть то, что он им принёс, и едва не столкнулись, но в последний момент девушка предоставила наставнице право смотреть первой и отодвинулась в сторону. Впрочем, если Лина и заметила этот манёвр, то только мельком. Всё её внимание было поглощено лежащими на золотистом шелке амулетами.
Это были два браслета, очень похожие друг на друга. Один был сделан из чёрного железа, другой – из очень светлой, почти белой стали, и на этом различия заканчивались. Исполнение было невероятно сложным и тонким – по десятку тонких цепочек скрепляли между собой четыре тонкие пластины, на каждой из которых было укреплено по камню – синему, белому, чёрному и алому. Держались камни на маленьких, почти незаметных золотых зубчиках.
Четыре камня – четыре мира. И соединяющее их золото.
Лина улыбнулась. Похоже, ожидания оправдываются. Смотритель, до этого просто молча наблюдавший, вставил короткую реплику:
- Камни – турмалины.
Лина и Эльна одновременно подняли головы и впились взглядами в глаза старика. И не нашли в них ни намёка на шутку или ложь. А затем, потеснившись, склонились над амулетами, вглядываясь ещё внимательнее. Лина разбиралась почти во всём, что было связано с магией. Эльна в этом плане уступала ей, но зато, как аристократка, неплохо разбиралась в драгоценных камнях.
- Турмалины, можете не сомневаться, госпожа Лина. Неужели вы думаете, что я такой идиот, что попытаюсь вас надуть?
Волшебница только вздохнула:
- Нет... Извините, просто сложно в это поверить. Турмалины как амулеты замечательны, но...
- Но редко кто решается напялить на себя такую комбинацию. Особенно если в ней есть шерл... Только вашей ученице ничто другое просто не подойдёт – рассыплется в лучшем случае через год! А в худшем – при первой же тренировке. Сразу говорю, эти амулеты с вашими Талисманами не сравнятся, но лучше их вам не найти.
Лина снова сощурилась – она точно помнила, что не распространялась насчёт истинного названия своих амулетов, а тут... Смотритель усмехнулся.
- Всё же вы меня за идиота держите... Обидно. Я, между прочим, жизнь посвятил магическим инструментам. А с особенным тщанием собирал сведения о легендарных вещах... Таких, как Меч Света Горун Нова – или же Талисманы Крови. Не тревожьтесь, я не собираюсь что-либо из вас выпытывать или, тем паче, использовать свои знания во вред вам. У вас своеобразная слава, госпожа Лина, но одно мне известно точно: вы и подлость несовместимы. Да, у вас огромное количество не самых милых прозвищ. Да, список разрушений от вас удручающе велик. Но при этом – я не слышал, что бы вы мирились с подлостью и мерзостью. Думаю, так будет и впредь. Думаю, вы и ученицу вырастите такой же.
Старик потёр переносицу и вздохнул:
- Ну вот, опять заболтался. А ведь у вас, как я понимаю, времени в обрез – иначе не заявились бы ко мне сразу после звона Колокола... Не берите в голову мои разглагольствования – наверное, у вас и без них головной боли хватает. Если Лина Инверс выходит в путь после долгих лет покоя – значит в мире что-то происходит. Мисс Эльна – надевайте чёрный браслет на левую руку, а белый – на правую. Каждый камень символизирует Повелителя Света или Тьмы одного из миров. Только сначала прочтите текст заклинания – на внутренней стороне браслетов.
Лина сделала шаг в сторону, не спуская глаз со Смотрителя. Его словам она не слишком-то верила – не всем словам. Заболтался он, как же! Слишком много он знает – в том числе и о последних событиях, которые, по идее, он должен был бы пропустить... Волшебнице просто зверски хотелось подвергнуть его расспросу с пристрастием, но... Это было бессмысленно. Он уже дал понять, что не собирается вмешиваться – и при этом даёт ей полную свободу действий. Вздохнув, она перевела взгляд на ученицу.
Эльна переводила взгляд с наставницы на Смотрителя – их односторонний разговор был странным, наполненным недомолвками и недосказанностями, но прояснять ситуацию они явно не собирались. Было немного обидно, но по сути – что она пока знает? Особенно по сравнению со Смотрителем, которому уже одному Цефеиду известно сколько лет, и госпожой Линой, в глазах которой порой проносится такое, что хочется просто бежать и забиваться в какую-нибудь неприметную щель? Да ничего! Вздохнув, Эльна отвернулась от них и занялась амулетами согласно советам Смотрителя. И все посторонние мысли вылетели у неё из головы. В её руках лежали изящные и могущественные артефакты. Кто их создал? Когда? Нет ответа
Окончательно отрешившись от внешнего мира, Эльна осторожно перевернула браслеты тыльной стороной вверх и углубилась в изучение рунических письмен, вычеканенных на пластинах. Руны не были сильной стороной девушки, но и слабой тоже не являлись. Главной проблемой стало определение правильной последовательности записей, но в итоге и эта задача сдалась на милость победительницы.
Плавными, осторожными движениями Эльна надела браслеты: светлый на правую руку, тёмный – на левую. С еле слышным щелчком защёлкнулись сложные застёжки, одновременно подтягивая цепочки так, чтобы пластины с камнями плотно прилегали к коже...
...О Повелители Света и Тьмы Четырёх Миров, к вам обращаюсь я! Дайте вашей силе собраться в моих руках!..
Эльна не произнесла эти слова вслух – но незримая струна магии в глубине её существа еле ощутимо дрогнула, отзываясь. Заклятие было составлено верно. Улыбнувшись, девушка подняла глаза и встретилась взглядом с улыбающейся наставницей.
- Молодец, - только и проговорила Лина, с удовольствием пронаблюдав, как ловко ученица справилась с амулетами. И как откликнулись сами амулеты. Воистину, найти что-нибудь лучше их вряд ли удастся.
- А вы нос кривили, - хмыкнул Смотритель. – Я здесь все артефакты наперечёт знаю, и уж сообразить, что кому подойдёт, мне по силам.
Лина вздёрнула бровь. Разумом она отлично понимала, что никакие словесные увёртки ни к чему не приведут, и перепалка сия не имеет смысла, но... Слишком долго она была благовоспитанной и добропорядочной. Слишком долго.
- А совсем недавно вы вроде заявляли, что Эльне амулеты не слишком-то нужны, и в Академии многим они гораздо нужнее...
Смотритель укоризненно прищурился и наставительно погрозил пальцем.
- Вы неправильно цитируете, госпожа Лина. Я сказал, что усилители магии вашей ученице нужны так же, как и вам. Разница имеется, верно ведь?
Волшебнице осталось только покачать головой и признать своё поражение.
- Сдаюсь, почтеннейший. Вы меня переспорили
Старик хихикнул:
- Риторика и логика – это вам не Драгон Слейвы! Хотя, он вздохнул, - для кого-то и то и другое нечто запредельное... Так о чём это я? Ах, да... Амулетам этим цена минимум миллиона два, так что лучше пошлите Ректору стазу три миллиона, дабы не слишком бесился.
Смотритель резко выпрямился, взял со стола свиток бумаги с разрешением от Заместителя Ректора и уложил в шкатулку, накрыв шелком. Щелчок – и крышка захлопнулась.
- Вот так. Эта шкатулка хранилась много лет, и будет храниться столько же, пока не свалится на голову кому-нибудь из моих будущих сменщиков. А может, и не свалится – кто знает?
Пожав плечами, Смотритель взял шкатулку со стола и умостил под мышкой.
- Пора прощаться, госпожа Лина, мисс Эльна. Нам уже не встретиться больше. Удачи вам во всём и дай вам сил Золотая Владычица. Прощайте.
- Прощайте, Мастер Смотритель... – проговорила Эльна, в волнении сцепив пальцы, - прощайте и спасибо вам.
- Прощайте, почтеннейший, - негромко сказала Лина, глядя ему в глаза, - пусть я и не понимаю причин вашей помощи нам, но искренне благодарна. Жалею лишь, что не могу попрощаться с вами, как подобает, назвав вас по имени...
Смотритель пожал плечами.
- Если вам так хочется, то могу отозваться на имя Ран.
Лина на миг опустила ресницы.
- Прощайте, почтенный Ран. Да пребудет с вами милость Золотой Владыки.
Развернувшись, волшебница покинула комнатку на подземном этаже Главной башни. Эльна следовала за ней.
Старый Смотритель несколько секунд смотрел им вслед, а затем развернулся и растворился во тьме коридора, на сей раз – не зажигая света.

Солнечный свет показался обеим волшебницам прекрасным, а напоенный запахами раскрывающихся цветов воздух – неимоверно сладким. Вздохнув и прищурившись, подняв глаза к небу, Эльна посмотрела на наставницу.
- Госпожа Лина, а зачем вы спросили его имя?
Рыжеволосая волшебница издала короткий смешок и покачала головой.
- Лучше спроси, почему он мне ответил...
Девушка недоумённо моргнула:
- Я не понимаю...
Лина слабо улыбнулась:
- Потом поймёшь. Ну, не стой, иди собираться. Жду тебя у себя.
- Хорошо, госпожа Лина. Я буду так быстро, как только смогу!
Эльна убежала, на ходу одёргивая рукава, чтобы хоть как-то скрыть амулеты от постороннего взора.
Лина проводила её взглядом и задумалась. Звон Колокола слышал весь город, значит, Алекс уже наверное на пути в тот городишко – как-бишь-его? – а Гаури вытряхивает из сослуживцев обещания подменять его. Осталось только предупредить Нагу и попросить позаниматься с её особой группой. А для этого её ещё надо найти...
- Лина!!!
Вопль откуда-то сверху заставил волшебницу подпрыгнуть на месте и рефлекторно поднять щит. И только после этого рыжеволосая волшебница подняла голову.
Нага, занимавшая её мысли секунду назад, опасно высунулась из окна и размахивала руками. Убедившись, что её заметили, черноволосая волшебница на мгновение скрылась из окна – чтобы миг спустя попросту выпрыгнуть из него. Замедлив падение заклинанием левитации, Нага ловко приземлилась в шаге от так и не снявшей щита Лины. Оправив сбившиеся складки широкой юбки, она заговорила:
- Лина, ты ведь уже знаешь о...
Та не стала тянуть с ответом:
- Да, знаю. И Эльна тоже, она едет со мной. У меня к тебе одна просьба... Позанимайся с моей особой группой, покажи им заклятия Дайнаста – я не успела.
Нага прищурилась.
- Дайнаста... Хорошо, без проблем. Прикрывать тебя не надо?
Лина покачала головой, невесело улыбнувшись.
- Меня прикрывает Астен Руагарди.
- Да, Лина, ты всегда умела втравливать нормальных людей в свои авантюры...
Рыжеволосая волшебница только вздохнула.
- Так уж получилось.
Нага только хмыкнула:
- Не прикидывайся невинной овечкой, тебе это не идёт, да и враги такого образа не испугаются. Лучше доставай-ка из недр памяти Бандитоубийцу с ДажеДрой – данная ситуация как раз для них!
И благоговейно замолчала. В алых глазах подруги-соперницы зарождалось пламя. Пламя, по которому очень легко было узнать Врага Всего Сущего.
- Вот такой тебя никто не одолеет! - широко улыбнулась она. – Что ж, Лина, удачи тебе и побольше бандитов с толстыми кошельками! Пока! Терпеть не могу слезливых прощаний, так что прости уж, я пошла – заканчивать с рутиной и искать твою банду. До возможной встречи!
Лина покачала головой.
- Прощай, Нага! Удачи тебе! Решила уже, куда отправишься?
Черноволосая волшебница пожала плечами.
- Скорее всего – в Альянс. Соскучилась я по хорошей морской кухне. Рыбка, устрицы, всякие гады морские... Устроюсь – черкну письмецо.
- Хорошо. Буду ждать его. Пока, Нага!
- Пока, Лина! Разберись со всем этим, как ты умеешь. Я в тебя верю.
Развернувшись, Нага быстро сотворила заклятие левитации и взмыла вверх – возвращаясь к окну, из которого недавно выпрыгнула. Лина проводила её взглядом, постояв на месте ещё несколько секунд, ровным, неспешным шагом двинулась в сторону казарм – если повезёт, то она перехватит Гаури прямо там.
То, что носило гордое имя «казармы», на самом деле не являлось казармами в прямом смысле этого слова. К стене прижималось приземистое двухэтажное здание с плоской как стол крышей. Ну, возможно и не совсем плоской, но если сравнивать с остальными городскими домами... На первом этаже располагались кабинеты начальства и арсенал, на втором было устроено десять комнат для отдыха и сна – на случай чрезвычайных обстоятельств вроде непогоды или нашествия родственников у стражников. Сейчас все окна в казарме были открыты нараспашку, что давало обладателям чуткого слуха и умения левитировать возможность узнать, что творится в стенах здания. И Лина эту возможность упускать не собиралась.
- ... А в ночь с двадцатого на двадцать первое меня будет подменять Бран... – донёсся до волшебницы родной голос. Гаури, похоже, уже говорил некоторое время и останавливаться пока не собирался, но не всё было в его воле.
- Тихо, говорун. Помолчи. Это ж надо придумать – «ростбифный месяц»... Впрочем, будь я желторот как и твои сослуживцы, тоже поверил бы...
В ответ не донеслось ничего кроме молчания. Лина почти увидела, как Гаури с самым невинным видом хлопает своими длиннющими ресницами, то ли сбитый с толку, то ли прикидываясь.
- И глазки мне тут не строй, герой-любовник. Думаешь, не понимаю, в чём дело? Думаешь, не могу сложить твою просьбу со звоном Колокола? Так вот, я сложил. И получилось, что кое-кто решил драпануть из Столицы на время, пока наследнички не разберутся между собой и всё не утрясётся. В общем-то, я тебя не виню – но всё же не понимаю, чего ты боишься. С такой-то женой...
Лина нахмурилась, пытаясь понять, что капитан стражи только что сделал – оскорбил её или наоборот, похвалил? По смыслу скорее выходило второе, но вот по тону – первое. Отвлёкшись на размышления, волшебница едва не пропустила ответ.
- Вот именно в Лине и дело, - заявил Гаури, и сама Лина икнула от удивления. – Боевого мага сильнее её нет во всей Империи. И у меня нет ни малейшего желания ожидать, когда к ней косяками пойдут эти тьмой побранные наследнички трона с «предложениями, от которых невозможно отказаться». Лина, конечно, их всех по очереди пошлёт к Дайнасту пингвинов считать, они, конечно, оскорбятся... продолжать или не надо?.. – выдержав паузу, которой волшебнице как раз хватило, чтобы успокоить дурацкое хихиканье, мечник продолжил, - в общем, вы правы – сейчас я собираюсь вернуться домой, взять Лину в охапку и не появляться в городе до коронации.
Капитан стражи молчал довольно долго. Лина уже вся извелась, и подумывала о том, чтобы заявиться к нему в кабинет, дабы поторопить немного, когда ветеран наконец заговорил.
- Месяц тебе отпуска. За свой счёт. Если канитель закончится раньше – вернёшься раньше. Через полтора месяца я тебя из списков вычёркиваю, так что если задержишься – придётся наниматься заново, как новичку, со всеми вытекающими. Свободен.
- Есть, капитан! – голос Гаури звучал бодро и воодушевлённо. – И, на будущее, капитан, - воин понизил голос, и Лина насторожилась в ожидании фортеля. Этот тон мужа она знала отлично, и обычно за ним следовало нечто весьма занимательное.
- Следите за тоном, когда говорите о Лине – кто знает, когда она может оказаться поблизости?
Резкий двойной стук и грохот – стук закрывающейся двери и грохот чего-то тяжёлого, в эту дверь врезавшегося, возвестил о том, что Гаури покинул кабинет начальника. Лина, похихикивая, спешно оставила свой пост подслушивания и спланировала на землю, прямо ко входу.
Минуту спустя из дверей вышел Гаури – уже без плаща, в повседневной одежде.
- Кто-то собирался брать меня в охапку?
Гаури на мгновение замер – а потом одним прыжком оказался рядом с Линой и осуществил недавно озвученное намерение. Подхватил её на руки, закружил.
- Я собирался!
Лина обняла его за плечи – а если быть честной с самой собой – то за шею. Плечи у Гаури широченные, поди обхвати. За шею удобнее держаться, она чаще попадается под руки, да и шептаться в процессе проще. Волшебница немного подтянулась, воин наклонил голову – и теперь никто, кому могло вздуматься проследить за ними, не мог заподозрить в шепчущейся парочке заговорщиков.
- Эльну я предупредила, она сейчас побежала собирать вещи. Алекса после звона не видел?
Гаури ещё раз крутанул её и, остановившись, зашептал её в ухо.
- Нет. Он вообще сегодня ушёл первым. Думаю, он уже за воротами. Я все дела закончил. А ты?
- Я тоже. Идём домой – на сборы потребуется время.
- Хорошо.
Гаури опустил её на землю, обнял за плечи, и со стороны абсолютно довольная друг другом и окружающим миром пара направилась к боковым воротам. На пути им никто не встретился, да мог ли – в разгар выходного? Боковые ворота проводили их устремлёнными вдаль взглядами и молчанием крылатых кошек-Стражей, и Академия осталась у них за спиной.
В прошлом.
Они шли по прямой как луч улице молча, переживая заново каждый шаг, сделанный по мощёным каменными плитами дороге. Здесь они прожили десять лет... И теперь уходили навсегда.
Лине неожиданно вспомнилась совсем другая дорога – окружённая лесом дорога, ведущая к Атласу. Они шли по ней точно так же... сколько же лет прошло с той победы над Шабронигдо?.. Много. Много воды утекло, и они стали другими. Интересно, если бы она тогда знала, чем всё обернётся – ввязалась бы в ту историю?.. А, кому она врёт. Ввязалась бы как миленькая. Даже если бы знала, что есть Гига Слейв?.. На губы волшебницы наползла усмешка. А то нет...
- Лина?..
Голос Гаури вырвал её из размышлений, вернув в реальный мир.
- Что случилось?
- Ну... – воин пожал плечами. – Ты не очень хорошо улыбалась.
Лина вздохнула, подумала чуть и подняла глаза, встретившись с ним взглядом.
- Гаури, как думаешь, тогда, много лет назад, когда мы только-только встретились – могло всё повернуться по-другому? Могла та история со статуэткой и воскрешением Шабронигдо повернуться как-то иначе?
На лице Гаури отразилось искреннее, невероятное недоумение:
- А разве что-то могло пойти по-другому?
Лина ещё раз вздохнула, опустила веки и прислонилась головой к надёжному плечу. В этом весь Гаури – сослагательное наклонение его, как и историю, не волнует. Улыбнувшись, Лина окончательно вернулась в реальность.
- А почему мы стоим на месте?..
- Ну... Мы пришли.
Лина мысленно дала себе оплеуху за невнимательность. Они действительно стояли у крыльца своего дома.
Подняться по лестнице, открыть дверь, повесить плащ на оленьи рога. Такие обыденные действия совершаются каждый день, и всегда проходят незамеченными – как и остаются незамеченными шаги по привычному пути. Но порой, в особенные дни, всё меняется. Волшебные и горькие слова «в последний раз».
В последний раз они поднялись по лестнице. В последний раз открыли дверь и зашли в дом. В последний раз повесили плащи на служившие вешалкой оленьи рога. В последний раз осмотрели прихожую.
Обнявшись снова и прижавшись друг к другу тесно-тесно, чтобы пройти в дверь, они вошли в гостиную. Сейчас в ней всё осталось всё так же, как и прошедшим вечером. Скомканный плед на диване, немного сдвинутая медвежья шкура у камина, письма на столике... Именно они стали последней каплей, пробившей стену. Пробившей и впустившей в тихий и мирный мирок ветер. Буйный, неистовый ветер, вечный спутник их странствий. Лина и Гаури улыбнулись друг другу и разжали объятия. Им предстояло много дел...
Час спустя тихий и порядочный дом семейства Инверс-Габриев форменным образом стоял на ушах. Все шкафы были подвергнуты безжалостному распахиванию и ещё более безжалостной инспекции. Всё, без чего можно было хоть сколько-нибудь обойтись, отбрасывалось в сторону. Одежда, безделушки, украшавшие дом и служившие напоминанием о различных праздниках – всё возвращалось обратно на полки. Лина рассталась с большей частью книг по магии – точнее говоря – почти со всеми. В прежней жизни она не полагалась на них, предпочитая собственную память, и теперь, когда эта жизнь готовилась снова предъявить на волшебницу свои права, собиралась вернуться к прежним привычкам.
Гаури в этом плане было проще – меч, одежда, доспехи, одеяло, различные мелочи, необходимые в дороге – он собрался быстро и теперь пытался помогать – и изрядно мешался под ногами (или руками?), пока нервничающая Лина не рявкнула на него и не прогнала вниз – ожидать Эльну. Мечник удрал, а волшебница вытащила из шкафа свой старый походный костюм. Благодаря заклятиям он отлично сохранился, и его вполне можно было носить, но... Лину мучили чернейшие подозрения, что этот костюм местами ей будет мал...
Погладив старую верную одежду, волшебница уложила её в сумку, проложив между несколькими магическими артефактами и парой склянок с универсальными противоядиями. Похвалив себя за умение находить компромиссы между необходимостью взять как можно меньше и нежеланием расставаться с памятью, Лина мрачно перевела взгляд на платья. Длинные юбки она ненавидела столько, сколько себя помнила, но за последние годы притерпелась и привыкла. Привыкла настолько, что мысль о том, что стоит взять платье-другое с собой не кажется ей кощунственной. Покачав головой, Лина развернулась и сняла со стула вчерашнее платье и разложила его на кровати. Пришло время позаботиться о будущем и хлебе насущном – то бишь о деньгах.
Из разных мест – из-под кровати, из потайного отделения в шкафу, из-за спинки кровати, из-под половицы, скрывающейся под ковром – она достала в общей сложности около десятка мешочков. В одном было золото, в остальных – драгоценные камни. Перебрав их, Лина выбрала один мешочек, высыпала его содержимое на стол и наскоро пересмотрела. Выбрав из кучки изумрудов пару камней, она ссыпала остальные обратно, перевязала горловину мешочка верёвочкой и, взяла со стола свечу, зажгла её и скрепила узел верёвки воском и своей личной печатью. Теперь осталось только занести это на почту и отправить на имя Ректора. Завернув все остальные, кроме двух, мешочки в платье, Лина уложила свёрток во вторую сумку, которую собиралась навьючить сначала на Гаури, а потом на лошадь. Оставшиеся два мешочка отправились в первую сумку. Кивнув свои мыслям, она принялась переодеваться.
Три минуты спустя Лина рассматривала своё отражение в зеркале. Рыжие волосы заплетены в косу. Лоб пересекает старая добрая бандана. Белая рубашка, бордовые штаны. Чёрный кожаный пояс с прицепленным кинжалом в ножнах. Чёрные перчатки. Чёрные сапоги. Черный плащ с розовым (дань цвету) подбоем и старые наплечники. И Талисманы Крови.
- Вот теперь – прошлое и в самом деле возвращается... – прошептала волшебница, и, подхватив сумки и ректорский мешочек, вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Внизу царила тишина – видимо, Эльна ещё не пришла. Гаури вольготно устроился на диване, закинув руки за голову и еле слышно похрапывая. Его сумка лежала у его ног, и Лине ничего не стоило подложить к ней вторую – с драгоценностями. Провернув сие чёрное дело, волшебница уселась рядом с ним и принялась ждать.
Волей-неволей её взгляд остановился на вчерашних письмах. Меньше суток прошло, и вся жизнь перевернулась с ног на голову. Или с головы на ноги. С коротким смешком Лина встала, взяла письма со столика и, вернувшись на диван, уложила их в сумку. Конечно, особого смысла в этом не было. Информация Мартины с полудня устарела, а с остальными она обязательно увидится лично, но... Жечь письма не хотелось. Да и неправильно было бы их жечь – ведь не жгли же они предыдущие письма? Нет, не жгли, берут с собой. Значит, так тому и быть.
И где Эльна? Может, что-то случилось?
Словно в ответ на её мысли, из прихожей донёсся стук в дверь.
Лина подскочила с дивана, Гаури подхватился следом. Несколько скачков, десяток ударов сердца – и волшебница распахнула дверь. На пороге стояли одетая по-дорожному Эльна и Кселлос.
- Кселлос?!! – дуэт воина и волшебницы прозвучал на редкость слаженно, но в следующую секунду распался на сольные партии.
- Вот так встреча! – Гаури.
- Ты что делаешь в компании Эльны? – Лина.
- Здравствуйте ещё раз, госпожа Лина, доброго дня, господин Гаури. Я просто провожаю юную госпожу Эльну – на всякий случай.
- На всякий случай? – Лина исполнилась подозрений. – Что произошло?
Эльна вздохнула и повела правым плечом.
- Химеры не хотели меня выпускать их Академии. Спрыгнули со столбов и преградили дорогу. А господин Кселлос, - она покосилась на невозмутимого монстра, - что-то сделал – и они снова взгромоздились на свои насесты. И вызвался меня проводить до вашего дома
- Времени до начала следующей недели у вас больше нет, госпожа Лина. – Кселлос был непривычно и оттого жутко серьёзен. – Вижу, вы и сами это поняли. Химер я порядком заморочил, и об уходе Эльны в Академии узнают только к ночи. Уходите прямо сейчас, нигде не задерживайтесь.
- Задержаться нам придётся, - покачала головой Лина, разворачиваясь, и подталкивая Гаури обратно в гостиную. Уже оттуда, вскидывая на плечо сумку и уламывая воина взгромоздить на спину дополнительный груз, она продолжила:
- Надо забежать на почту, отправить кое-что на имя Ректора.
Вернулась она как раз вовремя, чтобы увидеть как Кселлос заинтересованно вскидывает бровь.
- Три миллиона, чтобы не слишком злился, когда мы не вернём в хранилище амулеты Эльны.
- А... – Монстр изобразил на лице понимание и наконец-то улыбнулся. – Боитесь прослыть воровкой?
Лина тихо зарычала.
- Не злитесь, я не голоден. Лучше давайте-ка этот мешочек мне. Так и быть, доставлю в память о былых похождениях. Как мне всё проделать? Потише или пошутить?
Смысл взаимосвязи злости и голода Эльна не поняла, а вот способ доставки заставил всколыхнуться уже успокоившуюся было ярость.
- А сбросить это ему на голову можно? Так, чтобы он не понял, как это произошло?
Лина покачала головой, Гаури моргнул. Кселлос заулыбался ещё шире.
- Ну конечно, можно!!! Госпожа Лина, позвольте засвидетельствовать вам моё восхищение вашим умением подбирать учеников. Я пошёл, удачи вам! Пока!
Миг – и он исчез в ряби телепорта.
Эльна ошарашенно уставилась на опустевшее место, а Лина, глядя на неё, вспоминала себя в такой же ситуации. Да, первая телепортация прямо перед твоими глазами всегда производит впечатление.
- Ну, добро пожаловать в нашу бодрую компанию!
Эльна перевела взгляд на наставницу.
- Кто это, госпожа Лина?
- Кое-кто. Расскажу попозже, хорошо? Сейчас нам бы из города выйти.
Девушка пожала плечами, и кивнула. Лина оглянулась на Гаури, и, встретившись с ним взглядом, переступила через порог дома.
Эльна отступила назад и спустилась с лестницы, оглянулась. Взгляд её приковала к себе Башня – и девушка замерла, только сейчас мысленно прощаясь с ней, и прося прощения у всех, кого она оставляла и причиняла боль своим уходом. Но поступить иначе не могла. Слабое утешение, но что поделать...
Горько улыбнувшись своим мыслям, она повернулась к наставнице и, наконец, нашла в себе силы удивиться. Нет, не её виду и не тому, как сильно преобразилась рыжеволосая волшебница, сбросив платье, и одевшись, как странница. Эльна удивлялась тому, как раньше не видела эту Лину под маской, которую она сейчас скинула. И скинула с явным удовольствием и облегчением. Вместе с платьем волшебница, казалось, скинула и те десять лет, проведённые в Столице. Алые глаза засияли, а в плавных прежде движениях и жестах проявилась стремительность.
Лина закрыла дверь и обернулась. Эльна смотрела на неё странными глазами, будто никогда прежде не видела. Хотя... так оно и есть. Девушка знала преподавательницу. Теперь ей придётся привыкать к странствующей волшебнице...
Спустившись по лестнице, Лина улыбнулась ученице... И рассмеялась – спустившийся следом Гаури потрепал девушку по голове. Глаза у Эльны стали весьма озадаченными. То ли ещё будет...
- Ну, вперёд!
Лина первой сделала шаг по направлению к северным воротам.
- Вперёд! – Гаури последовал за ней.
- Вперёд, - после секундной заминки Эльна зашагала следом за ними.
Город они прошли спокойно, без всяких приключений. На них посматривали не без интереса, но пристального внимания не проявляли – или же Лина этого не заметила. Немного поволноваться пришлось перед воротами – кто мог знать, как себя ведут стражники в такое время? – но те были явно больше обеспокоены правильной подвязкой траурных лент на руки и копья, и одарили троицу лишь парой взглядов и бурчанием о бегущих с корабля крысах. Лина было недобро сверкнула на них глазами, но Гаури обнял её, а правильно оценившая ситуацию Эльна быстро заняла позицию между обидчивой волшебницей и болтливыми стражами ворот. Эксцесс был предотвращён, и Столица Эльмекийской Империи благополучно отпустила их из своих объятий.
Пройдя по главной дороге около часа, путники свернули на первом же перекрёстке налево – городок, где была назначена встреча с Алексом, находился на западном тракте. Они шли, пока солнце не начало склоняться над горизонтом, и сделали привал на первой же подходящей поляне протекающим по ней ручьём.
Непривычная к долгим переходам Эльна со стоном уселась на свой плащ и откинулась назад, опираясь на руки. Ей было немного стыдно бездельничать, когда спутники заняты кипучей деятельностью, но наставница ясно дала понять, что отдыхать не только можно, но и нужно, и девушка осталась сидеть. Но безделье никогда не было её коньком, и девушка, чуть подумав, вытащила из сумки книгу.
Лина миниатюрным фаерболлом разожгла костёр, и теперь Гаури носился по окрестностям, собирая хворост. Сама волшебница сидела на берегу ручья с удочкой, и с помощью своего заклинания таскала из воды рыбу за рыбой. Изредка оборачиваясь, она видела склонившуюся над Рукописью Эльну и тихо улыбалась. Когда гора улова достигла приемлемых (для неё) размеров, волшебница успела заключить сама с собой пари на то, решит ли Эльна прямо сегодня пробовать Рагна Блейд или нет. К задумавшейся волшебнице подошёл Гаури, и вдвоём они перетащили рыбу к костру и принялись насаживать улов на ветки и втыкать их на проверенном временем расстоянии от огня. Воткнув последнюю ветку, Лина подняла голову и встретилась взглядом с напряжёнными глазами Эльны.
- Ну, как тебе?..
Уточнения не требовалось – это понимали обе. Эльна поглубже вдохнула и ответила.
- Это... весь мир.
Лина улыбнулась.
- Хочешь проверить силы?
Вопрос был откровенно провокационным. И в тайне – проверочным. Отважится ли она или нет?
Эльна прищурилась – провокацию она разгадала, а проверку... Возможно. Её ответ был чётким и звонким.
- Хочу.
Лина посерьёзнела – только глаза продолжали улыбаться. Она поднялась на ноги, подхватила с земли флягу.
- Гаури, мы ненадолго. Пригляди за рыбой.
Воин кивнул, не отвлекаясь от наблюдения за огнём. Последние слова были явно излишними – магия магией, а ужин – это святое.
Лина и Эльна отошли на самый край поляны. Рыжеволосая волшебница остановилась немного ближе к огню, а светловолосая – на шаг дальше, и ближе к лесу.
Глубоко вздохнув, Эльна начала читать первое заклинание:
- О Повелители Света и Тьмы Четырёх Миров, к вам обращаюсь я! Дайте вашей силе собраться в моих руках!
Камни на браслетах засветились, и Лина кожей ощутила собирающуюся вокруг Эльны энергию.
- О Властелин Ужасных Снов, о меч холодной, тёмной пустоты, освободись от небесных оков! Стань един с моей силой, стань един с моим телом! Сила, разбивающая даже души богов... Рагна Блейд!
На плечи девушки словно рухнули все горы мира. Тело, казалось, вот-вот сведёт судорогой, или магия разорвёт душу на части... Но в её руках собиралась Тьма, переплетённая Золотом. Сила собралась в трепещущий, чёрный с золотыми молниями клинок – и девушка, неосознанно поведя руками, срубила какое-то дерево, на беду свою случившееся неподалёку. Эта мысль разбила концентрацию – и клинок исчез из её рук. И накатила слабость. Эльна почувствовала, как наставница её подхватила, и помогла удержаться на ногах.
- Молодец. У тебя получилось, по-настоящему получилось. – Голос Лины звучал восхищённо, торжествующе. Судорожно вцепившись в протянутую флагу, Эльна принялась жадно пить.
А Лина, ведя её, продолжала улыбаться. Хоть что-то хорошее за последние сутки... Но, усадив ученицу у костра и взяв первую веточку с аппетитно поджаренной рыбой, волшебница неожиданно замерла. О чём она думает? Что, только правильное заклинание в этот день её радовало? Нет... не только оно. Был Астен, ставший другом. Был старый Ран, так и не назвавший своего настоящего имени. Были её ученики, понявшие её, была Нага, сохранившая верность дружбе...
Нет, покачала головой Лина. Это был хороший день. И пусть так и будет – всегда.

На лесной поляне мирно трещал костёр.
В кабинете Ректор завершал заклинание «рикавери», залечивая шишку, и ругался на чём свет стоит.
Астен Руагарди просто смотрел в окно, встречая предъявляющий свои права на город вечер.
В таверне «Толстый маг», за одним из столов собралась шумная компания – пятеро парней, девушка и женщина постарше.
Хранилище артефактов в подвале Башни опустело – Смотритель вышел под темнеющее небо и смотрел, как на Столицу нисходит ночь.
Далеко от этого места, у самой кромки воды, слушая тихий шелест волн, сидели и пили за удачу две женщины, которые не могли быть подругами – но были ими.
На мир Алой Сферы опустилась ночь.

9 декабря 2008 г. 15:11

#218532

[RIGHT]Когда в твою душу стучится тень,
не стоит прятать глаза.
Ведь там, где рождается новый день,
Рождается и гроза.

И хлынет море из берегов,
И хрустнет стеклов окне,
И тень отодвинет двери засов
И станет лицом ко мне.

Седую ночь серебристый снег
Укроет плащом огней
Весёлый плач или горький смех -
Кто ведает, что сильней?

Но чья-то песня со мной была,
Которую я не знал.
И бились в доме все зеркала,
И бился в горах обвал.

Тот, кто спешит, не успеет в срок -
В тумане не видно лиц.
А мне пора, мой путь далёк -
Без времени и границ.

Тень тихо выскользнет за порог,
Как будто её и нет.
А за воротами в алый рог
Беспечно трубит рассвет.
(с) Е. Назаренко

[LEFT] - Вот оно! – в алых глазах Лины горело восторженное предвкушение.
- Да, наконец-то! – Гаури целиком и полностью разделял чувства рыжеволосой волшебницы, на лице его было написано прямо-таки неземное блаженство.
Алекс предусмотрительно ослаблял пояс, а Эльна с любопытством переводила взгляд то на готовящуюся к штурму троицу, то на небольшое здание, на вывеске которого было нарисовано нечто вроде трёх морских коньков, причём ярко-голубого цвета. Надпись на вывеске гласила: «Ешь до отвала за одну серебряную монету!». Кое-что в маленьком городке Петался в окрестностях Сейруна не изменилось за последние десять лет.


Утро встретил путешественников густым туманом, наползшим из леса, густым, плотным, гасящим все звуки и не дающим видеть дальше пальцев вытянутой вперёд руки. Костёр разгорелся неохотно, но его слабого пламени хватило на разогрев остатков вчерашней рыбы, а потом взошло солнце. Туман за какие-то десять минут сначала рассеялся, утратив свою непроглядную густоту, а потом осел на траве, деревьях и путешественниках неисчислимыми капельками росы. В рассветных лучах полянка казалась усеянной крошечными самоцветами.
Эльна даже замерла ненадолго, словно опасаясь нарушить такую красоту. Замедлили сборы и Лина с Гаури – на их веку было много пробуждений, туманов и рассветов, но хрупкая, невозможная красота этого утра проняла и их. Все молчали, словно опасаясь спугнуть это очарование, но страха в их душах не было – лишь покой и щемящая нежность. Только Лина, стиснув кулачки, гнала от себя странные предчувствия и странные ощущения, и разрывалась между желанием остаться здесь подольше и стремлением поскорее отправляться в путь.
Тёплая рука Гаури легла ей на плечо. Вздохнув, волшебница вернулась к реальности и негромко проговорила:
- Думаю, нам пора отправляться. Солнце поднимается всё выше, скоро от этой красоты ничего не останется. А я не хочу этого видеть...
- Хорошо, Лина.
Гаури улыбнулся, кивнул, слегка сжал её плечо и отпустил его, и занялся сбором сумки. Лина и очнувшаяся от грёз Эльна присоединились к нему. Свернув одеяла и как следует залив костёр водой, они тронулись в путь.
Дорога прошла спокойно. Патрулирующие окрестности Столицы дружинники не обращали на путешествующую троицу, и поэтому до небольшого городка, живущего доходом с гостиниц, Лина, Гаури и Эльна добрались без каких-либо приключений к середине дня. Единственное дело, что можно было хоть как-то приписать к преодолению трудностей, разрешилось, не успев оформиться. Знакомая рыжеволосая фигура обнаружилась сидящей на перилах крыльца и жующей нечто неопределённое, но крайне аппетитно пахнущее.
Оголодавшие за долгий день пути Лина и Гаури рванули вперёд, невзирая на усталость – Эльна едва поспевала за ними – и вихрем ворвались в заветные двери, едва не снеся их. Спустя секунду до спрыгнувшего с перил Алекса и переводящей дыхание перед штурмом лестницы Эльны донёсся жизнерадостный вопль:
- Трактирщик! Всего, что есть в меню по два раза! Нет, по три!
Эльна попыталась представить себе такое количество пищи, но воображение, по-видимому, решило взять выходной, и пища представляться отказалась. Со вздохом стянув сумку с плеч и пожав ими, девушка вошла в затемнённое после яркого солнца помещение трактира. Алекс догрыз аппетитно пахнущее нечто и последовал за ней. Парень, конечно, успел заморить червячка, но отказаться от семейного обеда было выше его сил.
Умей небольшой круглый столик, за которым разместились путешественники, издавать какие-либо близкие к осмысленным звуки, он бы, скорее всего, стонал и кряхтел от натуги. А так – только еле слышно потрескивал под тяжестью установленных на него блюд, горшков, кувшинов и тарелок. Да и треска не было слышно. Точнее – был слышен другой треск. Трещало у едоков – за ушами. Трактирщик и официанты с выражением безграничного ужаса на лицах наблюдали за чудовищной трапезой. Им, наверное, и в страшном сне не могло присниться, что столь хрупкая особа, какой была и оставалась Лина, обладает таким аппетитом. Гаури не отставал от неё, но на него косились меньше – всё же воин обладал достаточно мощным телосложением, чтобы хороший аппетит не вызывал особого внимания. Алекс ел несколько лениво – с десяток съеденных несколько раньше пирожков давал о себе знать. И белой вороной в этой компании сидела Эльна, съевшая порцию салата с белым сыром, сгрызшая пару куриных ножек, несколько варёных в мундире картофелин и запивающая всё компотом. Чувствовала себя девушка не слишком уютно – да что уж там, она вполне понимала чувства трактирщика. Слухи слухами, но увидеть – это далеко не то же, что и невесть сколько раз услышать...
Лина уголком глаза наблюдала за ученицей. Та выглядела несколько озадаченной, и даже, пожалуй, ошарашенной, но признаков сколько-нибудь сильного шока заметно не было. А если нет сейчас, то и потом вряд ли будет... Допив компот, и с удовольствием откинувшись на спинку стула, волшебница повернула голову к Алексу.
- Ты здесь давно?
Юноша быстро дожевал яблоко и ответил:
- Да нет, пару часов самое большее. Я как вчера услышал колокол, сразу понял, что распоряжений ждать не нужно. Вернулся домой, собрал вещи и двинул в указанном направлении. До города добрался к вечеру, заночевал в гостинице, а с утра отправился за лошадьми. Поторговаться, конечно, пришлось изрядно, но дело того стоило. Лошади хорошие, идут ровно, сюда добрались на одном дыхании. Доедим – и можно отправляться.
- Хорошо, - Лина кивнула и окинула стол внимательным взглядом. Поверхность, ещё полчаса назад ломившаяся от изобилия, теперь была уставлена стопками пустых тарелок и усыпана хлебными крошками, да местами закапана пятнами соусов. Гаури приканчивал кружку эля, Алекс к своей только подступился, Эльна задумчиво опустошала мисочку клубники. Рыжеволосая волшебница определила срок окончания трапезы в десять минут и щелчком пальцев подозвала официанта.
Бедолаге явно не хотелось подходить к столику, занятому этим семейством троглодитов, но служба есть служба, и да и трактирщик поглядывал на него, и несчастному ничего другого не оставалось, как скрепив сердце и помолившись приблизиться и уронить на стол бумажку с записью суммы, на которую успели наобедать гости.
Лина бегло просмотрела счёт, бросила косой взгляд в направлении стойки, прикинула возможность обсчёта, ещё раз, попристальнее вгляделась в бледные лица трактирщика и обслуги, и, придя к выводу, что вероятность обсчёта невелика, взялась за кошелёк.
Теперь к столу подошёл другой официант – выглядевший менее испуганным, но к разговорам склонный не более первого, так что попытка волшебницы разузнать обстановку на дороге провалилась с треском. Разочарованная, она уже было поднялась на ноги, когда к столику подошёл, нервно утирая пот со лба, хозяин заведения.
- Прошу прощения, уважаемая госпожа, но мне показалось, что вы хотели поговорить с кем-нибудь...
Лина на мгновение прищурила глаза, но в следующую секунду придавила подозрительность и ответила вполне миролюбиво:
- Да, я хотела расспросить кого-нибудь о ситуации на дорогах. Только вот ваши служащие оказались чем-то или кем-то изрядно напуганными... Вы случайно не знаете, что это с ними такое?
Невинный вид, невинный вопрос. И громадное подозрение.
Трактирщик нервно пожал плечами, ещё раз посмотрел по сторонам, уделив особое внимание спутникам волшебницы (чем только усилил её подозрения), и заговорил:
- С ними, уважаемая госпожа, ничего особенного. Просто они слишком много и слишком внимательно слушали досужие сплетни, и чересчур близко приняли их к сердцу. Вы можете относиться к нашему мнению как угодно, но вы необычайно похожи на одну широко известную персону... На её описания – и внешне, и... манерами.
Лине оставалось только горестно вздохнуть и провести ладонью по лицу. Десять лет. Десять лет она сиднем сидела в Эльмекийской Столице – и стоило ей только выбраться оттуда, как её почти признали. Сознаваться или нет – вот в чём вопрос?
- Э... Госпожа?..
- Если ты подумал о некоей Лине Инверс, то она перед тобой.
Ответом волшебнице был глухой стук грузного тела об пол.
В сознание трактирщика приводили не очень долго, и сил особенно не тратили – хватило и стакана холодной воды. А вот в состояние вменяемости бедняга вернулся нескоро. Ещё около получаса бедняга заметно косил обоими глазами и сильно заикался, так что на время беседу на себя взяли Эльна и Алекс, уведшие разговор в сторону фирменных пирожков с разнообразными начинками, и заодно заказав десятка два в дорогу. Сам ли факт заказа окончательно примирил трактирщика со знаменитыми клиентами, похвалы в адрес пирожков или предвкушение дополнительной прибыли, но толстяк перестал заикаться, порозовел, повеселел – и Лина заключила, что он вполне в состоянии пережить десяток минут общения с ней. А придя к какому-либо решению, волшебница крайне редко откладывала действия в долгий ящик.
- Уважаемый, давайте вернёмся к тому, с чего мы начали. Конкретнее – к ситуации на дорогах.
Трактирщик пожал плечами и опасливо покосился на Лину. Несмотря на подчёркнуто корректное отношение, уверенности в себе у него было не слишком много. Страшная волшебница никуда не исчезла, и хотя вроде бы пока не собиралась ничего разносить, кто её знает? Сказал слово не так – и всё, привет. Но алые глаза смотрели внимательно и требовательно, отвечать что-то надо было побыстрее... И тут травмированный шоком и падением мозг пронзила догадка: если он переведёт возможный гнев волшебницы на кого-нибудь другого, то уцелеет! А на кого переводить?.. Трактирщик широко улыбнулся – похоже, сегодня удачный день не только у него, но и у всего городка...

Полчаса спустя по главному тракту не очень быстро, но и не очень медленно ехало четверо всадников. Двое мужчин и две женщины. Изредка кто-то из них оглядывался назад, но вперёд они смотрели без всякой опаски. Известия о заведшейся несколько недель назад неуловимой банде разбойников их нисколечко не пугали – а наоборот, наполняли жадным нетерпением. Бандитоубийца и её спутники собирались отметить окончание ещё одного периода в жизни как следует – с треском. И горе тому, кто попытается им в этом помешать!

- И где эти паршивые бандиты? – Лина потихоньку начинала закипать. Они ехали по окружённой лесом дороге уже третий час, и за это время им не повстречалось не то что ни одного человека – ни одного существа, способного произвести впечатление разумного. Волшебница тихо рычала себе под нос разнообразные проклятия, но, судя по наблюдениям, пока не дошла до той кондиции, чтобы швыряться в разные стороны фаерболлами. Гаури, вспомнивший былые привычки, дремал в седле, Алекс посматривал по сторонам, а Эльна пребывала в раздумьях. Поэтому явление долгожданных бандитов оказалось для всех полной неожиданностью.
- Стоять! Всем стоять!
От неожиданности все четверо натянули поводья, и, невзирая на отчаянные лошадиные протесты, остановились. И уставились вперёд, не веря своим глазам...
На дороге, полностью её перегораживая, в шеренгу выстроились шестеро мужиков, изрядно немытых, потрёпанных, потасканных и небритых. Выражения на не обременённых избытком интеллекта лицах исключали всякое сомнение в их намерениях.
- Ну, путешественнички, как делишки? А?
Самый широкоплечий и самый небритый бандит гнусно ухмылялся и переводил взгляд с Гаури на Алекса, показавшихся ему наиболее опасными, удостоив Лину и Эльну лишь парой взглядов.
- Гы, вы, небось, думали, что если путешествуете вчетвером, мы не решимся к вам приблизиться? Ха-ха! Ошибочка вышла! Выворачивайте кармашки и сумочки, и слезайте с лошадей, и тогда, быть может, мы позволим вам идти дальше одетыми и обутыми!
Довольный собой бандит толкал речь, уставившись куда-то в район уха лошади Алекса, и поэтому не видел, как в алых глазах рыжеволосой путешественницы начал разгораться кровожадный огонёк. Не видел, как с течением его речи её губы всё шире расползались в ничего хорошего не предвещающей улыбке. Да, слишком много времени Лина Инверс провела, не покидая Эльмекийскую Столицу. Слишком хорошо она в своё время прочищала разбойничьи ухоронки. Не осталось никого, кто мог бы рассказать нынешним бандитам, чем может окончиться встреча с хрупкой на вид рыжеволосой странницей.
Разбойник тем временем наконец замолк – то ли устал, то ли словарный запас подошёл к концу. И, дабы скрыть сие обстоятельство, он рявкнул, вопрошая:
- Ну! Каков будет ваш ответ?
Лина улыбнулась. Ла-асково так. Не-ежно.
Разбойник икнул.
Гаури принялся дёргать поводья и наживать коленями на бока лошади, пытаясь заставить её двигаться назад. Изначально остановившийся позади родителей Алекс подхватил под уздцы лошадь Эльны и приготовился удерживаться в седле.
- Отвечайте! Немедленно!
Похоже, какие-то намёки на инстинкт самосохранения у бандитов имелись – они подобрались и попытались изобразить на своих лицах нечто пострашнее... И продолжали требовать ответа.
Лина хмыкнула.
- Как хотите. ФАЕРБОЛЛ!
Бандитов разметало по придорожным кустам. Лошади взвились на дыбы. Готовый к неприятностям Алекс без особых проблем удержался сам и помог удержаться Эльне, а вот забывшая (или, в силу прежнего, большей частью пешего образа жизни, просто не знавшая) о пугливости лошадиного племени Лина едва не вылетела из седла, тем более, что творя заклинание, она почти не держалась за поводья, и вылетела бы непременно, не подоспей на помощь Гаури, в последний момент поймавший её за руку.
Ценой некоторых усилий и пары потраченных минут лошади были успокоены, и путешественники смогли осмотреть окрестности и увидеть, чем закончилось фаерболлометание для разбойников. А закончилось оно для них далеко не весело...
Трое бандитов остались валяться там же, где и приземлились после взрыва и не подавали признаков жизни – то ли оглушённые, то ли мёртвые, то ли достаточно хитрые, чтобы попытаться сымитировать предыдущие варианты. Четвёртый, встав на четвереньки, крутился на месте, как жук, которому оторвали лапки. А ещё двое...
Оглянись Эльна парой секунд позже, и они бы скрылись, но... девушка посмотрела вправо как раз в тот момент, когда уцелевшие бандиты со всей возможной скоростью скрывались в зарослях малины.
- Госпожа Лина, вон они – убегают!
- Ха! – рыжеволосая волшебница в мгновение ока соскочила на землю, - от Лины Инверс ещё ни один бандит не уходил! За ними, Эльна!
И со всех ног устремилась в погоню. За нею помчалась, не успев толком осознать, что именно делает, Эльна.
- Эй, погодите! – Алекс спрыгнул с лошади и уже было присоединился к погоне, когда его поймал за рукав Гаури.
- Не надо.
Юноша недоумённо оглянулся.
- Почему? Пап, ты чего? Они же побежали за бандитами в чащу! А в лесу...
Гаури кивнул, давая понять, что он успел заметить, в каком направлении исчезла его неистовая супруга.
- А в лесу у них гнездо. Или ты думаешь, что они побежали куда-то ещё?
Алекс покачал головой и снова посмотрел на кусты, в которых исчезла прекрасная половина их отряда.
- Успокойся и дай матери повеселиться. Последние пара дней выдались напряжёнными, а что лучше разряжает нервы, как не расправа над бандитами и законное присвоение их сокровищ? Да и Эльне будет полезно потренироваться в реальных условиях...
Юноша окончательно сник.
- То есть, мне с ними нельзя?

- ФАЕРБОЛЛ! ФЛЕА ЭРРОУ!
Эльна прилично отстала от наставницы, и последнюю сотню метров до разбойничьего логова она проделала, слушая сначала только взрывы огненных шаров, а потом и исполненный радостного азарта голос учительницы, выкрикивающий заклинания. А затем она увидела между деревьев зарево пожара. Прибавив ходу, девушка вскоре выбежала на окраину большой поляны...
Разбойничьё гнездо больше всего напоминало печь для выпекания хлеба. Огонь, горящие балки, горящие груды, когда-то бывшие домами и снова огонь – Бандитоубийца порезвилась от души. Нервно ежась, Эльна пыталась во всём этом бардаке углядеть его устроительницу, при этом не поджарившись и не перемазавшись как трубочист. И не попавшись на глаза уцелевшим обитателям этого места...
Последнюю фразу Эльна додумывала, спешно прикидывая, какое заклинание лучше подойдёт для усмирения парочки ОЧЕНЬ злых разбойников, резво бегущих прямо на неё. Но долго думать времени не было, бандиты были всё ближе, а с уменьшением расстояния возрастал риск самой попасть под собственный удар... В итоге Эльна выкрикнула первое, что пришло в голову:
- Мега Брандо!
Взрыв. Удар горячего воздуха. И красивый полёт по параболе пары разбойничьих тушек.
- Красиво полетели, сволочи! – раздался за спиной знакомый голос.
- Умеют, когда захотят! – рефлекторно подхватила девушка, разворачиваясь.
Это краткий диалог был притчей во языцех на воздушной кафедре, и не проходило и года, чтобы её не произносили в адрес первокурсников. Теперь же этой чести удостоились и разбойники. Посмеиваясь над этим обстоятельством, Эльна, наконец, обернулась и встретилась взглядом с наставницей... И улыбка на её лице увяла.
Лина не улыбалась. Она пыталась улыбаться – но подёргивающаяся бровь и отсутствие задорного огонька в глазах ясно свидетельствовали – рыжеволосая волшебница вовсе не так весела, какой хочет казаться.
- Госпожа Лина? – несмотря на окружающий их огненный хаос, Эльне вдруг стало холодно.
- Не дёргайся. – Рыжеволосая волшебница покачала головой. – Непосредственной опасности пока нет, а неприятности... Их, думаю, будет ещё много. Пока что давай-ка лучше займёмся переноской сокровищ к дороге – их немного, бандиты попались бедные, унесём.
Лина развернулась и направилась было куда-то в центр бывшего логова, но Эльна, нагнав её, ухватилась за рукав.
- Что случилось, госпожа Лина?
Волшебница не замедлила шага – только повернула голову к ученице.
- Узнала кое-что от одного из погорельцев. Потом расскажу, когда в сёдла заберёмся. Не хочу несколько раз рассказывать одно и тоже.
Эльне оставалось только вздохнуть и следовать за учительницей. Ответ только растревожил её, возбудив самые мрачные подозрения – но в то же время в каком-то плане успокоил. Здесь и сейчас им, по-видимому, ничего не угрожало. Волшебница шла быстро – но не бежала, и вообще не проявляла особой спешки. Скорее всего, обещанные неприятности отодвигались на неопределённое время. Неопределённое... Ругнувшись себе под нос, Эльна прибавила шагу и поравнялась с наставницей, запретив себе думать о зыбких границах слова «неопределённый».
Лина покосилась на ученицу, но ничего не сказала, только мысленно поставила себе по самоконтролю крайне низкую оценку. Размякла. Разленилась. Конечно, известие она получила не из приятных, но всё же... Волшебница вздохнула. Всё же Эльна – её любимая ученица, и узнать свою наставницу лучше, чем большинство окружающих, ей сам Цефеид велел. Но самоконтроль всё же провален.
Конец уничижительным мыслям положило прибытие к разгромленному разбойничьему складу. Огонь не причинил ему вреда, так как предусмотрительная волшебница не поленилась хорошенько обработать стены водным заклинанием, и награбленное осталось в целости и сохранности – ну, разве что немного намокло. При виде награбленного Эльна застыла столбом.
- Г-госпожа Лина... Вы... это называете – немного?
Два открытых сундука – в одном дорогие ткани, в другом одежда. Три ковра, свёрнутые в рулоны. Четыре мешка, набитые всем, чем попало... И...
- Успокойся! – прервала созерцание Лина. – Я тут уже всё осмотрела, большая часть этого хлама нам ни к чему. Мы возьмём только драгоценности и золото – во-он тот ларчик выпотрошим. Держи мешок, и за дело.
Нужный ларчик был заметно меньше сундуков с тканями, но и маленьким он тоже не был. Мешочек, выданный Линой, наполнился на три четверти и весил преизрядно. И вдобавок явил склонность к увеличению веса по мере приближению к дороге. Эльна обливалась потом, Лина ругалась.
- Где этот мерзавец Гаури? Где этот паршивец Алекс? Мы тут изнываем под тяжестью неимоверной, а они там прохлаждаются! ГАУРИ! АЛЕКС!!!

- Гаури!.. Алекс!.. – донёсшийся из лесу вопль заставил мужчин подпрыгнуть на месте и схватиться за мечи, но уже мгновение спустя, разобравшись в интонациях, они успокоились. Вопль был недовольный и требовательный, но никак не испуганный или какой-то ещё в этом духе.
- Лине требуется помощь в переноске сокровищ, - хмыкнул Гаури и спрыгнул на землю. – Покарауль тут, я быстро.
Алекс открыл рот, но светловолосый мечник уже врубился в кусты, справедливо полагая, что широкий и удобный проход имеет все шансы улучшить настроение вспыльчивой волшебницы.
- Лина, я иду! – гаркнул он, выскакивая из кустов на более-менее свободное пространство и втайне надеясь, что ему ответят – и уточнят направление движения. И надежды его оправдались.
- Иди быстрее!
Гаури прибавил шаг – и через несколько секунд сквозь просветы между деревьев разглядел знакомую огненную шевелюру.
- Ффух... – Лина облегчённо вздохнула и выпрямилась. Эльна вращала плечами, восстанавливая кровоток.
- Ну вы даёте, - прокряхтел Гаури, взгромоздив на спину оба мешка. – И куда нам столько?
- Пригодится, - коротко ответила Лина и нырнула в оставленную в кустах просеку. Остальным оставалось только последовать за ней.
Алекс встретил их у обочины и в свою очередь крякнул, когда Гаури передал ему драгоценные мешки. После недолгого обсуждения груз разделили поровну, и, завернув в запасную одежду, уложили как можно глубже. И только когда все забрались в сёдла, Лина заговорила о делах.
- Имеется неприятная новость. – Гаури и Алекс замерли, Эльна навострила уши. - Эти разбойнички были тут по нашу душу.
- То есть?
- Как это?
- Они что, самоубийцы?
Трио у Алекса, Эльны и Гаури вышло не слишком слаженным, но дружным. И удивление их можно было понять... Лина невесело усмехнулась и прояснила ситуацию.
- Они просто нездешние. Частично. Из двух десятков семеро прибыли из Внешнего Мира. А остальные – молодняк, похоже, вот они обо мне и не слышали.
- Ну, тогда понятно... – вздохнул Гаури и осёкся.
- Непонятно, почему по наши души, - мрачно изрёк Алекс.
Лина вздохнула. Дальше рассказывать было, откровенно говоря, жутковато. От каких же мелочей порой зависит партия в «жизнь-смерть»...
- Их главарю поступила информация, что в ближайшие дни по дороге пройдёт «тощая рыжеволосая дамочка в компании». Было рекомендовано перебить их из засады из арбалетов и потом уже обчистить. Тела закопать подальше от дороги. Так что если бы мы шли пешком, и если бы в дозорной команде были более умные бандиты и менее склонные к ихнему бандитскому веселью... – волшебница усмехнулась совсем уж мрачно, - то...
Над дорогой повисло молчание. Алекс хмурился, Гаури качал головой, Эльна с силой вцепилась в поводья. Если бы не решение предводительницы ехать верхом... История могла бы закончиться плачевно.
- Поехали, чего тут стоять? – Лина нарушила тишину и тронула поводья. Остальные молча последовали её примеру.
Маленькая кавалькада тронулась в путь.

Следующие несколько дней прошли в непрерывной дороге. Минут пятнадцать кентером, полчаса рысью, пятнадцать минут шагом. Никто точно не смог вспомнить, какой режим смены хода для лошадей наилучший, и поэтому пришлось довериться решению, выработанному советом в составе Эльны и Алекса. Ночевали в постоялых дворах в раскиданных вдоль тракта деревнях, там же и завтракали и ужинали. Обедали (и перекусывали и полдничали) на привалах на подходящих полянках. Разборка с бандитами оказалось единственным приключением, разнообразившим их путь, и единственным, что вносило разнообразие в дорогу, была смена лесов полями и наоборот.
Временами Лина начинала скучать и тоскливо-призывано оглядываться по сторонам... До тех пор, пока не вспоминала, чем чуть не закончилась встреча с ныне покойной бандой. После этих мыслей она сразу мрачнела, и дальше ехала, уставившись куда-то вдаль, и попыток свернуть с дороги не предпринимала. Гаури и Алекс развлекались на привалах фехтованием, Эльна штудировала Рукопись, и Лина отчаянно завидовала им, нашедшим себе дело и не мающимся ожиданиями грядущего...
Миновала граница, пересечённая без сучка, без задоринки – словно все в Столице позабывали о существовании таких личностей, как семейство Инверс-Габриев и Эльны ке Лаальне. Даже не потребовалось предъявлять выписанную Императором подорожную. Но и разжиться последними новостями тоже не пришлось – настроенная беречься елико возможно, Лина решила не приставать к стражникам со щекотливыми вопросами политического толка, а наоборот, подстегнуть лошадей и поскорее оказаться как можно глубже на территории Сейруна.
До Столицы Света оставалось дня два пути...
К вечеру погода начала портиться. Первые намёки на это были столь робки и слабы, что могли и ускользнуть от неопытного глаза, но столь битые жизнью путешественники, какими были Лина с Гаури, успели их заметить. И настоящий парад облаков, устроенный на небесах, к вечеру начавшийся утолщаться и сгущаться, и постепенно усиливающийся ветер, и склоняющиеся к земле дымовые столпы из труб остающихся позади деревень.
- Госпожа Лина! Вечер в разгаре! Ночь на носу! Надо останавливаться на ночлег! – Эльна не выдержала. Девушка держалась в седле на одних упрямстве и гордости, но и последнюю ей пришлось смирить, когда она попыталась воззвать к наставнице.
- Остановимся, непременно! Потерпи ещё чуть-чуть, мы почти на месте!
Не оборачиваясь, крикнула ей Лина и снова ударила пятками по бокам лошади.
Эльне оставалось только испустить страдальческий вздох – насколько это было возможно при тряске лёгкого галопа. Покосившись на неё, Алекс немного подтянул поводья, чтобы подвести своего коня поближе, и ободряюще улыбнулся.
- Не беспокойся, я знаю, куда мама так спешит! Это место стоит такой спешки, будь уверена! Сама убедишься!
Эльна попыталась покачать головой, но отказалась от этой попытки, и все сомнения выразила словесно – и очень коротко.
- Убеждаться я буду, только если не развалюсь по дороге!
- Не развалишься! – звонко рассмеялась Лина. – Мы прибыли! Добро пожаловать в городок Петался!
- «Ешь до отвала за одну серебряную монету!» – радостно подхватил Гаури.
Лошади остановились у симпатичного домика, на вывеске которого было изображено нечто отдалённо напоминающее трёх морских коньков.
Хозяин гостиницы был знакомым Лине и Гаури с Алексом – он держал хозяйство и десять лет назад, когда семейство переселялось в Эльмекию. И он узнал их – правда, поначалу не сообразил, чего ему больше следует делать – радоваться ли ему или опасаться. Но Лина быстро развеяла все его сомнения, выложив на стойку несколько золотых монет и отказавшись от сдачи. Иногда, очень-очень редко, после особенно удачной охоты на бандитов, на волшебницу находили приступы великодушия и мотовства.
- Рады приветствовать вас снова, госпожа Инверс-Габриев, - потирая руками по давней привычке и кланяясь, говорил хозяин, пока слуги уводили лошадей на конюшню. – Надоело вам в Эльмекии, похоже, решили к друзьям вернуться? И правильно, тот полоумный священник богам душу отдал, на его место другой пришёл, куда как умнее... А у вас, вижу, ещё в семействе прибавление?.. Позволите поинтересоваться именем вашей очаровательной дочери?
Лина хихикнула, Эльна только прикрыла ладонью рот. Гаури и Алекс, навострив уши, с интересом ожидали развязки.
И Лина их не стала разочаровывать.
- Ошибочка, уважаемый. Это не моя дочь. Эльна ке Лаальне – моя ученица. Я её, признаться, из-под венца практически уволокла – нечего такому таланту себя гробить замужеством за всякими титулованными мерзавцами.
- Таланту?.. – только и смог выдавить бедолага-хозяин.
- Таланту, - уверенно кивнула Лина. – Меня она, быть может, и не превзойдёт, но на приблизительно одном уровне точно будет.
Несчастный хозяин только икнул.
- Ну да ладно, почтеннейший. Организуйте нам пока какой-нибудь лёгкий перекус, а потом мы отправляемся греть наши бедные косточки. Весь день в седле провели, так что на данный момент мечтаем только о ваших горячих прудах!

Эльна со стоном нескрываемого и безграничного блаженства погрузилась в искусственный прудик с водой горячего источника. Рядом с ней с довольной улыбкой устраивалась Лина.
- Была бы здесь Нага, она бы уже изучила этот источник по всем параметрам и оценила его по сравнению со всеми остальными... Если он здесь конечно не фальшивый...
- Фальшивый?.. – приоткрыла один глаз Эльна. - Это как?
Лина наморщилась, уже сожалея, что пустилась в уточнения воспоминаний... Но теперь что уж – раз начала, изволь продолжить.
- Это... собрали воды с других источников, перемешали и запустили сюда, предварительно нагрев. Как поступили те хитрецы на том острове... То бишь полуострове... Мне и так сошло, а Нага... тогда целую лекцию прочла – шокировала местную обслугу и сорвала аплодисменты клиентов...
Лина говорила всё медленнее, всё ленивее, и разве что глухой не понял бы, как ей хочется сейчас просто выпасть из реальности – поскорее и на максимально длительный срок. Да и Эльна слушала рассказ волшебницы скорее по инерции – девушка млела в тёплой воде, так хорошо расслабляющей натруженные за долгие дни пути мышцы, и окружающий мир в какой-то момент начал ей представляться чем-то сторонним и малозначительным. Краем сознания она понимала, что это не так, что ещё час-другой, в крайнем случае, вечер и ночь – и мир предъявит свои законные права, но сейчас ей просто хотелось лежать в этой восхитительно тёплой воде и ни о чём не думать...
- Эльна, просыпайся, пора вылезать! – негромкий голос показался задремавшей Эльне оглушительным. Девушка вздрогнула, подскочила, поскользнулась и едва не ухнула в воду с головой, не поддержи её под локоть обладательницы голоса – Лина. Улыбнувшись разомлевшей ученице, рыжеволосая волшебница начала подниматься по маленькой лестнице из серого ноздреватого камня наверх, к бортику пруда. Эльна последовала за ней, так же ежась на вечернем ветру. Быстрым шагом волшебницы зашли в здание и добрались до комнаты, где оставили одежду.
- Ну вот, погрелись, теперь можно и покушать как следует! – повязывая бандану, заявила Лина. Эльна, подумав, решила присоединиться к ней в столовой – до отвала есть перед купанием не стали, и теперь желудки деликатно намекали, что против принятия ещё одной порции пищи возражать не будут. Девушка собрала волосы в простой пучок на затылке и вслед за Линой прошла по нескольким коридорам – в светлый и просторный общий зал.
За время, проведённое волшебницами в пруду, вечерние сумерки успели сгуститься, и до полного и окончательного торжества ночи оставалось совсем немного времени. Зал освещали потолочные и настенные светильники – и столик, занятый Гаури и Алексом из общего ряда не выделялся. Разве что полным отсутствием свободного места.
С радостным вздохом Лина уселась за стол... и мгновенно вгрызлась в роскошный ростбиф. Эльна было собиралась ограничиться салатом... но руки сами собой притянули поближе глубокое блюдо, занятое пирожками с мясом. Аппетитно пахнущие треугольники слоёного теста выглядели не слишком маленькими, но девушка опомнилась, только слопав два и изрядно приложившись к третьему. Воздушное тесто, сочная, в меру острая начинка... Эльна слизнула с подбородка пряный мясной сок, немного подумала, и... снова занялась пирожком. Верность поговорки «с кем поведёшься, от того и наберёшься», предстала перед ней во всей своей очевидности.
Счастливо похлопывая себя по животу, Лина откинулась на спинку стула.
- Теперь – спать. Завтра мы вступаем в столицу Сейруна. То-то Амелия с Зелом удивятся!..
- Надеюсь, не огорчатся, - покачал головой Гаури, и, заметив косой взгляд благоверной, поспешил продолжить, - мы ведь приедем раньше намеченного срока.
Алекс пожал плечами.
- Думаю, последние политические новости из Столицы Эльмекии до них уже добрались – так что, думаю, нас уже ожидают.
- И то верно, - согласилась Лина, - нас-то вряд ли кто обгонял, но голубиную почту и всё остальное никем не отменялось, значит – в курсе как минимум половина Полуострова.
- И чем это для нас может закончиться? – Алекс испытывал не слишком редкий для него, но и не столь частый приступ дотошности, и вследствие чего желал знать как можно больше. Но тут его поджидало разочарование...
- Не представляю пока, - флегматично пожала плечами Лина. – Доберёмся до Зела и Амелии – получим полную сводку с консультацией в придачу. А теперь, как и было сказано ранее – спать!

Утро встретило путешественников кроваво-красным рассветом. Все четверо стояли у крыльца, проверяя снаряжение лошадей, и заливший полнеба багрянец изрядно действовал им на нервы. Даже рационалистское заявление Алекса о том, что сие есть верный признак дальнейшего ухудшения погоды, не возымело ожидаемого действия. Взгляды, направленные в небеса, были нервными и раздражёнными, словно они (небеса) окрасились в столь радикальный цвет исключительно во вредительских целях.
Впрочем, небесная иллюминация продолжалась недолго. Уже через полчаса после того, как путники тронулись в дорогу, красный цвет исчез, уступив место серому. На небо наползли армады низких, плотных облаков, не грозивших, впрочем, немедленным ливнем.
Дорога тем временем становилась всё оживлённее, в людскую реку одним за другим вливались маленькие ручейки с тропинок и просёлков, ведущих к маленьким деревушкам, разбросанным вокруг Столицы Света, как горох вокруг разорванного мешка. Крестьяне, купцы, путешественники различного толка... Лина с компанией выделялись на фоне своей группы только тем, что путешествовали верхами, обгоняя всех встречных, а в остальном – для стороннего наблюдателя ничего примечательного...
Так и протекли последние часы дороги. И когда на землю начали падать первые капли редкого моросящего дождя, перед ними забелели стены Сейруна. Первая часть путешествия была окончена.

В воротах стояли стражники в начищенных доспехах – и начинающих промокать плащах. Этот факт доблестных служителей правопорядка явно не радовал, и искреннее желание найти среди вступающих в город какого-либо злоумышленника было написано у них на лицах крупными буквами. Лина с усмешкой переглянулась со спутниками и остановила коня.
- Кто, по какой надобности в наш славный город?
Алекс навострил уши и коротко переглянулся с Эльной – попробовать предсказать, что сделает мать в следующий момент, он и не пытался. И правильно делал. Волшебница на сей раз избрала для себя в высшей степени нетипичную линию поведения.
- Не узнал? Хотя, ты ведь не бандит, можно понять... – и пока окосевший от такого заявления стражник ловил отвисшую челюсть, чародейка продолжала. – Шли вестника во дворец, пусть передаст королеве и принцам, что прибыла Лина Инверс-Габриев с семьёй и ученицей. Шевелись, служивый!
И толкнула коня пятками в бок. Следом за ней направил своего серого Гаури, за ним, вдоволь налюбовавшись на потрясённую невиданным нахальством охрану ворот, проследовали Алекс и озадаченно качающая головой Эльна.
Дождь, к счастью, и не думал усиливаться, но с другой стороны, и прекращаться не собирался. Такая мерзкая, липкая морось могла здесь держаться в воздухе сутками, особенно сейчас – весной. Эльмекийская Империя – другое дело, она расположена южнее, и близость Пустыни Разрушения сказывается, и там уже весна начинает скатываться к лету. А вот чуть более северный Сейрун, до которого не докатывается жар пустыни, всё ещё испытывает на себе холодное дыхание из стылых владений Дайнаста.
Медленно проезжая по мощёным брусчаткой улице, Лина почти не обращала внимание на спешащих поскорее миновать открытые места людей, ёжащихся и вжимающих головы в плечи. Из-под глубоко надвинутого капюшона волшебница смотрела на сам город, за десять лет её отсутствия переменившийся – и одновременно оставшийся самим собой.
Остались красивые, аккуратные дома под яркими черепичными крышами, выглядящие опрятно даже в столь серый и пасмурный день. Остались площади, фонтаны, сами улицы с разделением на места для проходя людей и проезда лошадей и телег. Остались высокие и стройные белоснежные колонны, поддерживающие основу беломагического поля Сейруна – священные гексаграммы, переплетённые друг с другом.
Изменения же... Изменения на первый взгляд не были заметны. Кто-либо, видевший прежде Столицу Света мельком, или хотя бы проживший в ней меньше, или попросту менее наблюдательный и чуткий вовсе бы ничего не заметил. Чуть-чуть изменилось содержание некоторых вывесок. На дверях появились где изящно оформленные замочные скважины, а где и висячие замки – а ведь раньше сейрунцы простыми засовами довольствовались!
Лина мрачно покачала головой – с края непромокаемого плаща сорвалась капля и упала ей прямо на кончик носа. Волшебницу передёрнуло. Серьёзные лишения она могла переносить абсолютно спокойно, если выбора не было или если была сыта – но такие вот мелочи её раздражали. А уж когда они накладывались на обстоятельства... Гаури насторожился, перестав вертеть головой, разглядывая окружающие пейзажи, и сосредоточил внимание на благоверной. Алекс поглядывал на родителей, но почти всё своё время уделял никогда не бывавшей в Сейруне Эльне. И как ни странно, именно она первая заметила шевеление впереди.
Навстречу путникам, раздвигая немногочисленных прохожих, быстрым шагом двигался отряд дворцовых стражников. Предводитель замер в двух шагах от остановивших лошадей всадников.
- Госпожа Лина Инверс-Габриев со спутниками?.. – осведомился он, смахивая водяную пыль с лица.
- Они самые, - отозвалась Лина, чуть сдвинув капюшон на затылок и еле заметно морщась от падающих на лицо капель начинающего усиливаться дождя.
- Нам дано поручение сопроводить вас во дворец и предотвращать любые возможные неурядицы.
Лина нахмурилась, Гаури бросил на неё короткий, осторожный взгляд и, обернувшись, встретился глазами с Алексом.
- Неурядицы?.. – повторила волшебница, чуть сильнее сжав в пальцах поводья. Что, Шабронигдо забери, творится? В городе военное положение?
- Ничего страшного, госпожа Лина, не беспокойтесь, пожалуйста! – поспешил успокоить волшебницу стражник. Историй о ней он наслышался предостаточно, да и то уважение (с ноткой опасения), с которым о рыжеволосой колдунье отзывались правители – сами маги не из последних, тоже служило весомым аргументом.
- Просто сейчас в Столице одновременно делегации из Кунана и Таваррийской Конфедерации, со всеми полагающимися их статусу сопровождающими... А у нас прежний посол Кунана политического убежища испросил, так что...
Страж горестно вздохнул и покачал головой. С его тюрбана сорвался небольшой водопад капель, заставив стражника поёжиться и бросить на волшебницу мало не умоляющий взгляд.
Как ни странно, Лина на этот взгляд прореагировала, причём адекватно. Кивнув, она тронула поводья, конь, которому пребывание под дождём тоже удовольствия не доставляло, двинулся вперёд, следом тронулись остальные лошади, и стражники, быстро и слаженно перестроившись, разделились на два отряда, следовавших впереди и позади процессии.
Миновав последнюю арку, отряд с почётным караулом въехали на дворцовую площадь. На ней всё осталось по-прежнему, как и десять лет назад. Только прибавилось флагов на шпилях – первое свидетельство нашествия иностранных делегаций. Лина пригляделась внимательнее – флаг Кунана ей был известен, значит второй – точно таваррийский.
У центрального входа уже суетились слуги, подхватившие лошадей под уздцы, галантно предложившие женщинам помощь в спускании на твёрдую землю и рассыпающиеся в заверениях, что лошади будут ухожены, а апартаменты готовы и ждут.
Навьючив свои сумки на спину слугам, Лина переглянулась со спутниками, убедилась в отсутствии кого-либо из королевской семьи (что неудивительно – все должно быть на приёме) и огласила своё решение:
- Сейчас все идём отдыхать и приводить себя в порядок, пока Амелия с Зелом заняты. Потом, чует моё сердце, у нас не будет времени не то что на отдых, но и на жалобы.
Ещё раз окинув взглядом своё «воинство», волшебница добавила:
- Я буду не я, если нас не примутся таскать по приёмам и балам...
- Главное, чтобы на торжественные ужины и обеды не забывали приглашать... – тихо добавил Гаури.

- Э... Это что такое?
Лина в глубокой задумчивости разглядывала содержимое шкафа.
До сего момента комнаты, в которых поселили их с Гаури, не вызвали у волшебницы не единого нарекания. Да и могли ли вызвать?.. Ведь именно эти апартаменты они покинули десять лет назад, отправляясь в столицу Эльмекийской Империи. А сейчас они всего-навсего вернулись назад... Домой... Домой ли?.. Краешком сознания Лина всегда знала, что ещё дальше на север, в Зефилии, стоит её настоящий дом – дом её родителей, где они появилась на свет и выросла, где до сих пор жила Луна... И почему она так легко присваивает имя «дом» совсем другим местам? Ну не в постоянных же размолвках с сестрой дело... Тем более что полноценная размолвка была всего одна...
Покачав головой, волшебница вернулась к реальности. Реальность эта предстала перед ней в виде разнообразных платьев, на половину заполнивших вместительный шкаф. Причём некоторые из них фасон имели... Замысловатый. Таваррийские и кунанские? Ничего другого Лина с ходу придумать не смогла.
- Лина, что стряслось? – Гаури вышел из ванной, выживая под полотенцем мокрые волосы.
- Ничего такого, что нельзя было предугадать, - вздохнула волшебница, поправляя сползший на затылок тюрбан из полотенца. – Полшкафа новых платьев – ещё одно доказательство того, что официоза нам не миновать, только и всего.
- А то мы не знали, куда едем, - пожал плечами мечник. – Интересно, а что в моём шкафу?..
Открыв дверцы, он тихо присвистнул, и, кивнув самому себе, улыбнулся волшебнице.
- Полшкафа костюмов!
Лина улыбнулась и отправилась к камину, на роскошную тигриную шкуру – сушить волосы. Гаури присоединился к ней...

К счастью, те, кто набивал шкафы одеждой, знали вкусы волшебницы, и поместил на полки не только платья. Одетая в длинную, расшитую речным жемчугом рубашку и свободные штаны, Лина разбирала содержимое своих сумок, откладывая в сторону измявшуюся за время пути одежду и тихо радуясь наличию во дворце огромной прачечной – иначе стирка бы её не миновала, когда из прихожей донеслись торопливые шаги, и звук открывающейся двери. Мгновенно насторожившись, волшебница напрягла кисть правой руки...
- Это я! - Алекс вошёл в комнату, тоже умытый, причёсанный и переодетый. – А где отец и Эльна?
- Эльна в лапах портных и швей – её прибытие быть предусмотрено не могло, и сейчас сию несправедливость вовсю компенсируют. – Мысленно обругав себя последними словами, Лина опустила руку и развернулась навстречу сыну. – К счастью, фигуры у нас с ней похожие, так что на неё сейчас переделают пару платьев, что не успели дошить мне. Ну а остальные уже будут делать специально для неё.
- А я здесь, - Гаури вышел с балкона, скрывающегося за тонкой кружевной тюлью. – Дождь вроде бы прекратился, но солнца ждать я бы не стал.
- Какая нам разница? – пожав плечами, Лина собрала все драгоценные мешочки в сумку и закинула её в глубь шкафа. – Хотя проформы ради можем поинтересоваться потом у местного мага-погодника... Да толку-то? Всё равно ближайшие дни вряд ли под открытым небом окажемся...
- Если с делегациями чего-то не того не учиним... – добавил Гаури, предварительно отходя на безопасное расстояние. И правильно сделал.
- Это что означает – чего-то не то?.. – подбоченившись, возмущённо заявила Лина. – Ты меня за кого тут считаешь?
Гаури сделал ещё шаг назад, Алекс, посмеиваясь, поднял руки, призывая к миру.
- Мам, папа шутит! Мы ж сколько времени тут раньше прожили, помним, что к чему... Но вообще, по-моему, шутки – шутками, а линию поведения с иноземцами проработать надо. Я вот последние годы путешествовал – так откровенно говоря, у них на Полуостров виды о-го-го какие... Рувинагардо с их детской интрижкой отдыхает!
Лина усмехнулась.
- Ну, не сказала бы, что та интрига была такой уж детской... Масштабы были вполне реальные. Хотя если брать содержание в общем, без учёта деталей... то надо признаться, что да, оно-то как раз подкачало. Убого донельзя. Особенно если сравнить с другими...
На этих словах волшебница нахмурилась, на ум ей пришли не самые радостные воспоминания. Воспоминания о настоящих интригах, в коих ей довелось поучаствовать... пусть и в качестве ферзя, а не пешки. Всё равно – фигуры, которая двигается по клеточкам... Обхватив себя руками за локти, она мрачно покачала головой.
Тёплая ладонь Гаури легла Лине на плечо. Вздохнув, волшебница подняла взгляд.
- Гаури... По возвращении из Сайраага мы сначала съездим в Зефилию.
- Э... Но, Лина, ты же говорила...
- Да, я помню, что я говорила. И если бы не последние события, то прежнее решение осталось бы в силе. Но теперь всё изменилось. В письме всего не выразишь, и времени на такое общение нужно много... Не говоря уже о том, что по ходу дела могут возникнуть новые вопросы, которые тоже потребуют обсуждения. Нет, тут уж ничего не попишешь. Придётся мне встретиться с ней лицом к лицу...
Волшебница ещё раз вздохнула и сразу же заулыбалась, когда Гаури обнял её и прижал к груди. До чего же приятно осознавать, что ты не одна!..
Алекс смотрел на родителей с несколько снисходительной улыбкой, но связи с реальностью в отличие от них, не терял. И шаги за дверью услышал ещё до того, как раздался негромкий стук.
- К нам гости!
Шагнув к двери, он распахнул её – и с улыбкой сделал два шага назад, пропуская гостью.
- Привет, Эльна! Вырвалась?
Девушка застенчиво улыбнулась и слегка порозовела – Лина с Гаури слегка промешкали, размыкая объятия, и теперь ей казалось, что она ненароком сунула нос туда, где ему было совсем не место...
- Доброго дня вам. Да, только что вот отпустили. Но сказали, что через несколько часов вернутся...
- Это да... – Лина с усмешкой вспомнила свои первые дни во дворце. – Пока как минимум полшкафа тебе не забьют, не угомонятся. Проверено на себе. Ты мне лучше вот что скажи... Где Рукопись оставила? Точнее – под каким заклятием?
- Двойной «Взгляд мимо» – на сумке и на самой книге. Книга обёрнута в белую ткань, заклятия не соприкасаются. И «Пустые страницы».
Лина удовлетворённо кивнула, посмотрев на ученицу с явным одобрением.
- Молодец. Считай, что по малым охранным чарам у тебя «отлично».
Эльна улыбнулась, похвала была ей приятна вдвойне оттого, что наставница явно дала понять, что проверять сделанное не будет. Впрочем, учительница и ученица давно знали друг друга.
- Так... – прервал затянувшееся молчание Алекс, - что у нас теперь на повестке оставшегося дня? Кроме ожидания?
- Как что? – приподняла брови в притворном изумлении Лина, - отдых, разумеется!
На это заявление никто не успел ответить. Откуда-то снаружи донёсся слитный топот нескольких пар ног, дверь со стуком распахнулась – и на пороге возникла королева Амелия вил Тесла Сейрун с супругом, Зелгадиссом Грейвордсом Сейрунским. Парой секунд позже за их спинами нарисовались принц Кристофер и поддерживающий его кронпринц Квентин де Лаг Сейрун.
- Амелия! Зел!
Лина первой шагнула навстречу, распахнув объятия, и мгновение спустя, наплевав а этикет и свой более чем солидный ранг, на шею волшебнице кинулась Амелия.
- Госпожа Лина, как же хорошо, что вы успели уехать!
- У... успела?.. – полузадушенная Лина вмиг забыла о том, что хотела выдать подруге своё мнение о том, с какой силой не следует сжимать чужие рёбра, и замерла в ожидании новых гадостей, на которые судьба в последние дни была столь щедра.




На этом моменте написание этой части пока завершено. Вот-вот выйдет новый сезон, и какие изменения он принесёт в Алый Мир - мне неведомо. В связи с этим я перехожу к написанию второй книги цикла - "Дождаться рассвета". Время действия - полторы-две тысячи лет спустя...
[/LEFT]
[/RIGHT]

9 декабря 2008 г. 15:17

#218561

[RIGHT]Эта странная боль,
Что проходит по тёмному небу.
Росчерк памяти - всё, что осталось
От призрачной тени.
Кем бы ни был тогда -
Но как будто никем ты и не был.
Только пламя огня,
Только новое жара рожденье.

А не знаю, кто умер, кто жив,
Кто одержит победу.
Кто злодей, кто герой -
Только лица у многих и многих.
Кто заслужит покой,
Кто заслужит тревогу и беды.
Это просто война,
Это разные просто дороги.

Это пламя - на миг прикоснись -
И не верь в сожаленье.
Это росчерк огня
Средь вселенского душного мрака.
Это лишь эпизод
Между памятью или забвеньем.
Это чья-нибудь жизнь.
Это путь без разметок и знаков.
(с) Танака

[LEFT]


[RIGHT]Всё проходит, и только время
Остаётся, как прежде, мстящим.
И глухое, тёмное бремя
Продолжает жить настоящим.
(с) Н. Гумилёв
[/RIGHT]


Мина медленно шла по галерее дворца в хвосте и в стороне от процессии одноклассников, что начисто исключало любую возможность услышать экскурсоводствующего историка, но сей факт синеволосую девушку совершенно не огорчал, даже напротив – радовал. Какое удовольствие слушать дикий бред, мало соотносящийся с реальным положением дел? Да никакого. Мина равнодушно окинула тоскующим взором ещё одну статую и вернулась к занимательному наблюдению плиток пола под ногами. Так она провела все прошедшие полтора часа долгой экскурсии, повествующей «об удивительной древней культуре Отдельного Полуострова» - ха! Была бы её воля – она ни на секунду не задержалась бы в компании, а, отдалившись от них, свернула бы в первое попавшееся ответвление коридора и пустилась бы бродить по залам и галереям, знавшим и помнившим куда больше и вернее, чем все люди вместе взятые.

Помнившим истину, но лишь ту, которую им позволили узнать...

Вздрогнув, Мина нервно повела плечами и оглянулась, прикидывая возможное поведение экскурсовода и ведомого им стада на ближайшее время. Те как раз скапливались у очередного алькова, и девушка со спокойной совестью вернулась к размышлениям, надеясь снова разбудить тот голос, что изредка шелестел на задворках слышимости, разбивая окружающую действительность вдребезги и собирая её заново. Он не говорил многого, но даже тех крох и логики хватало, чтобы понять, насколько окружающий мир отличается от описываемого. И как чудовищно, невозможно отличался мир ушедший...
Череда революций четырёхсотлетней давности смела привычный Полуострову порядок, а сорок лет назад, во время Фиалковой революции, произошёл пожар в Главной Библиотеке, начисто уничтоживший несколько архивов и схронов с записями, все как одна относившимися ко времени «непроходимости Пустыни Разрушения» и «низкого уровня развития кораблестроения». И теперь лишь сказки и сохранившиеся памятники пытались пронести сквозь времена вести о той жизни – жизни за Барьером Демонов.
У учёных мужей эти легенды не вызывали ничего кроме смеха, отдельные энтузиасты время от времени пытались отправиться исследовать Пустыню Разрушения или в море на юг – на поиски Острова Волчьей Стаи, но за последние пятьдесят лет и эти попытки сошли на нет. Мифы тоже умирали...
Процессия вновь тронулась, и Мина привычно пристроилась ей в хвост. Лишь изредка она бросала взгляды на окружающие её произведения искусства, свезённые сюда сотни лет назад усилиями королевской династии Сейруна, некогда – могущественнейшего государства континента, а сейчас – всего-навсего страны-музея, которую в мире любят, но уважают не более, чем фарфоровую безделушку на полке в шкафу. Впрочем, им ещё повезло... Родную Минину Зефилию превратили в аграрную страну, не давая развивать никакую наукоёмкую промышленность, и где даже запчасти для тракторов приходится покупать за рубежом...
А всё внешние страны и Эльмекийская Империя – ах простите, Республика... Правители экс-империи первые поскакали вслед за большинством, первые приняли их «ценности»... и первые получили революцию.

И первые умерли.

На губы девушки наползла кошмарная усмешка – усмешка, которую боялись все, кто хоть сколько-нибудь знал Мину. Но сейчас на неё никто не смотрел, и она спокойно продолжала идти вслед за группой, перебирая уже в который раз передуманное – и, окончательно забыв о внешнем мире, не заметила, как врезалась в неожиданно остановившегося одногруппника.
- Какой Швабры?..
- А-а-а... Мина, прости, я... не хотел... Ты лучше погляди, какие тут брошюры продаются – ты вроде таким интересуешься! Чертёж того самого Барьера Демонов!
Сие «погляди» выражалось в сунутой прямиком в лицо глянцевой меловой бумаге, ещё пахнущей типографской краской. Вздёрнув бровь, Мина пару секунд раздумывала, не стоит ли послать доброхота к Дайнасту на Северный Полюс, но всё же пригляделась...

Знак Зеллас с какого-то перепугу изобразили на Северном Полюсе, Дайнаста отправили плавать в Море Демонов, Дольфин посадили на Остров Волчьей Стаи... Один Фибриццо на месте... И за что только ему такие почести?..

Конечно, можно было бы всё это выдать в прямой эфир – и пусть Майк гадает, откуда такие познания, но... Что-то заставило Мину смолчать.
Девушка только равнодушно окинула взглядом тощего прыщавого парня и, обойдя его по широкой дуге, собиралась уже идти дальше, как...
Это было как удар молнии, как нож в сердце, как клиническая смерть. Мина стояла – и не могла понять, отчего же она так уставилась на эту вроде ничем не примечательную картину – простой групповой портрет, пусть и неплохо написанный и хорошо сохранившийся... Просто не смотреть было нельзя. Просто идти дальше казалось подобным смерти. Шаг, другой. Мина подошла к висящей на стене картине и вгляделась в лица людей, живших, суд по одежде, не менее тысячи – полутора тысяч лет назад...
Молодая девушка, стройная и тоненькая, как тростинка, с огненно рыжими волосами и алыми... нет, не алыми – рубиновыми глазами.
Её приобнимает за плечо высокий блондин с добрыми, наивными глазами.
Рядом с ним опирается на посох с красным камнем странноватого вида парень с фиолетовыми волосами, хитрым прищуром и лукавой улыбкой.
С другого бока от рыжеволосой – другая девушка, пониже ростом и поплотнее сложением, её чёрные волосы коротко подстрижены, она широко, открыто улыбается.
Рядом с ней – стройный юноша с необычным, резко очерченным разрезом глаз, волосы падают на лицо, частично скрывая его.
За ним – две девушки. Одна черноволоса и зелноглаза, у другой – роскошно-золотого оттенка пышная грива и синие глаза. Обе кажутся на первый взгляд совершенно безобидными...
Как и все на картине.

Как обманчиво бывает первое впечатление...

Мина прикрыла глаза и ещё раз пригляделась к картине из-под полуопущенных ресниц.

Смотри, смотри! Это – память. Это прошлое, которому пришло время вспомнить самое себя...

- Мина Айнвас, вы всех задерживаете!
Девушка медленно подняла голову, открыла глаза и посмотрела на историка долгим, тяжёлым взглядом. Собравшись с силами, она заставила себя вести себя как обычно.
- Вы идите, я здесь побуду.
Историк выдвинулся всем своим упитанным телом, вздымая руку и указывая перстом на девушку. Та сделала шаг вперёд – навстречу ему.
- Экскурсия ещё не окончена, вы что, намерены всё оставшееся время здесь стоять?
- Это первый экспонат, заинтересовавший меня. За все полтора часа. А всё остальное я потом по альбомам просмотрю.
Историк одарил девушку ничего хорошего не обещающим взглядом. Пренебрежительно усмехнулся.
- Тогда встреча в вестибюле через час. По окончании поездки я проверю, как вы просмотрели альбомы, хотя даже сейчас имею полную уверенность в том, что просмотрите вы из рук вон плохо. Особенно, если учесть то, что привлекло ваше внимание...
Мина скрипнула зубами. Она никогда не пробовала наркотики, даже не думала прикасаться к ним, но это состояния одиночества и оторванности взгляда от картины сравнила бы с ломкой.
- Я найду дорогу до вестибюля, учитель, - низкий, отдающий хрустом битого стекла голос.
Преподаватель как на стену натолкнулся. Замер, словно мгновенно заледенев, отвёл взгляд от девушки, а потом медленно развернулся и направился к не ожидавшим такой развязки ученикам.
Мина вздохнула, и, развернувшись, и не глядя, сделала шаг – назад, к картине...
И едва успела остановиться, чтобы не врезаться в другую девушку, точно так же замершую, разглядывая изображённую на ней компанию. То ли услышав, то ли почувствовав движение воздуха, та отшатнулась...
Очень светлые, да нет – белые волосы, смуглая – или загорелая кожа... И потрясение в глазах, потрясение, медленно, но верно сменяющееся узнаванием.
Взаимным.
- А мы раньше не встречались?..
Вопрос задали одновременно, в два голоса.
И мгновением спустя – рассмеялись.
Мине было легко – так легко, как не было уже давно. Легко и спокойно. Словно случилось что-то очень хорошее... Правильное, именно – правильное.

Всё правильно.

Голос внутри шепнул – и умолк. Мина встряхнула головой и заговорила:
- Знаешь, я совершенно уверена, что где-то тебя видела. Как тебя зовут? Меня – Мина.
Незнакомая девушка склонила голову набок и представилась.
- Моё имя Зельма. И у меня точно такое же ощущение.





[RIGHT][RIGHT]Сизые сумерки прошлых лет
Робко крадутся по переулкам.
В этом окне еле брезжит свет,
Ноты истрепаны, звуки гулки.
Тонкие пальцы срывают аккорд...
Нам не простят безрассудного дара.
Бьются в решетку стальных ворот
Пять океанов земного шара.[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT](с) «Белая Гвардия»[/RIGHT]
[/RIGHT]

Мы обязательно увидимся. Мы встретимся с полудня до часу, в кафе на площади напротив музея. Что бы ни случилось, когда бы мы ни попали в столицу Сейруна, мы будем приходить в это кафе с полудня до часа.

Уже и не вспомнить сейчас, кому именно пришёл на ум такой вот пароль встречи... Просто тогда, ещё раз взглянув на картину и переглянувшись, они скорым шагом направились к выходу из дворца, чуть ли не бегом пересекли площадь и ворвались в кафе так, словно за ними кто-то гнался. Конечно, подобное поведение могло вызвать подозрения и спровоцировать разговор с охраной – но повезло, не вызвало, не спровоцировало... Точнее, тогда они так подумали. Сейчас Мина в этом уже сомневалась. А тот день сомнениям места не было. В тот день они взяли по стакану сока и спешно, взахлёб говорили, пытаясь высказать то, для чего ещё не придумано слов...

Точнее, эти слова были забыты...

Зельма тоже слышала голос. И до этого дня никогда и никому в этом не сознавалась – не хотела оказаться в клинике – так же, как и Мина. Именно голоса посоветовали раскрыться. Одновременно. Одинаковыми словами. А когда девушки последовали совету – то на грани сознания каждой проскользнула улыбка. Спокойная, удовлетворённая улыбка.

Больше Мина голоса не слышала. Почему, как – эти вопросы остались без ответа.
Вместо голоса пришли ощущения. Порой ясные, отчётливые. Порой – смутные и совершенно невнятные. Сначала девушку это настораживало, раздражало, утомляло... А потом, однажды после бессонной ночи – пришло понимание. Голос выполнил свою роль. Он исчез, потому что в нём пропала нужда. Пришло время справляться одной.

Мина вошла в дверь ровно в 12.00 – часы висели прямо напротив входа, и за правильностью их хода тщательно следили. Оглядев зал, девушка убедилась в отсутствии Зельмы, и со вздохом отправилась занимать свой любимый столик в глубине зала, у пожарного выхода. Наличие оного на выборе никак не сказалось, точнее, не сказался факт, что сие есть пожарный выход. Просто его дверь была стандартно-балконной, со стеклянным окном и выходила на небольшой пятачок городского озеленения. Конечно, с поздней осени до начала весны особой радости при созерцании он не доставлял, но хотя бы отдалял на некоторое расстояние куда-то идущих прохожих и несущихся по трассе машин, изрыгающих клубы вонючего дыма. А уж теперь, когда на улице лето, и кусты радуют глаз зеленью листьев даже в такой пасмурный день...

Тогда они сидели за другим столиком – в самом углу зала, полускрытые от всего мира огроменным мужчиной с двумя разновозрастными, но очень похожими дочерьми, от отца взявших, к счастью, лишь цвет волос и глаз. Все трое явно пребывали в отличнейшем расположении духа и изрядно шумели – но Мина с Зельмой и не думали просить их вести себя потише. Да что там, объявись в тихом заведении рок-группа и начни концерт – их бы благополучно проигнорировали бы...

Повесив плащ на вешалку, привинченную к художественно оштукатуренной стене, Мина направилась к линии раздачи. Взяв салат с креветками, блинчик с солёным овечьим сыром, творожный десерт и стакан клюквенного морса, девушка устроилась за столиком, рассеянно прислушиваясь к умеренно-громкому бормотанию радио, передающего новости.

Разумеется, основное время было уделено местным новостям, конкретнее – продолжению восхождения звезды Филиппа Сейрунского, прямого потомка королевской династии, четыреста лет назад добровольно отказавшейся от власти.

В отличие от семьи эльмекийских императоров, народ продолжал их любить, и поэтому семья сохранила не только жизни, но и кое-какое влияние, распространявшееся большей частью на благотворительные общественные организации. Конечно, тем, кто вознёсся на вершины власти, сие не слишком нравилось... Но добровольное отречение «во имя Справедливости» лишило новых властителей государства возможности применять силу открыто. Так продолжалось все эти годы, до появления решительного, пылкого и... совершенно аполитично выглядевшего Филиппа эль де Сейруна. Его неистовые речи, направленные против засилья бюрократии, нарастания количества и качества социальных проблем, и изобилующие историческими ретроспективами ко временам Отделённости Полуострова оказывали на людей поистине гипнотическое влияние. Даже те, кто до этого был примерным последователем идей гегемонии Девятки, становились ярыми сторонниками возрождения былого великолепия Сейруна. Вышеозначенная Девятка пока молчала. Видимо, предпочитала пока просто смотреть, не вмешиваясь, ожидая, во что происходящее может вылиться.

Прибрежная Конфедерация приходила в себя после пришедшего неделю назад из Моря Демонов урагана, В Ральтиге продолжается парламентский кризис... В Эльмекийской Республике вовсю цветут предвыборные скандалы... Большая девятка снова в годовщину чего-то там собралась, восхваляя самое себя и плюя в сторону Полуострова...

- И попивают при этом зефелийские вина.
вздрогнула, вскинулась – и встретилась взглядом с насмешливыми, внимательными жёлтыми глазами.
- Зельма!

с едой, девушки убрали посуду со стола и придвинулись к нему поближе, настраиваясь на разговор и приглядываясь друг к дружке, ища изменения. Впрочем, их было не так уж и много... Мина отметила многочисленные браслеты, позвякивающие на запястьях Зельмы, и исходящий от неё запах дорогих сигарет, а Зельма, в свою очередь, привыкала к Мининой чёлке, которую та отпустила за прошедшие годы...
И обе с радостью заметили по ещё одному напоминанию о той встрече.

Они вернулись в вестибюль за пять минут до назначенного Мине срока. Успев разве что обменяться адресами электронных почтовых ящиков – и коротко, поверхностно познакомиться... Хотя какое там знакомиться? Обеим казалось, что они знают друг друга давным-давно, просто по какой-то нелепой причине забыли. А теперь – вспоминают.
Почему-то эта короткая встреча и разговор невероятно вымотали обеих, и девушки, не сговариваясь. Направились к ближайшей скамейке. Случайно ли, нет, но она располагалась как раз рядом с прилавком с сувенирами, памятными брошюрами, книгами, открытками и всяческими безделушками. Зельма заинтересовалась открытками, Мина принялась просматривать книги – но обе вскоре оставили первоначальные увлечения. На вертикальном стенде рядом с прилавком были вывешены многочисленные медальоны-амулеты.
Продавец даже рта не успел открыть – от него деловито отмахнулись, а пару секунд спустя уже коротко поясняли, что именно их заинтересовало.
Минута – и на ладонях девушек уже лежали красиво упакованные медальоны. Мина выбрала амулет, изображающий два крыла, обрамляющие двух змей, обвивающих то ли меч, то ли столб. Медальон Зельмы был проще – четыре линии, складывающиеся в нечто наподобие трапеции, пятая, идущая из центра трапеции вниз, плюс странного вида капли-горошины на концах линий, образующих бока трапеции.

Перебирая пальцами отштампованные узоры, девушки вернулись из пучины воспоминаний. Зельма первая нарушила молчание:
- Ну, выкладывай свою сногсшибательную новость.
Мина заговорщицки улыбнулась, слегка сгорбилась и достала из сумки какое-то удостоверение.
- Мой доклад по проблеме подмены истории заинтересовал солидных учёных мужей, так что теперь я мало что стипендиат Дайсона, так ещё и практикант Сейрунсткого Института Альтернативной Истории!
Зельма с интересом изучила фотографию Мины (весьма отдалённо напоминающую оригинал), синенькую печать, чью-то размашистую роспись чёрными чернилами... И усмехнулась про себя. Мало кто знал, что под крышей Института Альтернативной истории скрывалась лучшая спецслужба Полуострова. Подняв глаза на Мину, она встретила её взгляд – твёрдый, уверенный. Знает. Они обе знают. Одна – так как уже часть его. Другая – потому что дочери владельца одного из известных в узких, но осведомлённых кругах Полуострова журнала следует знать больше, чем даже его читателям.
Вернув подруге удостоверение, Зельма решила уточнить.
А свой прежний универ оставила?
Мина только вздохнула.
- Жалко, конечно, бросать насиженное место... Но если всё время за насест цепляться, какой тут полёт? Хотя оставлять сестричку на родителей не хотелось. Вряд ли они с ней справятся.
- Серьёзно? – Зельма склонила голову набок, пытаясь представить, как это – двое взрослых не в силах совладать с маленьким ребёнком.
- Абсолютно. – Глаза Мины не смеялись. – Помнишь ту девушку на картине? Рыжую? Так вот Рина с каждым днём на неё всё больше и больше похожа. И выглядит так же невинно. А ведь мы с тобой тогда с ходу сошлись, что на той картине безобидных нет.
Вздохнув, она сплела пальцы и опустила на них подбородок.
- Чует моё сердце, что-нибудь да случится.
Скепсис Зельмы как рукой сняло. Нахмурившись, она рассеянно начала накручивать на палец прядь волос. Увидев это, Мина только вздохнула.
Не загружайся... Тут уж ничего не попишешь – отец напрочь отказался переезжать, мать его поддержала, хотя все возможности для этого имелись и имеются. У нас ведь, хвала Творцу, Полуостров, а не Внешний мир. Визового зверства нет. И всё равно...
Девушка съёжилась, передёрнув плечами, и снова приняла безмятежный – для окружающих – вид.
- Ну а у тебя что новенького?
Зельма несколько секунд пристально смотрела на неё – а потом всё же поддержала тему.
- Сессию сдала на отлично, и удалось на следующий месяц на практику записаться в экспедицию на Дальний Юг*. «Живые о жизни»** собираются снимать фильм о последних живущих там волках – и искали себе практиканта. Желательно – со связями в прессе, дабы освещать происходящее на бумаге, так что моя зачётка стала им просто подарком свыше...
Последние слова Зельма сопроводила горько-ехидной усмешкой. Мина понимающе кивнула. Обсуждать сие было нечего – и так ясно. Бедные экологи, смирившись, готовы были взять бесполезное и безмозглое создание за возможность передать через него хотя бы на бит больше информации, привлечь ещё хоть какое-нибудь внимание... Так что подругу они действительно должны были встретить воплями радости...
Тем временем Зельма вытащила из сумочки сложенную карту, и расстелив её на столе, начала пояснять, где планируется проводить исследования.
Сначала мы доберёмся большегрузным рейсом до Нантага. Там подмахнём последние бумажки – на это уйдёт от пары дней до недели – смотря какое у местных чинуш настроение будет. Оттуда отправимся в Кертен уже самолётом помельче, ибо крупным пташкам там просто не сесть – полосы не хватит. А там – на вертолёты и в глушь.
Мина следила за указаниями подруги, вспоминая уроки географии и перенося воспоминания на карту. В итоге выходило, что дорога экологов лежала в сердце густых лесов, покрывающих предгорья Лазамасских гор. Дикие места на границе Таанского Объединения и Республики Азаман. В Таане живут металлургией, Азамане – рыботорговлей.
- Граница рядом. – Мина пробормотала это себе под нос, но Зельма, расслышав, только кивнула.
- Причём, как понимаешь, это меньшая из неприятностей. Вблизи крупных месторождений не разрабатывается, а вот мелкие...
- Частные...
Короткий кивок.
- Огнестрельное оружие с собой берём, но я лично свои бангаки*** дома не оставлю.
Мина только вздохнула. С одной стороны, современная жизнь долго и старательно доказывала всем и каждому, время какого именно оружия сейчас идёт, но с другой же... «Пуля – дура»; «против лома нет приёма»... Да и тренер в институте только рот раскрыл, увидев её «упражнения» с простой бамбуковой палкой... И не то Зельма существо, чтобы брать в... прямо скажем, опасное путешествие оружие, с которым она не умеет обращаться на «ты».
- А ведь опасное путешествие намечается... – Мина откинула с глаз чёлку и посмотрела на подругу немного расфокусированным, немигающим взглядом.
- Ты тоже выбрала себе не самую спокойную стезю... – Зельма ответила взглядом пристальным, пронизывающим.
- Совпадение?
Повисло молчание. Не отчуждённое, и не дружелюбное. Скорее всего – ожидающе-объединяющее. С таким молчанием обычно садятся, следуя давней примете, перед дальней дорогой.
Сквозь повисшую тишину прорвалась тонкая, нежная мелодия...

Когда ты вернешься,
Все будет иначе, и нам бы узнать друг друга...****

- Мы узнали друг друга.
Потом, возможно, девушки вспомнят, кто именно произнёс эту фразу. Возможно, её произнесли обе. Возможно, они подумали её – и точно прочли мысли друг друга. Сейчас же они просто осознавали пришедшее к ним...
- Интересно, а зачем мы вернулись?
Мина сама не знала, как из неё вырвался вопрос. Никогда прежде она не чувствовала себя столь беспомощной – беспомощной перед жизнью и судьбой.
- Мы поймём, что жребий давно и не нами брошен... – негромко повторила Зельма последнюю строчку песни.
- Кем же... – пробормотала Мина. – И почему на нас?
И осеклась. Нелепость последнего вопроса была очевидна. А первый... Девушка скривила угол рта – и, подняв глаза, столкнулась с зеркальной усмешкой Зельмы.
Не имеет значения – кто. Они – это они, и они будут делать то, что считают нужным.
«Делай что должно, случится, что суждено».
На стол упал солнечный луч.

Девушки выходили из кафе, навстречу всё растущему кусочку свежеумытого голубого неба. Вслед им неслись слова следующей песни.

... нам не простят
То, что мы другие...*****

- А ведь мы и впрямь другие...- спокойно, отрешённо проговорила Зельма.
- Прощения просить собираешься? – вздёрнула бровь Мина, прикидываясь весёлой и беззаботной, хотя весело ей не было. Было очень не по себе. Или наоборот – по себе?..
- И не мечтай, - ответная усмешка походила на оскал. – Мне не нужно их прощение. Да и нет у них такого права – судить меня. Пока.
- Пока-а? – протянула Мина, чувствуя, как непокорная ухмылка занимает господствующее положение на её лице. Это непокорное и крайне незаконопослушное «пока» отчего-то совершенно не тревожило – только бередило в глубине души какие-то казалось бы давно забытые – хотя что в ей-то в девятнадцать лет забывать – струны.
И глядя в горящие расплавленным золотом на солнечном свету глаза Зельмы, девушка знала, что подруга чувствует то же самое.
Плечом к плечу они шли по одной из старых узких улиц легендарного города, медленно оставляя за спиной старый дворец. Пока оставляя.




* климат там как в Канаде или Сибири.
** телекомпания, специализирующаяся на фильмах о природе.
*** Кто смотрел людей Икс – оружие Росомахи, когти.
**** «Белая гвардия», та же песня, что и в эпиграфе
***** «Гости из будущего», «Игры»





[RIGHT]Я не помню паденья, я помню только
Глухой удар о холодные камни
Неужели я мог залететь так высоко,
И сорваться жестоко, как падший ангел?
Прямо вниз, туда, откуда мы
Вышли в надежде на новую жизнь
Прямо вниз, туда, откуда мы
Жадно смотрели на синюю высь.
Прямо вниз.
(с) Наутилус Помпилиус[/RIGHT]



Мятная карамелька во рту Фабрицио растворилась до той самой стадии, когда её некогда круглые края становятся острыми и вполне могут поранить нежную кожицу губ или даже – при определённой доле невезения – оцарапать язык. Впрочем, такого с ним не случалось с самого раннего детства – он хорошо контролировал ситуацию. Он вообще умел контролировать.
Что именно – значения не имело. Люди, машины, прихотливый и непостоянный рынок, он сам, под конец – не важно, что и кто. Главное – изучить ситуацию и составить план, имеющий достаточное количество уровней, слоёв и ответвлений. А приводя его в действие – не убирать руку с пульса событий, следя за малейшими изменениями обстановки и при нужде играя этими уровнями, слоями и ответвлениями, перетасовывая их, как колоду карт.

Первые азы контроля он постигал ещё до того, как пошёл в школу. Что и как сказать и сделать, чтобы избавиться от омерзительной манки и получить вместо неё более удобоваримую перловку или вполне съедобную гречку. Как добиться лишней конфеты. Как выклянчить новую игрушку. О, взрослые искренне полагают, что воспитывают ребёнка, но если их изучить – то всё становится так просто, что порой превращается в «неинтересно».
Школа была куда занимательнее. Учителя строго следили за подрастающим поколением, а сверстники сами понемногу баловались попытками перехитрить и приручить родителей, но при этом все они приручению поддавались хоть и куда сложнее, но... гораздо проще, чем это могло показаться. Лесть, шантаж – это проще простого и достойно разве что самых примитивных из них. Да и действовало сие лишь в младших классах.
В более позднее время, на последних курсах приходилось Фабрицио пришлось поизворачиваться. На примитивов действовали старые способы, но вот для личностей посложнее такие методы не совершенно не годились. Для них нужно было находить либо идеи, которые можно поддерживать или наоборот – ниспровергать, либо притворяться полезным, таким, кого можно использовать – для тех кто поподлее или на кого можно положиться в будущем – для тех, кто почестнее. Здесь главным было – не утратить самого себя, не потерять свою собственную идею, свою цель. А при везении – то есть, при приложении определённого количества стараний – можно было подменить своей идеей чужие... Разумеется, на более низком уровне. И первые помощники, исполнители, инструменты в его руках были готовы...

На последней мысли губы молодого человека скривила самодовольная усмешка. Он справился с этой задачей – исключительно сам, только своим умом и постоянно растущим багажом опыта и знаний, и теперь...
Теперь сын владельца крохотной конторы ритуальных услуг из провинции Дилса был хозяином всего похоронного бизнеса в самом Дилсе, Зефилии и половины доли в Сейруне. Ни один человек не мог быть похоронен официально, минуя при этом контору Фабрицио дель Мейро.
Тихо пискнул компьютер, давая сигнал о получении затребованной информации, и Фабрицио вынырнул из задумчивости. Карамелька за это время успела рассосаться, и молодой человек не глядя потянулся к вазочке за следующей, глазами и разумом уже находясь в оперативных сводках по статистике оказания ритуальных услуг в Лизеле, Эльмекии и Ральтиге. Сейчас атаки по трём направлениям сразу ему и его фирме пока не осилить, значит, надо выбрать какое-то одно.
Принятие решения по Эльмекии, пожалуй, пока лучше оставить на самый конец – ситуация там как в родном Дилсе – в каждом городе своя контора, а в крупных, бывает, и по нескольку. В одной столице их четыре! Нет, с этим бардаком он однозначно справится, главное – времени побольше и терпения. Ведь повторять уже однажды пройденное – невероятная скука!
Лизель уже поинтереснее. Здесь контроль за смертью в руках государства, и он довольно прочен. И система довольно устойчивая, хотя он сам, пожалуй, не слишком бы вдохновился идеей всю жизнь откладывать на смерть и посмертие... Но с другой стороны, получить в надгробие нечто серое и унылое тоже бы не хотел.
В общем, интересный вариант... Заняться им?.. Нет. Ведь ещё осталось ещё кое-что непросмотренное... Ральтиг.
Фабрицио углубился в таблицы и графики, и чем дольше он их просматривал, тем больше убеждался – вот оно! В Ральтиге за право сопровождать граждан страны в Преисподнюю боролись несколько крупных контор, причём полностью отсутствовали территории, полностью подвластные кому-либо одному – раздолье для такого игрока как он!
Удовлетворённо прижмурившись, он откинулся на спинку кресла и, улыбаясь, со вкусом потянулся. Ради такого удачного стечения обстоятельств он, пожалуй, даже не будет наказывать статистиков, на добрых полчаса задержавшихся с передачей ему результатов анализа. Так, выговор без занесения. И премию... ладно, не снимем и не уполовиним. Всё же удачный сегодня день!
Впрочем, нет. Удачи нет, равно как и не удачи. Есть просто различные стечения обстоятельств – положительные, отрицательные, нейтральные и разнообразные комбинации из них. Тот, кто умеет ими управлять, считается удачливым, а тот, кто не умеет... Фабрицио усмехнулся. Он сам организовал три лотереи, и из каждой извлёк выгоду, намного перекрывшую расходы. И повезло в этой лотерее нужным людям...
Забытый было компьютер вновь получил работу. Быстро набрав в текстовом редакторе свои требования, Фабрицио отослал их информационному отделу – и, взглянув на часы, выглянул в окно. Тучи над столицей Сейруна пока не желали расходиться, и, похоже, что так пройдёт весь день. Впрочем, ему нечего жаловаться. Будь погода хорошей, настроение тут же бы подскочило на совершенно неподходящую ситуации величину. А нельзя – встречаться с основным сейрунским конкурентом в хорошем настроении – всё равно, что дарить ему подачу в ответственейшем матче.
Нет, на эту встречу ехать неподготовленным смерти подобно. Недолго думая, Фабрицио прибег к своему привычному способу, не раз и не два выручавшему его в ответственных ситуациях.
Из шкатулки, которую непосвящённые принимали за подсигар, появились пять полых шариков из какого-то особенно прочного вида стекла, покрытых сусальным золотом. Фабрицио любил вертеть их в руках, обдумывая планы, или просчитывая последствия действий конкурентов, или просто витая в неведомых далях и грезя о далёком будущем, когда в его власти будет гораздо больше, нежели просто сопровождение умерших невесть как к месту их последнего пристанища.
Впрочем, этим мыслям Фабрицио предпочитал предаваться дома, где у нег имелся куда более обширный запас шариков. Он запускал в них руки, перебирая пальцами золотистую позвякивающую массу, и погружался в странный полусон-полуявь, почти полностью отключаясь от окружающего мира. В таком состоянии его мысль приобретала невероятную чёткость и ясность, проблемы, над которыми он в обычном состоянии можно было размышлять днями, он осмысливать и решал за пару-тройку часов.
Впрочем, сейчас к таким экстренным методам сейчас прибегать не требовалось. Надо было лишь настроиться на нужный лад и проработать линию поведения. Встреча эта, по сути, не несёт никакой смысловой нагрузки – пока сын дражайшего конкурента не поправится или не отойдёт в Мир Иной, никаких подвижек в переговорах не будет...
Мир Иной – что за дурацкое определение! Пальцы раздраженно стиснули один из шариков. Фабрицио невероятно раздражало это словосочетание, хотя никаких внятных и логичных предпосылок к этому он не находил. Просто эти два слова в определённом контексте, несущие определённую смысловую нагрузку, выводили его из себя. К этому все давно привыкли, в том числе и сам Фабрицио, и никто не удивлялся, увидев раздражённую гримасу шефа.

Нежно прозвенел коммуникатор, и из динамика послышался голос секретарши:
- Господин дель Мейро, ваш автомобиль подан к лифту.
Фабрицио вздохнул, встал из-за стола, отправил шарики в шкатулку. Быстрый взгляд в зеркало – костюм сидит безупречно, галстук не сбился, чёрные волосы – по самой последней моде отращенные почти до плеч уложены с лёгкой и элегантной небрежностью. Подхватив кейс, молодой мужчина вышел из кабинета. Спустившись на лифте в подвал, он сел в поданный автомобиль и уложил кейс на соседнее сиденье. Поездка обещала быть короткой по расстоянию, но довольно длительной – движение через исторический центр всегда было ограничено, а следовательно – затруднено. И это обстоятельство уже не раз вызывало раздоры между городской администрацией и королевской семьёй с одной стороны и элитой бизнеса с другой. Пока что верх был за первыми, но...
Фабрицио усмехнулся. Рано или поздно, но сейрунские толстосумы поймут, что добиться выгодных для себя условий они смогут только сообща. И он, Фабрицио дель Мейро, намерен сыграть в этом будущем объединении одну из решающих ролей. Камни уже начали разбрасываться, придёт время и для их сбора.
Автомобиль остановился на светофоре перед въездом в центр. Мимо по переходу засновали люди, в основном хорошо одетые – бедности в Сейруне было немного, и концентрировалась она в основном по глухим закоулкам страны, где исторические памятники практически отсутствовали. В отличие от центра Столицы.
В ожидании Фабрицио повернул голову вправо и непроизвольно пригляделся к прохожим. И неожиданно для самого себя насторожился. Озадаченный, он пристальнее пригляделся к проходящим людям, и парой мгновений позже выделил из толпы двух девушек. Вроде бы ничем не примечательных. Примерно одного роста... за вычетом каблуков. У одной волосы редкого теперь цвета – сине-фиолетовые, подстрижены чуть ниже плеч, плюс чёлка. У другой – очень светлые, или даже вовсе белые, длинные. Беловолосая одета лучше. Обе двигаются изящно, плавно – загляденье.
Что в них такого особенного?
Фабрицио раздраженно стукнул кулаком по колену – он не любил, когда чего-то не понимал. Пренебрежительно фыркнул. И отвернулся от девушек, успев уголком глаза заметить, как они обе почему-то повернулись в его сторону. Но когда он снова посмотрел прямо на них, они уже продолжали путь.
Автомобиль тронулся. Фабрицио откинулся на кожаные подушки, выкидывая эту историю из головы. На время. Сейчас его ждал престарелый конкурент, который должен стать младшим партнёром, и эта встреча должна заложить ещё один камень в фундамент осознания партнёром этого факта. А вечером... Вечером можно будет и поразмыслить над этой встречей.
Фабрицио не верил в случайности и удачу. Он верил в своё чутьё, ни разу ещё не подводившее его. И сейчас это чутьё говорило – эти девушки ещё встретятся на его пути. И вряд ли – на его стороне.
Последняя ускользающая мысль вызвала у Фабрицио холодную улыбку.
«А может быть, они мои будущие клиентки?»
Будет забавно.




Тонкий, жалобный детский крик разорвал относительную тишину городской ночи. Несколько секунд ничего не происходило, были слышны лишь горькие, безутешные всхлипы, но затем где-то хлопнула дверь, тишину нарушили тяжёлые шаги – кто-то, видимо, пытался красться на цыпочках, производя как можно меньше шума, но получалось у него из рук вон плохо… Звякнув ручкой и еле слышно щёлкнув замком, дверь отворилась, и в комнату проник тускло-золотистый свет ночного фонарика.
- Эмалия!
В комнату вдвинулась массивная фигура, грубый, мощный голос старался звучать как можно тише и мягче.
- Папочка!.. – в коконе одеял на кровати возникло шевеление, и вскоре из него показалась маленькая фигурка. Массивная фигура опустилась на краешек кровати, поставив ночной фонарь на тумбочку и зашарила по полированной поверхности в поисках выключателя для более яркой лампы, прикрытой абажуром из плотной ткани. Мгновением позже маленькая фигурка бросилась к ней на шею. В этом момент наконец загорелась лампа.
Яркий в сравнении с фонарём свет озарил комнату, вырвав из тенёт теней обе фигуры. Ими оказались могучего телосложения мужчина в расцвете лет и маленькая девочка – не старше пяти лет. Оба черноволосые, с большими ярко-синими глазами.
- Эмалия...
Мужчина обнял девочку, прижав к груди бережно и аккуратно, малышка почти полностью скрылась в его объятиях.
- Папочка...
Мужчина начал медленно раскачиваться взад-вперёд, укачивая дочку, и поглаживая её по голове и по ещё вздрагивающей от всхлипов худенькой спинке. Малышка только сильнее прижалась к нему, спрятав лицо в складках светлого халата и обняв его за шею. Спустя несколько минут девочка уже дышала ровно и спокойно, засыпая в надёжных и любящих объятиях. Ещё через полчаса мужчина бережно устроил малышку на кровати и накрыл одеялом. Глубоко вздохнув, он немного посидел, не отрывая от неё глаз, затем поднялся, зажёг ночной фонарь и погасил лампу. Осторожно ступая, он проскользнул сквозь оставленную открытой дверь и медленно затворил её.
И только после этого перевёл взгляд на ожидавшего его мужчину примерно его лет, с забинтованной головой и роскошными – правда сейчас немного опалёнными усами. Кивком предложив следовать за собой, черноволосый мужчина прошёл по коридору, и миновав поворот, открыл дверь, ведущую в тёмную комнату. Посветив себе фонарём, он зажёг свет, и сразу стало понятно, что недавно тёмная комната являлась кабинетом. Массивный стол, не менее массивное рабочее кресло, в углу – диван, пара мягких кресел, журнальный столик. Пара шкафов, стеллаж с документами. У дальней стены – искусственный камин. Черноволосый мужчина проследовал прямиком к нему, щелчком по переключателю зажёг его и вернувшись к дивану, рухнул на него как подкошенный. И только тогда уронил голову на руки, спрятав лицо в ладонях.
Второй мужчина поставил на столик тёмную пузатую бутылку, пару пузатых коньячный бокалов и уселся в кресло рядом. Осторожно, стараясь не совершать резких движений, вытащил пробку и разлил по бокалам жидкость густо-янтарного цвета.
- Брат, - негромко произнёс он, держа в руках один из бокалов. Черноволосый мужчина медленно поднял голову, несколько секунд просто смотрел в никуда, а потом мгновенным движением выхватил бокал из рук брата и одним глотком опустошил его.
- Кристиан... Мелисса... умерла?..
Первый мужчина опустил глаза.
- Брат... Филипп... – на несколько тягостных минут в комнате повисло мучительно-напряжённое молчание. – Да. Врачи сделали всё, что могли, я уверен. Я никогда не забуду глаза врача, который вышел ко мне. Он словно... Словно сам там почти что побывал. Вместе с ней...
Кристиан замолчал, откинувшись на спинку кресла и слегка морщась, и с еле слышным полувздохом-полустоном закрыл глаза. Филипп несколько секунд смотрел на него, а потом задал неожиданный вопрос:
- Как тебе удалось сбежать из больницы? Тебя не могли отпустить в таком состоянии.
- Не могли. – Ответил Кристиан, не открывая глаз. – Того врача, который всеми командовал, кто-то отправил спать, и я улучил момент. Хотя и не следовало бы, наверное. Мне ведь тогда послышалась фамилия Гализар... будто он по мановению волшебной палочки перенёсся из Дилса сюда... Хотя чуда всё равно не вышло.
Замолчав, он словно обмяк в объятиях кресла. Филипп о ответ глубоко вздохнул и покосился на рабочий стол, а точнее – на стоящий на нём телефон.
- Всё-таки тебе не стоило уходить. Хотя... об этом ты мог и не знать. Организацией недельного цикла лекций в Сейрунском Университете занималась Мелисса...
- Значит, это бы всё-таки он... Тогда почему?.. Ведь он спасал таких, от которых отказывались светила...
Кристиан покачал головой – и тут же сморщился от разразившейся под черепом бури и со стоном откинулся на спинку кресла. Филипп вздохнул, но промолчал. У обоих перед глазами встало утро позапрошлого дня. Утра, когда собранная и подготовленная на для выступления принцессы Мелиссы Сейрунской взлетела на воздух, подброшенная мощным взрывом...
Молчание продолжалось долго. Филипп сидел сгорбившись, упираясь локтями в колени, и вертел в руках хрупкий бокал, по стенкам которого от донышка до самых краёв путешествовала янтарная капелька. Кристиан просто сидел с закрытыми глазами, и, казалось, дремал, только подрагивающие веки доказывали, что он всё-таки бодрствовал.
Беззвучно мерцал свет в искусственном камине.
Филиппу внезапно вспомнилось, как хотела Мелисса установить в комнате вместо имеющейся дешёвой игрушки что-нибудь получше, с настоящим огнём... И столь же внезапно осознал, что теперь любая перестановка, любая переделка будут бессмысленными – ведь их никогда не увидит она... На глаза навернулись слёзы, но Филипп сдержал их. Он не должен плакать. Плакать – значит уже наполовину покориться чужим правилам. Наполовину смириться с подлостями этого мира. Плакать – значит показать слабость, а он не должен быть слабым. У него ещё есть брат, которого завтра надо будет оттащить к медикам. У него есть малютка Эмалия, которую ему удалось прикрыть от взрыва. И старшенькая, Грациэлла, которую надо найти, куда бы бедняжку не завели ноги и судьба...
- О Грациэлле есть новости? – словно телепатически уловив мысли брата, в кресле шевельнулся Кристиан.
- Нет пока. В гостиницах не видели никого с её приметами, в парках, садах сейчас ищут. Завтра дадут объявление по телевидению – может, кто-нибудь её видел.
Филипп снова поник. Заговорив вслух о провале поисков, он растревожил свои страхи и сомнения. Грации не та, что могла так просто потеряться...
- Тогда её скоро отыщут. Налия – девочка приметная... Да и сама она наверное скоро подаст о себе знать – или просто вернётся, когда утихнет боль...
Кристиан говорил медленно и через силу, он уже засыпал, истощив последний запас сил. Филипп поставил бокал на столик, поднялся и осторожно, стараясь не дёргать, под руки поднял брата из кресла и неторопливо, но уверенно вывел из комнаты. За его спиной неслышно дрожал рыжеватый свет.

Колёса поезда перестукивали в едином ритме, поезд плавно покачивался, устроившаяся на верхней полке девушка совершенно не замечала этих неудобств, хотя и не была к ним привычна. Длинные аристократические пальцы то и дело касались непривычно-коротких прядей иссиня-чёрных волос. В левой руке девушки был зажат только что закрытый паспорт, в графе «имя» которого было каллиграфическим подчерком начертано: «Налия Сарпьене» Девушка была далеко от тянущейся на юг бело-зелёной гусеницы поезда.
На первое время денег ей хватит. Всё же драгоценностей ей за всё время надарили немереное количество – и зачем они были, к примеру, пятилетнему ребёнку? Ну зато не возникло даже тени искушения прихватить кое-что из семейных. На первое время хватит и этого. А потом... Грациэлла уль Налия Сейрун усмехнулась, запихнула новенький паспорт в рюкзак и повернулась на левый бок, носом к стене, и закрыла глаза.
Поезд стремился к Эльмекийской Республике.






[RIGHT]Кто придумал, что полынь - трава тоски?
Верно - горечь, верно - лёд, быть может - сны.
Это просто отступают ледники,
наступают двести лет сплошной весны.

Там, где раньше стыла полынья,
Все поля заполоняет - и права
В этом радость полоумного зверья -
Хоть и горькая, а всё-таки трава.

Те сугробы, где никто не сыпал соль,
Что лежали мирно пару тысяч лет,
Невозвратно тают... Да, конечно - боль,
И виновен в этом, безусловно, Свет.

Лёд уходит - без прочуствованных сцен.
На прощание - туманом, ручейком.
И полынью наступает голоцен.
Но растерянно идёт за ледником

Проклиная всё сломавший новый век,
И зверьё виня, и каждую звезду,
Потрясённый первобытный человек,
Так привыкший за столетия ко льду.
(с) Кэт Кеменкири
[/RIGHT]


Жизнь – тонкой, незримой и неощутимой, но тем не менее не менее реальной нитью вьётся, трепещет, дёргается... Ей не хочется оставаться здесь, в этой заполненной светом и людьми в зелёном и белом комнате, в этом измученном окровавленном теле, ей хочется на волю, взлететь, окунуться в золотой солнечный свет... Но он удержит её. Он знает, когда, как и куда будет направлено её следующее движение, и он успеет отреагировать, и он её удержит...
Удержит.
Тонкая-претонкая нить вдруг исчезает, истаивает, ускользает, как предутренний сон, пропадает, как туман под лучами солнца.
Он её не удержал.

Милан вздрогнул и проснулся. Он лежал на диване в гостиной, одетый, в глаза било послеполуденное солнце, а поездка в Сейрун осталась в месяц как минувшем прошлом.
Снова это... Скрипнув зубами, Милан поднялся и на плохо слушающихся, затекших от сна в неудобном положении ногах дошёл до ванной комнаты и, набрав полные ладони ледяной воды, резко, чтобы не успеть передумать, опустил в них лицо.
Кожу мгновенно обожгло холодом, армады мурашек прогалопировали по затылку, плечам и спине, и собрались в итоге отчего-то на ушах, и только тогда Милан опустил руки, судорожно вдохнул показавшийся тёплым воздух, проморгался и только тогда окончательно проснулся.
Завтракал он в полной тишине, не включая ни радио, не телевизора. Пил обжигающе-крепкий чай с неимоверным количеством сахара, разогревая в микроволновке купленный в магазине готовый обед – баранину с рисом. После еды Милан выпил ещё одну чашку чая – на сей раз совершенно несладкого, заедая глотки вафлями со сгущёнкой.
А погода за окном, была великолепной. До начала суточного дежурства оставалось более двух часов, и Милан решил дойти до больницы пешком, чтобы попытаться настроиться на рабочий лад. И выбросить из головы проклятый сон...

События месячной давности так и остались выжженными в памяти калёным железом, не желая меркнуть, то и дело всплывая перед глазами и еженощно являясь в кошмарах, оставляя наутро пустоту в груди.

Милан был тогда на площади, почти был... Взрыв застал его в одном из переулков, уже собирающегося вывернуть на площадь... Последние метры он не пробежал – пролетел в единый момент, и мгновенно попал в кромешный ад. Как ему удалось быстро и невредимым добраться до эпицентра взрыва, Милан так и не понял. Казалось – только-только он ступил на старинную брусчатку площади, на которую ещё сыпались мелкие осколки – а вот он уже падает на колени рядом с израненной принцессой, вытряхивая из рюкзака аптечку и требуя вызвать «скорую»... Он тогда так и не запомнил её сейрунского номера... И сейчас не помнит.
А затем были томительные минуты ожидания. Какая-то часть сознания каким-то образом продолжала фиксировать окружающее, и отсчитывать время, а руки между тем накладывали жгуты, вкалывали лекарства, делали перевязки...
Приехавшие врачи сразу распознали в нём коллегу, но вряд ли его взяли бы с собой сразу, если бы не вмешательство принца Филиппа. Одного могучего рявка хватило, чтобы обеспечить Милану место в машине. Если бы этого хватило для спасения жизни!..
Ведь раньше – хватало...
Ещё на практике Милан заметил за собой одну особенность. Он всегда чувствовал пациента. Жизнь, за которую ему представало бороться, виделась ему живой нитью в его пальцах. И он всегда словно знал заранее, как она будет себя вести – спокойно виться, или пытаться разорваться, дёргаться из стороны в сторону или же самостоятельно двигаться ему в руки... Милан всегда знал, собирается ли пациент бороться за свою жизнь, помогать ему, или же наоборот – стремиться к смерти. И почти всегда знал, как удержать нить, не дать ей разорваться...
Но в этот раз нить не разорвалась – она просто исчезла. Исчезла, вместе с ней истекла и жизнь Мелиссы Сейрунской, оставив Милана шокированным, потрясённым... одиноким.

Без прежних снов.

Милан летал во сне столько, сколько себя помнил. Летал по-настоящему – не так, как происходит это обычно в снах других людей. Не бестелесным призраком он проносился над горами и лесами Полуострова, ног могучим крылатым существом, рождённым для танца с ветрами и облаками. Легко и плавно несли его крылья над миром... Только никогда его путь не пролегал над озёрами или реками, и Милан остро сожалел, что не может увидеть себя со стороны... Ему казалось, что если он увидит себя во сне, то случится что-то очень-очень важное. Но он так себя и не увидел.
А месяц назад эти сны исчезли. Остались лишь видения смерти принцессы и пустота...
С горькой усмешкой Милан в очередной раз подумал, что видимо это наказание небес... Хотя видит Создатель, он старался изо всех сил.
Не пытайся – делай или не делай!
Похоже, эта фраза скоро начнёт вызывать у него отвращение...

К реальности его вернул запах омерзительного кофе. Вздрогнув, Милан моргнул – и встретился взглядом с Фай, протягивающей ему бумажный стаканчик с кофе из аппарата. Оказывается, он не только дошёл до госпиталя, но и поднялся на лифте на свой этаж.
- Что может быть лучше для возвращения личности в реальный мир, как не порция мерзейшего кофе Дилса?
Милан вздохнул, и... улыбнулся. Благодарно кивнув лучшей операционной сестре госпиталя, и по совместительству – лучшему другу, врач принял из её рук стаканчик и единым глотком опустошил его, мгновенно скривившись. И ушёл в раздевалку.
Девушка довольно кивнула своим мыслям и поудобнее перехватив папку, которую до этого держала подмышкой, стала его ожидать. По её мнению, никто не мог надолго сконцентрироваться на личных переживаниях, когда во рту стоял привкус кофе из аппарата в вестибюле их этажа. Уж как он готовил этот несчастный напиток – один Создатель ведает, но результата гаже не удавалось достичь даже Милану, с приготовлением кофе несовместимому в принципе. Покачав головой, Фай вздохнула. Если док не придёт в себя в ближайшее время, то придётся с ним что-то делать. Мир не должен потерять такого блестящего врача... А ей самой не хотелось терять друга.

Милан вышел из раздевалки не то чтобы приободрившийся – но пустота в груди съёжилась, уменьшившись до вполне приемлемых размеров, позволив в полной мере наблюдать и осознавать окружающий мир. И в первую очередь – ожидающую его Фай.
Вообще-то её полное имя было Стефамида, но называть её так означало заполучить себе врага на веки вечные. Для всех и вся девушка была Фай, только Фай и никак иначе...
Тряхнув головой, отгоняя ни к селу ни к городу возникшие воспоминания, Милан подошёл к девушке.
- Строишь планы на мой счёт?
Похоже, что на сей раз ему выпал черед застать Фай врасплох. Девушка вздрогнула, и подняла на него глаза – янтарные, такие же, как и у него самого...
- Строю. И осуществлю их, если кое-кто не придёт в себя! Нельзя так, Милан!
Мужчина поднял руку, останавливая уже набравшую воздуха для следующей фразы девушку.
- Фай, не надо... Здесь может помочь только время, - и было бы неплохо самому в эти слова поверить, - время и ничего кроме времени... Я ведь рассказывал тебе... Должно пройти время. Я перестану видеть тот день во сне. И...
- И?.. – тон Фай был резким, требовательным. Девушка явно была настроена вытрясти-таки из друга последнюю фразу, которую он до сих пор обрывал на полуслове.
А Милан внезапно устал скрываться.
- И вернутся мои прежние сны...
Несколько секунд Фай молчала.
- Они вернутся, только когда ты их позовешь. Кто боится летать – только ползает. И ты это прекрасно знаешь.
Врач вздохнул, но ответить не успел. На посту прозвучал сигнал вызова.

Операция завершилась глубокой ночью. Пациент – пожилой человек, сбитый машиной, был оставлен в реанимации на пятом этаже, и только тогда Милан смог перевести дух и отпустить (точнее – прогнать) домой падающую с ног Фай. Смена девушки закончилась несколько часов назад, но она упрямо оставалась до конца операции – и, все боги и демоны прошлого – Милан был ей за это несказанно благодарен. Что, впрочем, не помешало ему яростно обругать упрямицу, когда они, уже переодетые, вышли в вестибюль. Ругань, как ни странно, Фай не обидела и не обозлила – входящая в лифт девушка выглядела довольной и спокойной, даже улыбнулась и слабо помахала рукой, когда он выходил из лифта на третьем этаже.
И только когда Фай скрыли серебристые створки, Милан осознал две вещи. Первая – насколько же он вымотан. А вторая... что пустота в его груди, грызшая его с утра, исчезла, растворилась, растаяла.
Добравшись до зоны отдыха, Милан рухнул в кресло и, взяв с тумбочки пульт, включил телевизор. Впрочем, толку от него было мало. Новостной канал в госпитале не работал, а остальные показывали либо вывеску об идущих профилактических работах, либо музыку. Раздражённо фыркнув, Милан нажал на кнопку выключения.
Экран погас, пульт полетел в соседнее кресло. Поднявшись на ноги, мужчина подошёл к окну. Там, за окружающим больницу лесопарком, за городом, далеко за Катаатскими горами, занимался рассвет. Горы чёрной зубчатой грядой выделялись на фоне светлеющего неба. Сейчас оно было лиловатым, с угасающими оттенками фиолетового. Погода в рождающийся сейчас день обещала быть хорошей...
Милан закрыл лицо руками. И что же ему делать? Неужели – действительно жить, как жил раньше, словно бы ничего и не произошло? Тем более этого так отчаянно жаждет всё его существо? Жить, не думая...
На губы наползла горькая усмешка. Да уж, не думать. Будто он не знает себя... Будет, ещё как будет! Будет вдвойне внимательным со всеми пациентами, будет обсуждать свои мысли с Фай – и она, разумеется, будет выдавать свои заумные, порой дикие, а порой – безумно притягательные версии...
Подчиняясь внезапному порыву, Милан взялся за ручку рамы, и резко, едва не сломав что-то в хрупком пластиково-металлическом механизме, распахнул окно и зажмурился.
В лицо ударил прохладный, свежий, пахнущий влажной от росы травой и какими-то цветами ветер. Разлохматил волосы, пошевелил зашелестевшие жалюзи... Ветер пах свободой. И впервые за все эти дни Милан ощутил, что действительно хочет взлететь.
Он открыл глаза. Небо над горами стало нежно-розовым, и с каждой минутой всё сильнее наливалось золотом. Близился восход солнца.
Неожиданно, вроде бы совершенно не к месту, вспомнились слова Фай о полыни...

- У-у, док... Поймаю ту паршивую писаку – не знаю, что с ней сделаю! Мало того, что над сакральным извратилась, так ещё и полынь в знак тоски запихнула!*
Фай была изрядно раздражена, причём Милан тогда так и не понял, на кого она злится сильнее – на злополучную авторшу слезливого, хоть и красивого романа, или же – на него самого, подхватившего оттуда образ.
- Предвидя твой вопрос, шеф, - Фай немного успокоилась, - расскажу кое-что геологическое. По многолетним исследованиям, освобождение территорий с ныне умеренным климатом от ледников сопровождалось обильным произрастанием полыни. Эта трава первой приходит на освободившуюся ото льда землю. Она должна быть знаком прихода весны, знаком перемен, пусть кажущимися плохими, печальными, но всё же – перемен к лучшему. Знаком надежды должна быть полынь.

И сейчас слова верной помощницы молотом бились в его мозгу, отдаваясь в сердце. Милан на мгновение прикрыл глаза. Открыл их. И зашептал:
- Весна...
Ветер на секунду стих, а потом со свежими силами ворвался в больничный коридор.
- Если ты в самом деле пришла...
На востоке по линии гор пробежала золотая каёмка.
- Дай нам надежду...
Небо прорезал первый солнечный луч.
- Подари нам крылья...
[/LEFT]
[/RIGHT]

9 декабря 2008 г. 16:21

#218562

[RIGHT] [LEFT]

[/LEFT]
Бесы просят служить,[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Но я не служу никому.[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Даже тебе, даже себе,[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Даже тому, чья власть.[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]И если он ещё жив,[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]То я не служу и ему.[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Я украл ровно столько огня,[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT]Чтобы больше его не красть.[/RIGHT]
[/RIGHT]
[RIGHT][RIGHT](с) Наутилус Помпилиус[/RIGHT]
[/RIGHT]


- Господин Марюлен, всё же прошу вас ещё раз подумать... и пересмотреть своё решение. Неужели наши условия настолько невыгодны? Предлагаемая сумма, на наш взгляд...
- Совершенно не перекрывает осточертевшие моей команде местные пейзажи!
Невысокий худощавый мужичонка в очках с массивной оправой, делающие его личико ещё более крысиным, чем казалось на первый взгляд, нервно дёрнулся, когда его грубо и резко прервал собеседник – огромного роста мужчина, искрасна-рыжий, с завязанными с длинный «конский хвост» проволокообразными волосами, в военной форме. Гарб мысленно поставил себе плюсик, демонстративно хмыкнул, схватил со стола серую папку, которую «крыс» пытался отвоевать, и, развернувшись, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Хлопать ею он вроде не собирался, но... получилось само собой – шёл он быстро, силушкой обделён не был, задерживаться не хотелось... В общем, хлопок при сложении вышеозначенных факторов получился недурственный.
Коротко хохотнув, Гарб засунул папку подмышку, пересёк короткий коридор и сбежал по лестнице. Миновав последнее препятствие – проходную с засевшим на посту амбалом с начертанным на лице полным отсутствием мозгов – он пинком распахнул входную дверь и вырвался наружу.
Улица встретила его сырым влажным ветром, бегущими по небу облаками и грохотом недалёкого взрыва. Яростно выругавшись, Гарб быстро повернулся в сторону предполагаемого происшествия, почти сразу вычислил дымно-пылевой султан, поднимающийся и впрямь недалеко от здания, полгода назад ставшего с его участием правительственным, и мимо ещё пары амбалов, ошарашенно крутивших головами, устремился к припаркованному неподалёку внедорожнику. Не открывая двери, он запрыгнул на водительское сиденье, швырнул папку на соседнее, повернул оставленные в скважине ключи (идиотов угонять его машину уже не находилось) и утопил в пол педаль газа. Джип взревел многосильным мотором и, скрипнув покрышками, рванулся вперёд.
Не прекращая ругаться сквозь зубы, Гарб разгонял автомобиль до ближайшего перекрёстка, и там, не притормаживая, глянул вправо. Пыли уже почти не было, её сменило облако сероватого с небольшими вкраплениями чёрного дыма... не слишком сместившееся. Солдат яростно зашипел и резко крутанул руль, распугав немногочисленных хозяев железных коней, повернул в сторону оседающего пылевого облака. Похоже, после бюрократических процедур его угораздило ошибиться... Взрыв не был близким. Он был просто сильным. И чем дальше Гарб ехал, тем сильнее его мучили подозрения относительно места этого взрыва...
Наконец город остался позади, и можно было прибавить газу, не опасаясь, что на дорогу в последний момент выскочит чьё-нибудь чадо. Но радоваться скорости у Гарба не получалось – на последнем километре он уже не сомневался, что взрыв прогремел у него на базе... И только светлые и тёмные боги знали, скольким его людям он стоил жизни.
А джип уже тормозил у беспорядочной, дымящейся груды искорёженного металлолома, бывшей некогда воротами в их лагерь и будкой дежурного. Среди этого хлама угадывались контуры чего-то, когда-то бывшего автомобилем, и картина происшедшего для Гарба прояснилась. Смертник на напичканной взрывчаткой машине врезался в ворота и явно намеревался протаранить их и въехать на базу, и только там взорваться, но... Либо дежурный (Гарб силился, но не мог вспомнить, кто должен был сидеть в злосчастной будке) что-то сумел предпринять, либо ворота оказались крепче, чем от них ожидали все, либо машина террориста заглохла в самый неожиданный момент. Последний вариант отдавал бредом, но исключать его не следовало – в жизни Гарба хватало странных совпадений, мало состыковывающихся с нормальной логикой и статистикой.
Командирский джип заметили – люди поотрывались от багров и огнетушителей, коими обрабатывали остатки ворот, и замерли, ожидая реакции капитана. А капитан наконец вспомнил, чей был черед караулить базу – Семецкого, тридцатилетнего лизелийца, сбежавшего из дому в вольные отряды от чрезмерно назойливых кредиторов из слоёв общества, именуемых бандитскими. Наглядная иллюстрация темы «кому суждено быть повешенным (взорванным)...» и далее по тексту. Сплюнув себе под ноги, Гарб в хмуро уставился на зама, пролезшего через прорезанную в сетчатой ограде дыру, походя разогнавшего солдат по делам и подошедшего к нему.
- Ну?
Рашад передёрнул плечами, потёр плечо, по-видимому, пострадавшее сегодня, и заговорил:
- Этот тип ехал себе по дороге, но перед съездом к нам резко прибавил газу – и на ворота. Семецкий только и успел, что доску с гвоздями ему под колёса бросить... Впрочем, это помогло, жаль только, что не ему... Бабахнуло нехило, наверное и вы, кэп, в городе слышали...
- Слышал, - Гарб кивнул, но тут же поторопил рассказчика, - говори, не тяни резину.
- А что говорить-то? От водилы ничего не осталось, Юлия наповал, Сейрану по лицу осколками досталось, боимся, глаза задело, остальное – мелочи.
- Врачей вызвали? Не местных, а таваррийцев...
- Вызвали. Они выслали вертолёт, но сразу предупредили, что если пострадали глаза, то помочь не смогут. Здесь никого нет, а в Конфедерации очереди и цены кусачие. Если согласимся – станем ещё одной сворой на их службе.
Закончив говорить, Рашад опустил глаза. С одной стороны – Сейран их товарищ, хоть и зараза. Хотя не-зараз здесь нет. С другой – таваррийское рабство... Да сам Сей их за такое перебьёт, и правильно сделает.
Гарб прищурился, прокручивая в голове все имеющиеся сведения.
- А если эвакуировать?
- Куда? - Рашад махнул рукой, и безнадёжно ругнулся. – Все лучшие врачи у Таваррийцев со союзники, и без их слова нам никто не поможет...
И осёкся, увидев усмешку командира.
- Так... Слушай мою команду. Остатки машины осмотреть, обнюхать, облизать. Записать и задокументировать. Дождаться врачей и наших «товарищей»-конфедератов. Врачам отдать Сейрана, товарищам – информацию. И ждать. Если конфедераты что-либо нароют – то организуем устроителям взрыва вечеринку в стиле «смерть», нет – продолжаем сборы. Если у Сейрана пострадали глаза, то часть из нас вместе с ним отправляются в Лизелию.
Рашад давно знал Гарба, и привык ко многим его выходкам, но тут он всё же не сдержался.
- А что мы там забыли?..
В ответ Гарб ухмыльнулся, хмыкнул, и ответил загадкой:
- Не что, а кого!
В высоте уже стрекотали лопасти вертолёта, несшего на себе знаки Оборонительных Отрядов Таваррийской Конфедерации.

Неумолчный стрёкот бил по ушам, ввинчивался в виски, вгрызался в затылок и мерзкой вибрацией отдавался в корнях зубов, не говоря уже о том, что за ним не было слышно даже самого себя, но Гарба это сейчас не волновало. Вместе с таваррийским капитаном он склонился над ламинированной картой, и, чертя по ней фломастером, разрабатывал план атаки на повстанческий лагерь. Именно оттуда, согласно нарытым за сутки данным, исходил приказ об атаке на лагерь наемников. По крайней мере, туда вела цепочка, первое звено взявшая от номера взорвавшегося автомобиля.
Будь Гарб чуть более хладнокровен от природы и чуть менее зол из-за произошедшего, он бы не дал так просто затащить себя в этот рейд, но... Всё сошлось именно так, и теперь три четверти личного состава «Красные демоны» сейчас готовилось к атаке вместе с таваррийцами... Точнее, готовились прокладывать для конфедератов дорогу. Скрипнув зубами, Гарб напомнил себе об удвоенном вознаграждении и местах на самолёте до Лизелии.
- Итак, Габриель, готово? – таварриец вопросительно поднял бровь, и взялся за рацию, не подозревая, что находится в шаге от полёта вниз. Гарб ненавидел данное ему родителями имя, и знали это все в его отряде.
- Меня зовут Гарб, - эту фразу мужчина произнёс тихо, но каким-то образом она с лёгкостью перекрыла шум мотора и стрёкот лопастей, заставив конфедерата икнуть, а Вальтера, исполнявшего при Гарбе обязанности связиста, сначала замереть памятником самому себе, а потом яростно покоситься на таваррийца. Юноша, десять лет назад подростком подобранный рыжим капитаном в Феерии и ставший «сыном полка», своего командира боготворил, и всякое неуважение к нему воспринимал как личное оскорбление.
Как ни странно, Гарбу его ярость помогла собраться. Отвернувшись от посеревшего сквозь пыль и загар «союзника», капитан гаркнул:
- Отставить злобные взгляды! Передавай всем нашим – готовность номер один!
- Есть!, - Вальтер сверкнул жёлтыми глазами, и, прижав наушниками непослушную зеленоватую шевелюру – признак полуостровного происхождения, заговорил в микрофон. То же проделал и связист таваррийца.
Атака началась.

Сутки спустя Гарб наблюдал, как носилки с Сейраном заносят на борт громадного военно-транспортного самолёта. Рядом с ним сражался со своей банданой Вальтер и переминался с ноги на ногу Рашад. Гарб скосил на него глаз и пробормотал:
- Хорош страдать, иди лучше перепроверь, чтобы эти уроды никакой свиньи нам не подложили...
Рашада как ветром сдуло. Вальтер опасливо покосился на капитана, но тот вроде парня изгонять не собирался, и поэтому парень набрался смелости, и задал вопрос, который терзал весь отряд уже двое суток:
- Кэп, а почему именно Лизелия?
Гарб прищурился – Вальтер приготовился задать стрекача – но всё же ответил.
- Во-первых, там можно будет заполучить новый контракт, имеются у меня там связи. Ну а главное – именно в Лизелии восходит новая звезда офтальмологии.





[RIGHT]Простишь ли ты насмешку горьких строк,
Моё неверие, мою больную совесть?
Нечаянный мой с Тьмою диалог?
И эту недописанную повесть?

Поверишь ли моим ночным слезам,
Ведь утром я сама о них забуду...
Я не смогу войни в Твой светлый храм,
И имя Твоё славить я не буду.

Я непокорна. Я хочу всё знать.
Постичь рассудком, взвесить и измерить.
Но я в ночи мою - позволь создать
И разреши хоть капельку поверить.
(с) Линойя.
[/RIGHT]


Баатор ещё раз внимательно просмотрел последний документ и, удовлетворённо кивнув, поставил на нём свою подпись. Вот теперь – точно всё. Все запланированные на неделю дела закончены, даже с небольшим опережением графика, и теперь можно с чистой совестью идти домой. Если, разумеется, не случится ничего незапланированного.
Да, о неожиданностях определённо не стоило думать – мысли, как известно знающим, зачастую материализуются, и причём в самом неожиданном виде. Негромкий, почтительный стук в дверь заставил пожилого мужчину сморщиться и раздражённо покачать головой. Нет, недаром всё сделано, недаром... Но углубляться в свои мысли не стоило – за дверью ждали ответа, и кто мог знать, чем могло обернуться промедление? Баатор придал своему лицу отстранённо-заинтересованное выражение и произнёс:
- Войдите!
Тяжёлая, надёжная дверь из цельного дуба отворилась, и в кабинет вошёл Рудольф Таффин, личный секретарь Баатора. И ещё кое-кто... И сейчас этот кое-кто был изрядно напряжён.
- Простите, что побеспокоил вас, господин Улакон, но у меня создалось впечатление, что дело вряд ли терпит отлагательств.
Баатор слегка сдвинул брови.
- Что стряслось, Рудольф? Присаживайся и рассказывай.
Секретарь коротко кивнул, и пододвинув стул к столу начальника, уселся.
- Господин Улакон, я только что получил электронное послание от Эрвина Сейлена.
И снова умолк.
Баатор скрипнул зубами и стиснул в кулаке карандаш. Эрвин Сейлен официально был профессором астрономии, преподавал в столичном университете, а неофициально – лучшим астрологом страны и одним из лучших на континенте. Другие государства не раз приглашали маститого астронома на кафедры своих лучших учебных заведений, обещая всевозможные материальные блага и отсутствие «морально-политического давления», которое «в последние годы оказывалось на всех свободомыслящие умы Феерии, в которой пришли к власти полоумные фанатики». И раз за разом получали отказ – потому что астролог, консультант Министерства Просвещения, и так имел всё, что хотел - материальный достаток, ощущение личной безопасности и интересное дело.
Которое семь лет назад неожиданно стало жизненно важным.
- Что он смог вычислить?
Баатор краем сознания похвалил себя – фраза получилась холодно-отстранённой, безразличной. Рудольф в ответ вздохнул – и положил на стол толстую стопку бумаги.
- Эрвин закончил многофакторный анализ положений светил, и происходящих в мире событий. Здесь всё передано подробно, но я возьму на себя смелость пересказать основную суть. Из произошедших за последнее время событий важными являются два: гибель сейрунской принцессы Мелиссы и переворот в Орсане. Так же в ближайшее время нечто важное может произойти в Сейруне и на Таанско-Азаманской границе. Корни этих событий неясны и туманны, но последствия мы ощутим примерно через десять лет.
- Десять лет... – протянул Баатор. – Значит, семнадцать...
В кабинете повисло тяжёлое молчание. Рудольф не осмеливался прервать размышлений министра, а тот... Баатор забыл о том, что он не один, забыл о времени... Он думал о том дне семь лет назад, когда его давнее решение прикормить астролога, принятое всеми за прихоть, принесло неожиданный результат и нешуточные тревоги...
День, когда Эрвин, пробившись к нему на приём, заявил, что сутки назад на несколько секунд в пояс Зодиака ворвалось созвездие Сердце Мира...
Тринадцатое созвездие. Проклятое созвездие. Созвездие, обещающее Хаос. Созвездие, возвещающее приход его носителя.
Семнадцать лет. Что может человек в семнадцать лет? Немногое... И многое. Всё зависит от характера. Каким будет характер у этого человека? И – возможно ли найти его по одной лишь дате рождения – пусть даже уточнённой точным временем?.. До чего же жаль, что нельзя было точнее вычислить место рождения... Но Сердце Мира – это Сердце Мира. Спасибо и на том, что удалось определить район.
- Рудольф, что с определением Того Человека?
Секретарь только озабоченно покачал головой.
- Пока ничего нового. Полуостров куда больше, чем может показаться. Да и спецслужбы их государств относятся к нашим попыткам покопаться в архивах паспортных отделений без энтузиазма. Пока что мы просеиваем данные из Кальмаарта и Ральтига.
Баатор тяжело вздохнул.
- Давай бумаги, вызови мне машину и можешь идти отдыхать. Удачных выходных.
Рудольф поднялся, положил стопку бумаг на стол перед начальником и откланялся.
Баатор остался один. Несколько секунд он ещё смотрел на закрывшуюся дверь, а потом опустил глаза на лежащие перед ним бумаги. У него ещё оставалось минут пять до звонка из гаража, а значит – можно ещё немного подумать.
Семь лет назад. Три года прошло с тех пор, как «свободные» попытались свергнуть режим. Баатор до сих пор порой задавался вопросом, кем же они были – безумцами, прекраснодушными идиотами, не желающими принять истинной природы человеческой или же... Расчётливыми негодяями, прекрасно осознающими, ЧТО и КОГДА делают? Эрвин на этот вопрос не смог дать ответа – он был искренне убеждён, что предсказать полное вхождение Сердца Мира в Круг было невозможно... Но многие уверены в том, что невозможно и просто вычислить это вхождение. А значит, версию о том, что некие силы предпочли бы встретить восход Проклятого Созвездия в мире, лишённого служителей Создателя и Ипостасей, отрицать нельзя.
Баатор поморщился – опять он прокручивает в голове одни и те же мысли, с одним и тем же результатом. Всё это в прошлом, уже ничего не изменить – да и переворот не удался, к счастью для всех. Да, часть мятежников сбежала, но ничтожная часть, и сделать они ничего не могут. Не могут?..
Баатор схватился за голову, едва не вскочив на ноги от неожиданно пришедшей в голову мысли.
Огненный Владыка, О чём он только думал? Где была его голова? Семь лет минуло, и ни разу за всё это время ему не приходило в голову, что изгнанники тоже могли начать поиски Дитя Сердца Мира!.. И если Баатор и его сторонники искали, чтобы воспитать в традициях истинной древней веры, то... что смогли бы вырастить из него эти фанатики?..
Потрясённые мысли министра прервал звонок внутреннего телефона. Баатор выждал, пока довольно мерзкая трель не прозвучит четырежды, успокаивая мысли и дыхание, и только тогда взял трубку и нажал на клавишу ответа.
- Слушаю.
- Господин Улакон, ваша машина у подъезда.
- Хорошо, я иду.
Еле слышно щёлкнула клавиша окончания вызова. Баатор покосился в сторону окна, поверяя, не пошёл ли вопреки прогнозам дождь, и не следует ли прихватить с собой зонтик, убедился, что погода осталась приемлемой, и только тогда поднялся из-за стола и погасил настольную лампу. Кабинет погрузился в полумрак, рассеиваемый только неярким светом включённых на самую маленькую мощность настенных светильников. Из нижнего ящика стола Баатор достал папку с зажимом, уложил в неё листки, принесённые Рудольфом, уложил папку в портфель и вышел из кабинета, щёлкнув выключателем. Пространство у него за спиной, за закрывающейся дверью погрузилось во тьму.

Дома царила тишина. Бертран, по-видимому, как всегда, засиделся в своём офисе допоздна, обогнав отца по показателю «трудоголизм» на добрый корпус, и в квартире была освещена только гостиная. Несколько мгновений – и доносящийся оттуда негромкий голос Алейны стих, потом послышался топоток маленьких ножек, и в холл выбежала Фелиция. Ничуть не утратившие остроты с возрастом глаза Баатора заметили и покрасневший нос, и припухшие глаза малышки.
- Деда, деда! – с ходу кинулась жаловаться девочка, - ну скажи маме!
В дверном проёме возникла невестка, наблюдая за встречей. Баатор давно приучил домочадцев к тому, что он терпеть не может посторонней помощи в тех делах, с которыми способен справляться самостоятельно.
- Здравствуй, малыш, что я должен сказать твоей маме? – разувшись и направляясь в ванную, осведомился Баатор, кидая короткий взгляд на Алейну.
- Я читала ей историю о ледяном храме. – Невестка не была особо благоверной последовательницей культа, но сомнений за ней Баатор не замечал, значит, не понравилась малышке именно история, а не её изложение. Хотя чем бы? Легенда о войне с Возгордившимися и упавшем на их храм ледяном проклятии была в детском варианте максимально сглажена, и ничего, что могло не понравиться ребёнку, там вроде не было...
- Это плохая история, злая! И тот, кто её придумал, злой! – Фелиция возмущённо посмотрела на мать и снова устремила пристальный взгляд своих тёмно-голубых глаз на деда.
Баатор слегка нахмурился.
- А почему ты решила, что эта история злая? Мне она всегда казалась справедливой и поучительной. Нельзя о себе воображать слишком много – это всегда плохо заканчивается.
- Злая! – упорствовала Фелиция, - воображали взрослые, а детки ничего плохого никому не делали, за что их заморозили?
Баатор поджал губы. А девчонка-то проницательна на по годам! И когда только это успело прорезаться? Заработался, старый дурень, задумался о вечном и великом, и проглядел. Придётся с ней потом поговорить. Потом, не сейчас. Сейчас девочка заведена, нервничает, и ничего толкового из разговора не получится. А потом... Он поговорит с ней, и союзников у него прибавится. Сейчас Фелиции семь, через десять лет будет семнадцать. Надо будет организовать ей учёбу на Полуострове – поближе к месту будущих событий...
- Фелиция, эта история справедлива, и я немного позже тебе это объясню. Обещаю.
Баатор отвернулся, и не видел, к своему счастью – или же несчастью? – глаз девочки. Зато их видела её мать. И еле заметная тень улыбки скользнула по её губам. Скользнула и пропала.

Поздно вечером, в своей комнате, Фелиция дождалась, когда родители и дед разбегутся кто куда – на кухню, в ванную, в кабинет... И вылезла из-под одеяла. Пододвинув кресло, она забралась сначала на него, а потом и на стол, откуда открывался красивый вид на ночной город, а если запрокинуть голову и вытянуть вдобавок шею, то и на звёздное небо. Но сегодня звёзд не было – небо плотно закрывали облака, подсвеченные городской иллюминацией, и смотреть можно было только на город. Девочка сидела долго, пока не замёрзла – лето в Феерии начиналось прохладным. Наконец Фелиция села.
- Это злая история, - прошептала она, упрямо хмуря брови и поджимая губы. – И дедушка, оказывается, тоже злой.
Всхлипнув, она опустила подбородок на колени, и, сжавшись в комочек, ещё немного посидела, о чём-то сосредоточенно размышляя. И когда неподвижность уже начала казаться перешедшей в сон, девочка вскинула голову, словно ожидая ответа на свой вопрос.
- Но ведь Создатель – добрый? Ведь добрый, так ведь?
И случилось маленькое чудо, одно из тех чудес, что всегда сопровождают живых и мыслящих, возрождая веру и даруя надежду. Облака уползали на восток, открывая тёмно-синий бархат ночного неба, усыпанный бриллиантами звёзд.
- Так ведь?

Часть 8. Закрытые глаза.

[RIGHT]
Хлещет осени рыжая плеть
Холод в сердце моём и зола.
Но когда мы устанем терпеть,
Кто спасет эту землю от зла?

Если души устанут болеть,
И недрогнувший мускул лица
Оправдает ненужную смерть,
Кто отсрочит начало конца?

Кто в нелепой сумятице слов,
В гнойном море притворства и лжи,
Снова примет на веру любовь,
Кто свой крест не уронит - скажи?

Кровью пахнет взбесившийся век,
Горизонты пылают в огне.
И прижатый к Земле, как к стене,
Кто ты, демон или Человек?
(с) А. Данилов[/RIGHT]


- Операция проведена успешно. Пациент скорее жив, чем мёртв.
Реваз сделал умное лицо и исподтишка полюбовался на произведённый эффект.
Фраза привычно повергла в глубокий шок подбежавших сопровождающих пациента и вызвала тщательно скрываемые усмешки у сестёр и ассистентов. Пардон, в шоке оказались не только сопровождающие, но и один ассистент – тот самый новичок-интерн. Ну, добро пожаловать.
Мысли эти пронеслись в голове Реваза за доли мгновения. Быстро окинув взглядом окружающее пространство, и уголком глаза наблюдая за вывозящими каталку ассистентами, он повернул голову к стоящему неподалёку заведующему отделением (знать бы ещё, какого Разрушителя ему здесь надо).
- Третья реабилационная палата свободна?
Тот почтительно кивнул (а будешь тут почтительным – когда говоришь с человеком, который вполне мог сидеть на твоём месте, а не захотел) и ответил:
- Разумеется, Серословский. Мне известно ваше странное пристрастие к ней.
Возможно, завотделением и хотел выразить иную мысль, нежели презрительное снисхождение, но выразил именно её. Реваз мрачно сдвинул брови и прикрыл глаза, отсекая сознание от бывшего собеседника и не пуская в душу злость, способную испортить настроение на весь остаток дня.
- Хорошо.
Реваз кивнул, и повернулся к сопровождающим пациента – суда по виду, родителям. Обычное дело – детишки вырастают, но играть не прекращают. Только вот игры их становятся более опасными. Вроде пальбы пластиковыми шариками из игрушечных пистолетов.
- Чувство юмора у меня больное, как вы в этом только что убедились. Но глаз мы вашему сыну мы сохранили. Возможно, видеть будет им несколько хуже. Точнее сказать можно будет после истечение срока послеоперационной реабилитации, то есть через неделю. А теперь прошу меня извинить – я устал, и единственное, о чём сейчас способен думать – это отдых.
Терпеливо выслушав слова благодарности, и ответив что-то маловразумительное, Реваз наконец смог сбежать, и, переодевшись и отмывшись, вытянуться на диване в комнате отдыха во весь свой немалый рост. Отчего-то он не выносил общения с благодарными родичами пациентов – а порой и с самими пациентами. Точнее – с огромным трудом терпел.
Впрочем, уголком рта усмехнулся Реваз, сегодняшний подросток вряд ли причинит хлопоты. Небольшая нотация на тему опасности некоторого рода игр – и он тут же взъерепенится и ощетинится, зашипит... В ответ можно будет отпустить пару острот... Заодно и поучит молодёжь, как надо язвить. А то послушаешь некоторых, так уши от их мата вянут. Ладно, если бы качественно ругались, так нет – выберут десяток-другой убогих словечек, и давай их склонять! Тоска смертная...
Вздохнув, Реваз немного поёрзал, пытаясь найти более удобное положение, и покосился на стоящий в углу кулер. Хотелось пить, но вставать и идти через полкомнаты и обратно не хотелось. Оставалось только два варианта – или продолжать валяться, ожидая, когда жажда пересилит лень, либо более или менее быстро встать, попить и вернуться, в надежде что движение не спугнёт это восхитительное состояние истомы. Наконец найдя оптимальное положение, Реваз прикрыл глаза...

Тьма... Надежды нет...

Звук открывающейся двери и звонкие молодые голоса прервали привычный кошмар. Стиснув руки в кулаки и изо всех сил сохраняя на лице безмятежное выражение, Реваз поднял веки, чтобы в который раз убедиться – он зряч, и слепота – лишь сон, старый и привычный с раннего детства кошмар.
Кошмар, определивший судьбу...

И только переведя дыхание, Реваз обнаружил, что голоса смолкли, а на него самого пристально смотрят...
Повернув голову, он столкнулся взглядами с тремя медсёстрами, явно пришедшими в комнату отдыха поболтать, попить чаю... сидя на оккупированном им диванчике. Конечно, можно было бы показать себя джентльменом и освободить диван, переместившись... Ну хотя бы в кресло. Но вставать не хотелось, и вдобавок – он был врачом, хирургом, профессионалом... И учитывая субординацию...
Додумать Реваз не успел. Медсестрички, убедившись, что вставать врач не собирается, устроились в креслах по соседству. Сдвинув их (передвижение сопровождалось омерзительным скрежетом) поближе, девушки налили себе из кулера горячей воды в чашки, и, разместившись на псевдокожаных сиденьях... принялись трещать. Высокие и сильные молодые голоса пересекались, смешивались, перебивая друг друга, и ознакомляли невольного слушателя о последних веяниях моды, сплетнях в среде шоу-бизнеса, мнения хозяек о знакомых и полузнакомых молодых людях...
Разумеется, долго Ревах подобного издевательства над собой не выдержал. Сдерживая мученический стон, он сполз с дивана, более-менее вертикально утвердился на ногах и, не глядя на болтушек, вышел из комнаты отдыха, сопровождаемый медленно, но верно опускающимся на помещение молчанием.
Добравшись до кабинета, Реваз устроился в кресле, и, закинув ноги на стол, попытался было вздремнуть ещё немного, когда его намерения были окончательно похоронены звонком городского телефона.
Глубоко вздохнув и выпустив воздух сквозь сжатые зубы, врач дотянулся до стоящего на подоконнике аппарата (переселившегося туда из-за отсутствия свободного места на столе) и снял трубку.
- Реваз Серословский слушает.

Аэропорт встретил Реваза тем же, чем и всех остальных приходящих под его своды – суетой, гулом голосов и периодическими объявлениями о прибывших рейсах, рейсах задерживающихся и проходах на регистрацию и посадку. Он сам ждал объявления о прибытии.
Устроившись в маленьком кафе на втором уровне, Реваз заказал средненького кофе по очень высокой цене и задумался. С двоюродным братом они уже не общались... Уже и не вспомнить, сколько времени. Редкие письма, приходившие от него, не в счёт, да и то изрядная доля их содержания состояла в повествовании о постовых мытарствах ревазовских писем. Родич всегда был редкой язвой, ему самому до него было ох как далеко...
Был.
Проклятье! Вакцина от оспы ведь когда придумана?!!
Реваз одним глотком осушил чашку и со стуком поставил её на покачнувшийся от этого движения пластиковый столик.
А ведь они с братом были похожи не только остротой языков. И путь свой выбрали и в одной области, и схожим образом... Ему с детства снились кошмары о своей слепоте, и он решил сражаться со слепотой, а вся семья брата погибла, когда в экзотичной стране, куда они отправились в отпуск, случилась революция. Автобус с эвакуируемыми туристами подорвался на настроенном на танк фугасе.
- Внимание, рейс номер 317 из Эредолене только что произвёл посадку. Встречающих просят пройти к третьему выходу. Господина Серословского просят назваться сотруднику государственной авиакомпании у третьего выхода.
Вот и всё.
Реваз встал из-за стола и подхватив сумку, начал спускаться по лестнице.
От семьи Серословских отныне остались только он сам и мальчишка по имени Золтан.

У Золтана был невысокий рост, хрупкое телосложение и недетский взгляд. Впрочем – после того, что ему довелось пережить, взрослеют быстро и до срока. Оспа не пощадила мальчишку, хотя обошлась с ним куда мягче, чем могла бы. Оспины на детском лице смотрелись чем-то чужеродным, тем, чего не должно было быть – но было.
С момента, когда они распрощались с вежливым представителем авиакомпании, Золтан не произнёс ни слова. Он не стал возражать против поездки на заднем сиденье автомобиля, как должен был бы поступить любой нормальный ребёнок его возраста, без протестов пристегнул ремень. Реваз поглядывал на него в зеркальце заднего вида, изредка бросая на лежащие на соседнем сиденье документы мальчика. Кроме него, у Золтана не было близких родичей, и теперь ответственность за его судьбу лежит на нём. Хорошо, что у него осталась нераспределённая неделя отпуска... За это время можно оформить его поступление в одну из близлежащих школ, подкупить вещей, обставить вторую комнату так, чтобы она подходила подростку, а не так, как есть сейчас – то есть – как попало...
Но с его молчанием надо что-то делать. Причём экстренно.
Немного подумав, Реваз притормозил на стоянке рядом с крупным магазином (на супермаркет данное заведение розничной торговли не тянуло) и, отстегнув ремень, обернулся к мальчику.
- Золтан, ты голоден?
Тот слабо пожал плечами, но, немного подумав, всё же пришёл к выводу, что языком жестов тут не отделаешься.
- Есть немного. Только не надо запихивать в меня тонны сладостей.
- Сладкое вредно для зубов, - отпарировал Реваз, - и тонна в тебя в любом случае не влезет. Если ты ничего не имеешь против максимально здоровой кухни, то можно заехать в ресторан с кухней Прибережья.
- Здоровая кухня...
В устах Золтана это словосочетание прозвучало как ругательство. Реваз якобы равнодушно пожал плечами.
- Если есть идеи получше этой – высказывай.
Мальчик замолчал, опустив глаза. После минуты молчания он еле слышно пробормотал:
- Я хочу пиццу.
Реваз улыбнулся:
- Хорошо. Поехали.

Ресторанчик «У Матильды» в глухом переулке исторического центра не был самым крупным, знаменитым и респектабельным, но в полумраке небольшого зала было на редкость уютно, официанты приветливы, а готовили пусть не слишком быстро, но очень вкусно.
Выбрав столик в углу, Реваз отдал меню Золтану, и, порекомендовав ему смотреть не только на описание блюда, но и на размеры порции, оставив за бортом цену, откинулся на спинку стула, размышляя.
Первый шаг сделан, первый намёк на контакт установлен. Но как пойдёт дело дальше? Он научился разбираться в психологии, но Золтан – не типовой случай... Конечно, с ним поработали ребята из центра психологической поддержки, и их отчёт... Стоп!
Реваз даже качаться на стуле прекратил от неожиданной мысли. Золтан рос в семье врача. Он знаком со всей больничной кухней. И о существовании психологов и их методиках тоже скорее всего осведомлён. А не провёл ли их сей отрок?
Подняв глаза, Реваз увидел, что мальчик сидит, отложив меню, и смотрит на него. Поняв, что его наблюдения не остались незамеченными, он заговорил:
- Ты качался на стуле.
Ставка на «ноль».
- А ты перехитрил психологов.
Удар попал в цель. Золтан замер, как громом поражённый.
- Ты... Как ты понял?!! Они?..
Его глаза метали гневные молнии, но губы предательски дрожали.
Реваз усмехнулся. Не криво, как обычно, а по-доброму.
- Они дураки, с чем я их и поздравлю с огромным удовольствием. А вот ты молодец. Прирождённый психолог. Если решишь потом поступать в медицинский, то помогу с подготовкой.
А вот сейчас реакция Золтана была неожиданной.
- Нет! Ни за что! Что может эта ваша медицина? Ничего не может! Вакцину от оспы придумали давным-давно, а папа... мама... Лита...
Мальчик наконец заплакал. Но не по детски. Это были злые, скупые слёзы взрослого мужчины.
Реваз подавил первый инстинктивный бросательно-утешательный порыв. Нет. Золтан уже вырос, он уже не маленький мальчик. И отношения с ним строить надо иначе.
- Сейчас мы и вправду мало что можем, Золтан. Даже я – «восходящая звезда офтальмологии», как пишут газеты всех мастей. Без приборов, анализов, специализации... А когда-то любой целитель мог лечить что угодно просто наложением рук, просто силой своего духа.
- Детские сказки... Мифы, – пробормотал мальчик, вытирая лицо салфеткой.
- Сказка ложь, да в ней намёк... – отозвался Реваз. – А вообще – есть такая поговорка. «Единственное отличие сказки от мифа в том, что миф может убивать». Или, в нашем случае, исцелять.
Золтан в ответ скривился.
- Можешь мне не верить, но я с юности увлекался историей. В профессию увлечение не перешло, но... Я стал интересоваться именно тем, что связано с историей медицины. Причём не той, что изучают в университетах, а более древней. И чем дальше, тем больше свидетельств того, что за семнадцать столетий со времён Открытия мы, жители Полуострова, многое позабыли. Да что там многое!
Реваз увлёкся, он почти забыл, с кем говорит, и просто высказывал всё, что накипело на душе за годы поисков и экспериментов. А Золтан слушал... И недоверие в его глазах сменялось интересом.
- Мы забыли самих себя, Золтан, вот в чём беда. Мы узнали электричество, вышли на орбиту своей планеты – но заплатили за это памятью. Мы стали мерить силу количеством денег и солдат, а о силе души забыли. Если удастся, то этим летом съездим в Сейрун. Там в храме есть одна фреска... Сильно повреждённая, но... Какой от неё веет силой! Я тебя утомил?..
Золтан покачал головой.
- Не знаю, дядюшка. Я... я просто... Я тебя другим представлял.
- А я и в самом деле не такой.
- Ты, похоже, действительно веришь в то, что только что наговорил.
Реваз слабо улыбнулся.
- Я должен верить.
- Должен?
Золтан поднял глаза – которые наконец засияли в ожидании чуда.
Тех, кто заявляет, что чудес не бывает, надо минимум изолировать от общества.
- Должен. Это может показаться бредом, но я уверен, что должен. Сейчас я не могу сказать точнее, но когда приедем ко мне, я покажу тебе одну книгу... И ты сам решишь, псих я или нет.
Золтан задумался, склонив голову на бок, и кивнул.
- Хорошо.

Часть 9. К истокам.

[RIGHT]Дважды ступить за грань, дважды изведать тьму,
Дважды испить до дна чашу, в которой яд...
Дважды рожденья боль память сплела в тесьму,
Дважды пришедший в мир, выбери свой наряд!

Кто говорил: "нельзя в реку дважды войти",
Кто препарировал сны скальпелем тонких слов?
Память еще жива... память всегда в пути,
Память течет рекой, взрезав добро и зло.

Кто сказал "не ищи правду среди теней"?
Память сильнее слов, память острей клинка.
Дважды пускаюсь в путь, дважды плыву по ней,
Эта река во мне, это - моя река...
(с)Jackal
[/RIGHT]
- Апчхи! А-апчхи! Пчхи!
Мина чихнула ещё раз десять, прежде чем всё же смогла добежать до стола, вытащить из стоящей на нём сумки упаковку бумажных носовых платков, и закрыть мягким материалом нос и рот. Пыли в обнаруженной ею кладовке было поистине немеряно, словно она копилась здесь со времён Пунцовой Революции четырёхсотлетней давности. Прочихавшись, и угостив пострадавший нос порцией морской воды из назального спрея, Мина тоскливо покосилась на окно с отдёрнутой шторой, словно оно было виновато в том, что кое-кому сегодня пришлось угодить под пылевой душ... Хотя, если подумать, то не так уж оно и невиновно…

Начиналось всё совершенно безобидно – по крайней мере – на первый взгляд. Просто будущая студентка Сейрунского Института Альтернативной Истории будет выглядеть лучше, если явится под его своды с уже некоторыми наработками для будущей курсовой. А ещё лучше будет – если и первыми набросками для неумолимо грядущего диплома. Конечно, изрядная доля тех, кто поступал на курсы СИАИ, так и оставалось на кафедрах, в кабинетах и архивах, но единицы из них проходили иными путями, и становились куда большим, нежели «крысус архивариус вульгарис»... И Мина твёрдо решила стать одной из них.
В результате девушка, вместо того, чтобы наслаждаться погожими днями и проводить время с семьёй, большую часть времени проводила в Зефелийской Государственной Библиотеке, копаясь в газетных подшивках возрастом от тридцати двух до двадцати восьми лет. Именно так можно было разобраться в причинах и следствиях затяжного политического кризиса, плавно перетекшего в экономический. Из него страна выбиралась более десяти лет, да и последующие два десятилетия не подарили стране богатства... Стабильность – да, хоть относительная, но была. А богатство... Мечты-мечты, где ваша сладость...
Мина поморщилась, встряхнула головой, вынырнула из хитросплетений политики и экономики и, встав, отдёрнула штору, закрывающую половину окна. Послеполуденное солнце, отразившись в зеркальце заднего вида стоящей под окном машины, ударило девушку прямо в глаза. Шагнув назад, она, часто-часто моргая, пытаясь сморгнуть выступившие слёзы, вдобавок так неудачно ударилась правым локтём о шкаф, что всю руку от злополучного локтя до кончиков пальцев прострелило мгновенной острой болью.
Прислонившись к шкафу спиной и прижимая к животу пострадавший локоть, Мина проклинала момент, когда ей взбрело в голову немного размяться. Когда мельтешение разноцветных бликов перед глазами наконец прекратилось, и боль утихла, девушка уже лишилась всяческого желание разглядывать царящие за окнами библиотеки пейзажи. Отступив от окна и наморщив нос, она тоскливо оглянулась на своё рабочее место, тонущее в сумраке, разгоняемом лишь настольной лампой. Возвращаться туда тоже не хотелось. С глубоким вздохом Мина отвернулась от этого зрелища, вновь прислонилась к шкафу, и, немного проехав подошвами мокасин по старому паркету, навалилась на него всем телом... И со всего маху рухнула на пол на мягкое место с высоты своего роста, когда шкаф под её напором внезапно сначала дрогнул, а потом и вовсе поехал назад…
Из глаз Мины посыпались искры, зубы клацнули, едва не прикусив кончик языка, а по спине словно пробежал мощный заряд тока. Тихонько охнув, девушка перекатилась на бок и схватилась за самое пострадавшее место. Судя по всему, досталось не только ему, но и голове – в падении, похоже, она умудрилась приложиться затылком о стенку шкафа. Охая и постанывая, девушка сначала кое-как встала на четвереньки, а потом, опираясь на причину своего падения, поднялась на ноги. И мрачно воззрилась на открывшееся её взгляду.
Здоровенный, выше её роста, набитый книгами шкаф сдвинулся почти на метр – уж сантиметров на семьдесят точно. Закрыв собой висевшую прежде рядом на стене карту мира времён открытия Полуострова. А там, где он прежде стоял…
Потрясённая произошедшим, Мина замерла на месте, и широко распахнутыми глазами уставилась на отлично заметную дверь, прежде скрытую. И как это понимать? Мало того, что вроде бы забитый до отказа не самый маленький шкаф ни с того и с сего решил переменить место дислокации, так ещё и двери какие-то потайные появляются... Хотя… Мина наморщила лоб. Когда в библиотеке проводилась последняя перестановка, она не знала, но в том, что это было не менее двадцати лет назад, была уверена точно. А значит…
Озарённая неожиданной мыслью, девушка едва не подпрыгнула на месте.
А если за дверью – документы о том самом кризисе?
Мысленно посмотрев на себя со стороны, Мина сморщилась. Вот ведь размечталась, стыдно смотреть. А ведь скоро двадцать лет стукнет! Хотя не будем заниматься самообманом – мысль крайне соблазнительна. И чтобы проверить, имеет ли она под собой какое-либо основание, надо всего-навсего открыть дверь. Петель не видно, значит, если не заперта. Можно отворить простым толчком. Но только одна деталь смущает.
Шкаф. Высокий. Тяжёлый – ибо книгами набит.
Ну не сама же она его сдвинула – при разнице в весовых категориях на порядок или даже два?
Мина передёрнула плечами.
Эта странность нервировала. И вызывала серьёзные подозрения относительно того, куда она собиралась сунуть свой нос.
Около минуты девушка стояла неподвижно, прислушиваясь к своему чутью. Чутьё, словно издеваясь, молчало. Мина вздохнула. Оглянулась. Прикрыла глаза.
И какая разница, что за этой дверью? Она ведь всё равно её откроет, вне зависимости от страхов и надежд, просто откроет – потому что иначе не может. Мина коснулась старого, потемневшего от времени дерева. И решительно толкнула дверь.
В ту же секунду чутьё взвыло – но не от ужаса, нет! От немыслимого, невообразимого восторга.
И дверь со стуков распахнулась. А оттуда, словно подстёгнутое каким-то неведомым сквозняком, вырвалось огромное облако пыли.

А когда она улеглась, Мина, продолжая закрывать лицо платком, шагнула в комнату, скрывающуюся за дверью. Та была совсем крохотной – там помещалась небольшая конторка, да навешенные над ней книжные полки. А на самой конторке… Придавленный чернильницей, парой странных чёрных браслетов и куском то ли стекла, то ли хрусталя…
Лежал листок старой бумаги.
Прощай, прошлое...
И здравствуй.

* * *

Стрёкот вертолётных лопастей и гул моторов перекрывали все остальные звуки, так что общались сидящие в нём жестами и записками. Впрочем. Все, кто этого хотел, успели наговориться за время предыдущих перелётов, и лишь редкие вспышки жестикуляций и не менее редко пролетающие по пассажирскому салону бумажные самолётики нарушали царивший в нём покой. Долгая дорога утомила всех, и хотелось поскорее оказаться на месте.
Зельма немного приподнялась с кресла, насколько пустили привязные ремни, и потянулась, пытаясь размять затёкшие мышцы. Взгляды половины мужского состава салона устремились на неё, девушка немного сморщилась. Вот вам и обратная сторона экзотичной красоты… Впрочем, проявляется она настолько редко, что можно и перетерпеть подобные моменты. Вновь откинувшись на спинку кресла, Зельма с лёгкой завистью покосилась на мирно спящую в соседнем кресле Катрину, и попыталась принять положение поудобнее и тоже слегка вздремнуть, когда…

Черной волной накатило предчувствие…

Зельма вздрогнула и выпрямилась в кресле, озираясь в отчаянной попытке хоть что-либо понять, осознать…

Смерть…

Окна противоположного борта затопил свет, а мгновение спустя молотом по наковальне металлического бока вертолёта ударила взрывная волна. Второй вертолёт экспедиции, объятый пламенем, падал в тайгу.
Зельма не представляла, откуда она всё это знает, ведь через маленькое окошко салона было видно лишь вспышку, но была уверена – всё это именно так. Дверь в кабину пилотов распахнулась, и кто-то из экипажа прокричал, срывая голос:
- Во второй вертолёт всадили ракету из ПЗРК!* Внимание – снижаемся!
- Нет!!! Не сметь! Влево! Подай влево!!! НЕ СМЕЙ СНИЖАТЬСЯ!!!
Зельма и не думала, что способна издать такой вопль. Да и думать об этом было некогда. Она ЗНАЛА, что неведомые враги рассчитывают именно на то, что они будут снижаться. И следующую ракету будут целить ниже.
Только пилоты этого не поняли… И распоряжение выполнять не стали. Ну, почти не стали.
Вертолёт заложил лихой вираж, вряд ли заложенный в его конструкцию, и по крутой дуге заскользил вниз. И в это мгновение разорвалась вторая ракета. Вертолёт всё же начал снижение – и она попала в него. Но он одновременно начал разворот – и сам раздутый бочонок корпуса уцелел. Но одна из лопастей главного винта разлетелся вдребезги, лишив вертолёт необходимой для полёта тяги.
Вираж перешёл в беспорядочное падение.

Салон и кабину наполнили крики, ругать и истошный визг проснувшейся Катрины. Кто-то начал молиться, кто-то, расстегнув ремень, попытался вскочить и тут же покатился по ходящему ходуном полу…
В первое мгновение Зельма не сдвинулась с места, не издала ни звука. Она лишь закрыла глаза.

Это – всё?

Резко наклонившись, попав своим движением в момент относительно равномерного снижения – пилоты не бездействовали, до конца отчаянно сражаясь с законом всемирного тяготения и, видимо, ища более-менее подходящую посадочную площадку – Зельма достала из-под кресла свой рюкзак. Резким движением разодрала молнию и сунула руку внутрь. Кисть приятно охладило прикосновение металла.
Вытащив наружу перчатку бангака, девушка выпустила рюкзак из рук – он тут же улетел куда-то в сторону, но его судьба Зельму больше не волновала. Её вообще больше не волновало ничего. В последние оставшиеся до падения мгновения только одно было для неё важным.
Надеть перчатку.
Я не сдамся без боя.
Нет… Я не сдамся… Я отомщу.
Я выживу?
Да.
Они?
…
Зельма оглянулась, обводя взглядом и запечатлевая в памяти лица людей, так и не ставших её друзьями. У неё вообще не будет больше друзей.

Кроме…

Вертолёт рухнул на землю, ломая кусты на берегу небольшой реки.


* * *


Мина нервно тряхнула головой – отгоняя странное, чуждое ей и пугающее настроение – и при неясном свете, который смог проникнуть в невесть сколько времени закрытую комнату, сделала два шага к конторке и пригляделась к лежащему на ней рисунке.
Поправка – не на рисунке – карте. Мина нахмурилась, улавливая в схематично переданных очертаниях неведомой земли нечто... знакомое... Осторожно коснувшись листа, на котором была изображена карта, девушка на мгновение замерла – а потом мигом отдёрнула руку. Поправка два – листа не бумаги, но пергамента.
В чью больную голову могла прийти идея рисовать странные материки на пергаменте, а потом запирать карту невесть на сколько времени в кладовке?
Раздражённо шипя, Мина занесла руку, чтобы от души приголубить ближайшую стену, и замерла, поражённая собственной мыслью.
- Материки?..
Навалившись на конторку всем весом, девушка задышала глубоко и ровно, пытаясь преодолеть внезапно начавшийся приступ удушья. Материки... Море Демонов почти идеально круглой формы. Если эта карта подлинная, то...
Правый угол рта судорожно изогнулся – ехидной усмешки на сей раз не получилось. Да и не получалось быть ехидной перед лицом той древней эпохи, из которой пришла эта карта. Отчего-то у Мины не возникло и тени сомнения в вопросе подлинности пергамента и изображённого на нём. Вопросы были другие... Первый – чисто эмпирический, но, тем не менее, ничуть не лишённый смысла. Если... если всё – правда, и обсуждаемая эзотериками катастрофа была... То как уцелела планета? При такой-то воронке от взрыва... Не говоря уже о прочих последствиях...
Но первый вопрос пока прошёл вскользь, лишь вызвав лёгкую рябь в глубинах сознания Мины. Второй вопрос сейчас казался ей куда актуальнее: кто и зачем оставил здесь карту?
Слегка нахмурившись, девушка подняла голову к полкам с книгами... И опустила глаза. Книги были ничем. Для неё – ничем. Она не историк, она не сможет в них разобраться. А вот её учитель истории, наверное, сможет. Мина уже было собралась лезть в карман за телефоном, но всё же что-то заставило её ещё раз приглядеться к карте... и у удерживающим её предметам. Чернильница девушку не заинтересовала, а вот остальное. Сперва она взялась за кусок стеклохрусталя, специально оттягивая момент... Нет, не оттягивая. Сил держаться не было – браслеты манили, притягивали...
Они были совсем не холодными, какими по идее должны были быть металлические предметы, лежащие в прохладном помещении. Браслеты словно идеально соответствовали температуре тела, и на ощупь были не полированными и не шершавыми – в их вроде бы гладкой поверхности ощущалась какая-то неровность, но притом неровность правильная... Мина вертела браслеты в руках, пытаясь подобрать хоть сколько-нибудь адекватные слова для их описания, и одновременно никак не могла понять – что же ей показалось странным в их внешнем виде?
Простые цельные браслеты, никаких украшений – ни гравировки, ни литых узоров, ничего необычного с виду. Да, цвет чёрный... Будто она никогда о вороненой стали не слышала.
Тогда что же?
Мина в задумчивости вертела браслеты в руках, и ушла от реальности настолько, что даже не услышала, когда снаружи, из зала, послышались звуки чьих-то уверенных, спокойных шагов.
- Ч.. что здесь происходит? Кто здесь? Что это за комната?
Раздавшийся за спиной голос прозвучал для Мины подобно трубам Страшного Суда. Резко развернувшись, она последним, неосознанным движением крутанула браслеты... которые неожиданно легко скользнули по её пальцам... и тяжело, мягко и неожиданно естественно легли на запястья.
Обернувшись, девушка увидела библиотекаршу – почтенного возраста даму в аккуратных очках в металлической оправе и совершенно несолидных джинсах и льняной рубашке в цветочек.
- Девушка, я к вам обращаюсь! Что это за помещение? Откуда оно взялось?
Мина запоздало вздрогнула, передёрнула плечами, сделала виноватое выражение лица и пустилась в объяснения:
- Видите ли, я случайно опёрлась спиной о шкаф, а он внезапно поехал назад. Я упала на пол, а когда поднялась – увидела, что за шкафом скрывалась дверь... И вошла.
Дама нахмурилась – она явно не верила ни единому слову Мины, и искала в её рассказе что-нибудь – слово, интонацию, за что можно зацепиться и путём логических построений выявить ложь и вывести собеседника на чистую воду. Но, в очередной раз скользнув по столу и книжным полкам за спиной Мины, библиотекарша всё же решила повременить с разъяснениями и заняться новооткрытым тайником.
- Выходи, - властно махнув рукой, дама подошла к комнатке, и замерла в ожидании, когда её распоряжение исполнят. Мина и не собиралась задерживаться. Задев плечом косяк (а точнее – едва не снеся его), она выскочила из комнатки в основное помещение – и на мгновение ослепла от светящих прямо в глаза лучей солнца.
Силы небесные и подземные – сколько же времени она в этой каморке провела?
Проморгавшись, Мина вспомнила о лежащем в кармане мобильнике, и сунула за ним руку... Вот только нащупала она совсем не его. Точнее – не совсем его. Бок о бок с телефоном в кармане лежал тот самый кусок стеклохрусталя.
Не веря своим глазам, Мина вытащила его и уставилась на мутновато-белый, имеющий лёгкий намёк на прозрачность камень так, словно он только что заговорил с ней человеческим голосом. И когда это она успела его в карман сунуть?..
И... Когда она успела нацепить браслеты???!!!
Тяжело застонав, Мина рухнула на первый попавшийся стул. Если эта мымра... библиотекарша достаточно внимательна, то не заметить того, что на столе кроме карты и чернильницы лежало ещё кое-что, она не может. А если не очень внимательна?.. Запихнув камень в карман, девушка попыталась было снять браслеты, когда библиотекарша буквально вылетела из комнаты.
- Девочка... Никуда не уходи... Сторожи! Я должна позвонить учёным, это... Этим книгам – не меньше сотни лет!
Взметнув улёгшуюся было пыль, библиотекарша умчалась, оставив Мину в полнейшей растерянности.
Вопрос первый – как эта дама определила возраст книг? Конечно, библиотекари в книгах должны разбираться, но... Или могла всё же?
Вопрос второй – как она при такой внимательности не заметила находящуюся на конторке карту?
Пребывая в некотором замешательстве, Мина поднялась на ноги, и, подойдя к двери, заглянула в каморку.
Там, на конторке, одиноко стояла чернильница. Рядом с ней по потемневшей деревянной поверхности горсткой праха рассыпалось нечто, бывшее, по-видимому, картой легендарного материка, который называли Спящий Дракон.

* * *

Стенли в компании таких же, как и он сам, охранников рудника, продирался сквозь густой подлесок и отчаянно ругался, проклиная слишком резвых гранатомётчиков. Идиоты сбили машины, даже не посмотрев, что за птицы летели мимо... Но это-то ещё ничего, подумаешь, сбили – эка невидаль! Главное, что сбить умудрились прямёхонько над самой гущей, а уцелевшая машина, будь она неладна, свалилась на берег реки, по ту сторону бурелома, будто не могла оказать им уважение и рухнуть поближе... Тащись теперь через эту клятую чащобу, не зная, за каким деревом на что и обо что нарвёшься.
- Р-рр!
Короткий, но раскатистый рык заставил Стена подпрыгнуть, а мгновение спустя, после разворота в означенном прыжке и выругаться ещё раз.
- Зар-раза!
Боб, шедший за ним следом, радостно заржал.
- Зверь идёт за тобой!
Стен только сплюнул с досады и, развернувшись, продолжил движение. Дёрнула же его нелёгкая к гадалке тогда идти! Нагадала ему смерть от руки Зверя, выгнала с квадратными глазами, а ребята теперь смеются... И что этой старой карге тогда померещилось? Мухоморов переела?
За тоскливыми размышлениями были преодолены последние десятки метров, и группе охранников предстало место падения вертолёта.
Посадка получилась жёсткой, что уж тут говорить. Вертолёт лежал криво, скособочившись – одна из стоек шасси подломилась. Бока машины были смяты в гармошку, винт отлетел и валялся метрах в трёх от отломившегося от удара хвоста... По земле рассыпались тюки, мешки и ящики, часть из которых была разбита. Товарищи Стена накинулись на них, как коршуны на добычу, а самого парня привлекла другая деталь.
Дверь вертолёта была открыта – видимо, от удара она вылетела наружу, и теперь висела на одной петле; из мрака салона наружу просачивалась одна-единственная тоненькая струйка дыма.
Оглянувшись на приятелей – те были поглощены изучением груза – Стен изловчился, ухватился за дверной проём и запрыгнул в салон. Там царили бардак и полумрак. По всему помещению были в беспорядке разбросаны тела, вещи и даже пара кресел – не пустых. Стен опытным глазом сразу определил, что обоих мужчин, находящихся в оторвавшихся креслах, можно хоронить, как ещё двоих, одного – с проломленной головой, и другого... то есть другую. Носатую худосочную девицу. А вот следующее тело парня порадовало. Тоненькая, смуглокожая женщина с пышной копной очень светлых – в белизну волос – явно дышала, и лежала на полу в позе эмбриона, уронив голову на левую руку.
Стен ещё раз пригляделся, и, подойдя поближе, провёл пальцами по позвоночнику девушки. Навскидку сказать было сложно, но вроде хребет был цел, а значит – транспортировку красотка переживёт. Он отчего-то был совершенно уверен, что девушка красива. Очень красива. Запустив руку ей в волосы, Стен приподнялся и с усилием попробовал поднять хрупкое тело... но рука пошла вверх неожиданно легко и послушно. Недоумевающий охранник опустил глаза...
И мгновения растянулись в вечность.
Девушка подняла голову.
И открыла глаза.
Стенли вздрогнул - подсознание издало просто невообразимый вопль, требуя бросать её и бежать куда подальше, пока цел, но...
Охранник не тронулся с места, в растянувшиеся в вечность последние мгновения жизни глядя, как до сих пор спрятанная под животом правая рука девушки в змеином броске метнулась вверх, как блеснули стальные когти надетого на руку бангака – и какие только мелочи не вспоминаются порой – вроде названия этой когтистой перчатки. Как...
Боли почти не было – был только невероятный жар. Жар, не способный отвлечь Стенли от того, каким восторгом и наслаждением вспыхнули хищные, жёлтые глаза девушки.
Вот ты какой, Зверь.
Пришла тьма.

Зельма пришла в себя как от удара. Девушка ощутила себя лежащей на холодном металлическом полу, с рукой с надетым бангаком, подогнутой и спрятанной под животом. А снаружи приближался враг. Зельма не знала, почему ей так подумалось, но сейчас, когда сбитый вертолёт лежал на земле, а снаружи слышались громкие, уверенные голоса, она была уверена – голоса эти принадлежат не случайным таёжным охотникам, разглядывающим невиданное прежде явление. Шаги снаружи, лёгкий, еле слышный лязг – а за ним стук и лязг более громкие, пол содрогнулся и зазвенел, провожая очередной удар вибрацией. Враг был в вертолёте.
Снова шаги. Остановка. Ещё два шага, громче и ближе. Следующий шаг стал рубежом. Зельма почувствовала легчайшее дуновение ветра за мгновение до того, как грубая, беспощадная рука вцепилась ей в волосы, и дёрнула голову девушки вверх.
Доли мгновения спустя Зельма в резком броске взметнулась с пола на колени.
И её время растянулось.
Простецкая, грубая физиономия человека, не отягощённого избытком интеллекта. Мутные, водянистые глаза.
Как они расширились, когда чёрные кружки зрачков встретились с её глазами! Каким восхитительным ужасом из них плеснуло!
Зельма никогда прежде всерьёз не задумывалась об убийствах. Всерьёз – никогда. Но в эту секунду она не колебалась. Правая рука метнулась из-под живота вверх, поймали на полированные поверхности тусклый солнечный зайчик стальные когти. А потом они вонзились...
...Плавно и легко, как горячий нож входит в масло...
Интересно, что он чувствует в этот момент?
Зельма замерла, не отрывая глаз от расширившихся на всю радужку, а потом сжавшихся в крохотные точки зрачков человека. А по жилам её нёсся неистовый пожар, зарождавшийся в стальных когтях бангака.
Ярче света... На мгновение перед её внутренним взором полыхнуло бушующее море ослепительно-золотого света, а затем всё накрыл океан трепещущей переливающейся всеми цветами радуги черноты.
Тьма...
Длиннее вечности, ярче вспышки сверхновой... Вот как выглядит смерть! Вот как выглядит вечность!
Человек медленно оседает на пол, легко и невесомо, как первый опавший лист в безветренную ночь на пороге осени. Пустая оболочка того, что некогда вмещало душу...
Слегка изогнув кисть руки, Зельма заставила тело соскользнуть с лезвий, другой рукой легко вытягивая из кобуры пистолет. Столько-то граммов стали, плюс свинец, порох... Хотя – к чему эти бессмысленные цифры?.. Без разницы. Снаружи осталось трое.
Три голоса. Три серых пятна на многоцветьи мира сквозь мерцающую призму тьмы.
Три патрона.
Спокойным прогулочным шагом Зельма подошла к двери, подняла руку и, чуть поводя кистью, сделала три выстрела.


* переносной зенитно-ракетный комплекс

5 января 2009 г. 17:43

#228733

[center]* * *[/center]


Не поверив своим глазам, Мина вошла в каморку, но при приближении картина не изменилась. Древняя карта рассыпалась прахом, равномерным слоем припудрив то место, где только что лежала, и пару сантиметров окружающего пространства, уничтожив всякие намёки на следы былого присутствия на конторке браслетов и камня.
Девушка не была археологом, да и с химией дела у неё обстояли хорошо, но не отлично, и придумать рациональную причину для подобной метаморфозы она не смогла. Нерациональная же причина, пришедшая в голову первой, отдавала мистикой, фэнтезийным романом... и напоминала о том, что не всё в её жизни было простым, понятным и обыденным.
Сделав шаг назад, к закатному свету читального зала, Мина стиснула пальцами виски и зажмурилась.
Надо успокоиться и подумать. Серьёзно подумать, потом позвонить профессору Райдингу. Сбегать к знакомому с геологического факультета и предъявить ему камень для экспертизы. Браслеты...
Мина нахмурилась. По какой-то пока не ясной причине всего лишь мысль о том, что придётся кому-то браслеты показывать, позволять разглядывать, касаться, казалась ей не то что бы неприятной и недопустимой – нет, кощунственной и даже святотатственной!
Словно речь шла о чём-то сакральном, единственно драгоценном, единственном, что имело смысл.
- Единственное, что имеет смысл.
Мира шепотом повторила последнюю мысль, пришедшую ей в голову, и удовлетворённо улыбнулась. Нужные слова были найдены. Найден ключ. Только... где тот замок, что он должен отпереть?
Рука сама собой потянулась к висящему на шее на кожаном шнурке, во впадинке между ключиц медальону, бывшему древним сакральным символом.
Ещё немного времени. Ещё совсем немного, и нужное имя вспомнится.
Час? Минута? Неделя?
Всему своё время в этом мире.
Интересно, а что будет, когда всё вспомнится? Что-нибудь изменится, или всё, что останется той, что будет носить моё имя, это написание псевдоисторических романов о временах более чем семитысячелетней давности?
Хищная усмешка в глубине сознания.
Вот уж на это как раз рассчитывать не стоит.
Солнце за спиной померкло, скрипнуло окно.
Выброшенная из своего транса, как рыбина, вышвырнутая на берег девятым валом, Мина вздрогнула, резко обернулась, и зашарила по каморке взглядом в поисках хоть чего-нибудь, что может сойти за оружие. Секунду спустя, подхватив стоящую в углу за дверью бамбуковую палку, почти такую же, как была у неё самой дома, девушка выскочила в зал, готовая встретить любого врага, и даже не задумываясь – откуда этим врагам взяться в центре Зефиила, в государственной библиотеке.
Врагов в зале действительно не было. В зале не было никого, лишь серо-синие сумерки протягивали из углов свои липкие пальцы. Мина оглянулась к окну. Там больше не было заката. Ещё недавно чистое на закате небо заволокла гряда высоких свинцово-серых облаков, края которых хищными когтями тянулись к замершим внизу домам и деревьям. На город надвигался шквал.
Коротко выругавшись, Мина бросилась закрывать окно – и вовремя. Стоило ей опустить ручку, как по стеклу ударил первый, ещё довольно слабый, но уже довольно чувствительный порыв ветра. Стекло отозвалось еле слышным, трепетным звоном. Девушка устремила свой взгляд на растущую шквальную тучу и медленно прислонила ладонь к прохладной гладкой поверхности. Следующий порыв ветра отозвался в руке вибрацией.
- Надвигается буря.
Мина шепнула эти слова так тихо, что еле расслышала сама – и едва узнала свой голос. Он утратил прежнюю мягкость и чистоту, в нём появилась незнакомая прежде твёрдость и нотки хрусткого стекла, проявлявшиеся прежде лишь во мгновения гнева, теперь звучали явственно и сейчас, и, по-видимому, будут звучать отныне всегда.
Свет продолжал угасать, сумерки, пришедшие с облаками, переходили в синюю мглу. В громаде надвигающегося облачного фронта сверкнула первая явная молния, несколько секунд спустя глухо зарокотал гром.
В ответ в коридоре зацокали каблуки.
- Девочка... А, ты закрыла окно! Хорошо, теперь главное – чтобы после грозы дождь не зарядил надолго, иначе нам придётся либо тащиться под дождём, либо ночевать здесь.
Библиотекарша подошла к Мине и стала рядом с ней у окна, вглядываясь в надвигающееся светопреставление.
- Не зарядит, - отрицательно качнув головой, промолвила Мина, скосив на нежданную собеседницу глаз. – На город идёт не гроза, а шквал. Когда он пройдёт, небо очистится. Но это будет именно «когда»... А пока оно не наступило, нам будет весело. Все окна хорошо закрыты?
- Да, разумеется. У нас всё-таки библиотека, в большинстве залов температуру поддерживают кондиционеры, и окна вообще открывать можно только в крайних случаях. Эта комната была одним из немногих исключений... Теперь не будет...
Речь прервал бешеный порыв ветра, яростно налетевший на прозрачную преграду стекла. Окно отозвалось звоном, библиотекарша вздрогнула, а Мина только ещё более жадно вгляделась в происходящее на улице.
Дневной свет окончательно угас, уступив место раньше срока наступившей беззвёздной ночи. Всё ярче сверкали молнии, всё громче и победоноснее звучали раскаты грома. Деревья в окружающем библиотеке парке гнулись под напором ветра, в моменты вспышек молний было видно, отчаянно хлещут по ветру ветки, словно пытаясь удержать уносимые им листья. А потом наконец-то хлынул дождь.
Долгожданный, он пришёл внезапно, обрушившись на Зефиил как цунами на мирно спящий приморский городок. Только он принёс не разрушение, а облегчение и спасение от несущейся в воздухе пыли, поднятой вверх бурей. Он накрыл город почти мгновенно, гудящей, звенящей и поющей пеленой отгородив мир реальный, и на недолгие минуты сделав столичных обитателей заложниками чуждой и непонятной обывателям изнанки мира.
Мина наблюдала за буйством стихии широко открыв глаза и прижав к стеклу ладони. Ей отчаянно хотелось быть к шквалу как можно ближе, не только видеть и слышать его, но и ощущать, осязать... Стекло вздрагивало, и дрожь эта передавалась ладоням девушки.
Но этого Мине казалось невероятно, непростительно мало. Ей хотелось распахнуть окно, вскочить на подоконник, всем телом принять и ярость ветра, и певучий гул дождя, и бешеный дуэт грома и молний... Стать частью стихии.
Созерцание её было нагло и бесцеремонно прервано библиотекаршей, схватившей девушку за плечо и принявшейся нещадно её теребить. Раздражённо шипя сквозь зубы и сдерживая просящиеся на зык непарламентские выражения, Мина обернулась у надоедливой женщине и только тогда услышала, что та пытается ей сказать.
- Отойдём от окна – разве не чувствуешь, какой сквозняк? Видимо, где-то всё же есть открытая форточка. Не появилась бы шаровая молния... Да и твою каморку не помешало бы закрыть, после дождя всегда сильная влажность, она может повредить старинным книгам...
Говоря это, библиотекарша целеустремлённо отходила от окна, волоча за собой Мину. Девушка пару раз дёрнулась, вырываясь, и уже открыла рот, чтобы выразить протест против такого бесцеремонного обращения со своей персоной, когда...
Ветер взвыл с утроенной силой, стекло в окне зазвенело, как гонг, а за окном одна за другой сверкнули несколько молний, залившие весь зал мертвенным белёсым светом, и в то же мгновение здание накрыл оглушительный раскат грома. А когда звук утих, свет не исчез. Он остался – в виде неяркого по сравнением с только что окончившимся световым шоу, злого комочка, еле слышно потрескивающего злого шарика, плавно опускающегося вниз.
- Шаровая мол... – полувскрикнула-полувсхлипнула библиотекарша и осеклась на полуслове. Её ли неосторожная фраза, сквозняк ли, или же всё вместе – или вообще случилось что-то, не имеющее никакого отношения к вышеперечисленному – но шаровая молния на пару секунд неподвижно замерла, а затем стремительно метнулась к замершим в нескольких шагах от неё женщинам.
Мина резко вдохнула – и все её мысли умерли. В голове не осталось ничего, кроме пустоты; впрочем, её не осталось тоже. Вместо неё было... была...
Мина резко дёрнула правым плечом, сбрасывая с себя ослабевшую руку библиотекарши, и сильным пинком ноги отбросила женщину в сторону, одновременно разворачиваясь, и перехватила так и не выпущенную бамбуковую палку так, словно держала меч.
И в последнюю, стремительно истекающую секунду ударила палкой по молнии.

Взрыв?..
Прожжённая палка?..
Исчезновение молнии?..
Неосуществившиеся вероятности.

Шаровая молния наткнулась на своём пути не на засохший стебель экзотического растения. Её встретило светлое, исполненное внутреннего сияние лезвие меча – и рассекло её надвое. Разрезанная молния вспыхнула, и рассеялась облаком ярких искорок, осыпавших девушку и почти сразу же угасших.
Почти.

Скромная библиотекарша, реалистка до мозга костей, до конца жизни не забыла эту картину, врезавшуюся ей в память за мгновение до того, как она сама лишилась сознания: девушка со светлым мечём в руках, и танцующие вокруг неё искры, вливающиеся в висящий у неё на шее амулет.

Некоторое время Мина стояла, не шевелясь, не отрывая взгляда от возникшего из найденной в каморки бамбуковой палки меча. Медленно, очень медленно девушка пошевелилась, изменила позу. Взяв меч одной рукой, второй она прикоснулась к гладкому, прохладному лезвию. Поднесла его поближе к глазам...
За окном вспыхнула молния, и в её свете Мина поймала на лезвие отражение своего взгляда. И прочла таящееся в его глубине имя.
Мысли и чувства не изменились – не может изменяться то, что уже исчезло. Следом рассыпалось искрами-осколками видение своих-чужих глаз на лезвии клинка. Разбился, на кусочки рассыпался пылью образ библиотеки, рассеялась прахом лежащая у стены женщина... Под глухим слоем тишины сгинули прозвучавших вслед за последней вспышкой молнии уже несильный раскат грома и утихающий свист ветра. Последними растворились в накатывающей волне неведомого воспоминании той, что звалась Миной Айнвас. И не осталось ничего.
Как известно, свято место пусто не бывает.
Первыми пришли воспоминания. Стремительный калейдоскоп образов – виды, лица, поступки, смерти и жизни... Память Мины вливалась в этот океан ярким, звонким ручейком, распадалась на тонкие ленточки, вплетаясь в основную канву как нитки бус в косы красавицы.
Потом вернулись ощущения. За окнами комнаты с выбитым окном умирал шквал. Ветер стихал, на подоконник падали последние редкие капли дождя. Светало – грозовые облака уходили, оставляя на западе всё расширяющуюся полоску чистого неба.
И наконец, последними, вернулись мысли.
- Свершилось.
Девушка произнесла это одними губами, словно ещё не до конца веря, что всё произошло. Что нить событий и судеб не прервалась, что спираль на мгновение замкнулась в круг, который вновь развернулся в спираль... Словно ничего и не было только что. Но – было. И спираль всё же побывала кругом, и предписанные до этого мгновения линии больше не являются аксиомой.
Девушка позволила себе эту минуту слабости и отстранённых размышлений. Одну минуту. Как мало и как много...

Библиотекарша очнулась от того, что её осторожно хлопали по щекам.
- Эй, очнитесь! Эй, вы же живы, и ничего вроде не сломали, приходите же в себя!
Женщина открыла глаза, и вроде знакомый... Хотя и крайне незнакомый голос радостно озвучил своё счастье по поводу её возвращения в мир живых, сильные руки усадили её спиной к стене и всучили бутылку воды. Несколько глотков окончательно привели библиотекаршу в себя. Тряхнув пару раз гудящей головой и потирая ноющий бок, женщина вернула девушке, имени которой так и не удосужилась узнать, её собственность и придерживаясь за стену, поднялась на ноги.
- Шаровая молния... Здесь была шаровая молния!
Девушка счастливо улыбнулась и кивнула:
- Была! Но я её бамбуковой палкой обратно в окно спровадила! Вот – на ней ожог остался...
Библиотекарша посмотрела на предъявленную вещь – на желтовато-коричневой поверхности чернело уродливое пятно.
- Теперь она уже вряд ли на что сгодится...Можно только выкинуть.
- Вот ещё, - фыркнула девушка, - эта палка, к вашему сведению, наши жизни возможно спасла, а вы – выкинуть! Вот ведь неблагодарность... А если уж она вам не нужна, то я её себе заберу. Сестру буду пугать... – хихикнув, добавила она, и от этих слов библиотекарше отчего-то стало не по себе. И отчаянно захотелось – чтобы эта девушка, не называя своего имени, поскорее исчезла из библиотеки, и из её жизни вообще.
В коридоре раздались торопливые шаги, и вскоре в зал вбежал директор библиотеки собственной персоной.
- Во имя Создателя, что здесь у вас произошло... – Пожилой сухощавый мужчина сделал несколько шагов, и тут его взгляд натолкнулся на сдвинутый шкаф и открытую дверь.
- О, боги и демоны всех времён и народов... Это на самом деле...
И скрылся в каморке.
Библиотекарша проводила его взглядом, а когда повернулась к девушке, то не увидела её. Не было и стоящей на соседнем столе бежевой сумки. Закрыв глаза, женщина с облегчением вздохнула, и присоединилась к директору.

Стояла удивительное время. Сумерки сгущались, но темнее не становилось – ведь тучи уходили. Девушка с редким теперь цветом волос – сине-фиолетовым – шла по улице, разглядывая своё отражение во всех встречных лужах. По крайней мере, так казалось со стороны.
Вот значит, как всё обернулось.
Неожиданно. Впрочем, это лучше, чем могло быть. Лучше, чем выжженная войной пустошь. Город, живой город, пусть и с отравленным воздухом и астралом. Живой мир.
Пока есть жизнь – есть и надежда.
Впрочем, надежда остаётся и потом.
А если есть надежда – то завтра будет всегда.



* * *

Опустив руку с пистолетом, Зельма пару минут стояла, прислушиваясь к своим ощущениям. До сегодняшнего дня она никого не убивала. Никогда. А сейчас – сразу четверо. И дело не в количестве, и не в самом факте убийства. Жить захочешь – убьёшь. Дело даже не в том, что сейчас она спокойна.
Зельма привыкла всегда быть с собой честной до конца. И сегодня она впервые за долгое время очень хотела соврать самой себе. Соврать, забыть, не думать... забыть наслаждение, которое она испытала, убивая. Забыть огонь в жилах, забыть радугу тьмы перед внутренним взором.
Забыть. Не думать. Жить.
Скривив губы в чём-то, отдалённо напоминающем ироничную усмешку, Зельма заткнула пистолет за пояс и спрыгнула на землю. Кровь первого убитого уже начала подсыхать и сворачиваться на лезвиях бангака, и её следовало поскорее отчистить.
И только выпрямившись, девушка наконец заметила то, чего не заметить по идее было нельзя.
Боли не было.
Недоверчиво помотав головой, Зельма замерла и прислушалась к своим ощущениям.
Ничего. У неё ничего не болело, и чувствовала себя девушка так, словно никогда в жизни у неё не было плохого самочувствия. А ведь она совсем недавно рухнула вместе с вертолётом с изрядной высоты! Вертолёт всмятку! Все попутчики мертвы!
Мертвы?
Скинув бангак с руки, Зельма буквально влетела в открытый люк и бросилась к товарищам. Через тела которых бестрепетно переступала, когда шла убивать.
Шону и Эдварду достались плохие кресла – крепления не выдержали, и ребят изрядно помотало по полу. Их тела были ещё тёплыми, когда Зельма пыталась нащупать пульс на сонных артериях. Катрина, казалось, спала с открытыми глазами – только единственная струйка засохшей крови стекала из левого уха. Висок Дика был проломлен чем-то – наверное, одним из раскиданных теперь по полу инструментов. Пилоты лежали лицами на приборной панели... Зельма осознала, что и они мертвы раньше, чем дотронулась.
- Одна.
Она не знала, зачем произнесла это вслух. Захотелось услышать хоть чей-то голос? Чушь. Она слышала голоса – только что. И заставила их хозяев умолкнуть навеки. Тогда зачем? Просто... обозначить ситуацию? Возможно.
Да нет, не возможно – так и есть. Остаткам цивилизованного, городского сознания Зельмы Тиллар ещё были нужны подтверждение очевидного. Росткам нового, дикого и чуждого, что проявилось недавно, подобные реверансы не требовались. Девушка привыкла контролировать себя, и самоанализ не был для неё просто абстрактным понятием. И сейчас Зельма со смесью удивления, страха и… удовлетворения осознала, что думает вовсе не о погибших товарищах.
Она колебалась не больше секунды.
После короткого обыска кабины девушка стала обладательницей комплекта крупномасштабных карт, и твёрдой уверенности в том, что радиопередатчик ей работать не заставить. Аккуратно сложив карты в папку, Зельма со вздохом вышла в общий салон. Остановившись, она попыталась ещё раз проследить пути своих мыслей, следуя которым к ней пришёл план нынешних действий – но спустя минуту-другую оставила это занятие. Для нынешней ситуации самоанализ являлся лишь пустой тратой времени, времени, необходимого для выживания.
Зельма не знала, откуда пришли люди с оружием, и сколько времени потребуется пославшим их для того, чтобы послать за убитыми ею ещё кого-то. До этого момента ей следовало уйти отсюда, и подальше. А значит – времени на похороны нет. Имелся и ещё один довод в пользу решения оставить погибших в вертолёте – дикие звери. Им ничего не стоит разрыть могилы, и растаскать останки по всему окрестному лесу. А если закрыть дверь – то тела, скорее всего, останутся нетронутыми.
Успокаивая совесть подобным образом, Зельма вытащила из-под кресла свой рюкзак и с ним выпрыгнула наружу. Развязав шнуровку, девушка принялась решительно перерывать его содержимое, без всякой жалости выкидывая всё, что не являлось жизненно необходимым. Цифровая камера, часть одежды, книга, тетради для записей – всё было сложено в вертолёт горкой у входа. Спальный мешок пришлось брать с собой – как бы много места он не занимал, без него пережить ночь в лесу без серьёзных последствий для здоровья Зельма считала маловероятным. Своё везение она использовала минимум на неделю вперёд.
Кровь на бангаке всё же успела застыть, и чтобы оттереть её, пришлось спуститься к реке. Поглядывая на часы, Зельма приводила оружие в порядок, и гнала прочь мысли о том, чтобы попробовать воспользоваться крохотной надувной лодкой, которую экспедиция взяла с собой в последний момент. На реке спрятаться негде, она там будет как на ладони, а в лесу всегда можно нырнуть в ближайшие кусты… В гости к местному обитателю – добавила ехидная часть сознания. Идти пешком, рискуя напороться на приятелей убитых парней или медведя, не хотелось.
Тихонько выругавшись себе под нос, Зельма вытерла лезвия носовым платком и поднялась на ноги, отряхнув песок с колен. В конце концов, лодка могла быть среди груза взорвавшегося вертолёта…
Не была. Пнув подвернувшуюся под ноги шишку, Зельма отправилась за картой. Места будущей практики она знала плохо, но сейчас её запросы были скромными – всего лишь убедиться, что река течёт в глубь Азамана, а не в сторону границы. А дальше – добраться до рыболовецкого посёлка, и дальше к цивилизации. Разглядывая карту и пытаясь хотя бы приблизительно определить место падения, Зельма прекрасно отдавала себе отчет в том, что на деле всё окажется гораздо сложнее, чем в самом пессимистичном варианте, но иначе можно просто ложиться и ждать смерти.
- Ложиться и ждать смерти…
Зельма опустила карту и затаила дыхание.
Где она слышала эти слова? Или не совсем эти?..
Да где угодно. Книг и фильмов, где есть эта фраза, полным-полно. Нет, не время сейчас для потусторонних рассуждений.
Решив так, девушка сложила карту, и, ухватив тюк с лодкой, потащила его к реке.

Прошёл час. С глубоким вздохом облегчения Зельма перевалилась через круглый борт и подтянула за собой ноги, чтобы не замочить их. Под дополнительным весом девушки лодка просела и слегка коснулась дном песчаного дна реки. Зельма со всей возможной скоростью извернулась и подняла весло, но это уже не потребовалось. Для того, чтобы отойти от берега, лодке хватило и первого, основного толчка.
Теперь можно было усесться поудобнее… Зельма перехватила весло так, как учили её инструкторы по рафтингу, и в очередной раз поразилась отсутствию каких-либо неприятных ощущений и травм. А она сегодня сначала попала в авиакатастрофу, потом занималась переноской тяжестей, накачивала воздух в лодку, потом играла в следопытов, имитируя на поляне следы своего ухода в лес… И при этом – чувствует себя просто идеально. Стиснув зубы, девушка вышвырнула из головы все мысли, не касающиеся гребли и скрытного перемещения вдоль заросшего лесом берега реки. Думать об этих странностях сейчас было нельзя.
Не думать же…
Над головой чередовались серая хмарь пасмурных небес и зелень листвы подступивших к берегу реки деревьев. А в глубине сознания, за стеной воли, за мыслями о том, когда сменить сторону гребли – скользили, трепетали, становились всё ярче – образы, столь же чарующие, сколько и чуждые.
Зельма не гнала их – грести не-мысли и не-воспоминания не мешали, но и не пыталась вызвать их специально, какой-то глубинной, затаённой все эти годы частью сознания понимая – всё, чему должно случиться – случится. Думала ли девушка о том, чем для неё это может закончиться – она и сама не смога бы сказать. Просто поднималось из воды, роняя вниз, в реку капли, весло, и, задержавшись на мгновение, снова опускалось, рассекая водную гладь.
Струились капли секунд, сливаясь в ручейки минут, они же стекались в потоки часов. Когда начали сгущаться сумерки, Зельма приблизила лодку к высокому берегу, выглядывая среди обступивших реку деревьев подходящую прогалину, где можно было бы заночевать. Подходящая поляна отыскалась довольно быстро, и девушка с удовлетворением привязала лодку к нависавшей водой плакучей иве.
По корням дерева Зельма легко выбралась на берег, и вытащила свои небогатые пожитки, расстелила спальный мешок, села на него. Хотелось разжечь костёр, но отдающая паранойей осторожность не позволила девушке осуществить своё желание – убийцу четырёх человек ещё могил искать, да и перспектива устроить пожар тоже не была слишком привлекательной...
С каким-то отстранённым удивлением Зельма отметила, что за этими неспешными мыслями она просидела до темноты, хотя здесь, в высоких широтах, темнеет долго. Нашарив флягу с водой, девушка осознала, что совсем не хочет пить – равно как и есть. Ещё одна странность... Не чувствовалась усталость, не хотелось спать. Зельма на всякий случай ущипнула себя, словно всё произошедшее с ней могло быть сном – и ещё более отстранённо приняла то, что почти не почувствовала боли. Точнее, почувствовала – но эхо, воспоминание, тень призрака и призрак тени ощущения.
- Я... не сплю... – губы шевельнулись впервые за долгие часы, но слова, сорвавшиеся с них, были услышаны разве что ветром – так тихи они были.
Зельма легла на спину, не закрывая глаз. Взгляд её встретил чистые небеса, бархатно-синие, расшитые бриллиантами звёзд. Хорошо, что она не стала разжигать костра – огонь хорош, когда нужно спокойно уснуть, не страшась того, что может прийти из ночной тьмы, но для тех, кто этой тьмой дышит – это не лучшее соседство.
А звёзды всё ярче, всё гуще и нежнее окружающая их ночь. Шелест листьев, шепот реки, шорохи трав, чьи-то шаги, птичий клич, неясный вскрик, волчий вой...
- Я не сплю...
Весь этот день, смерть друзей, кровь врагов...
- Я пробуждаюсь.
Звёзды Зельмы рухнули вниз.
Или это она взлетела?
Звёзды осыпаются с небес...
Или это слёзы?
Какие мягкие крылья у ночи... В полдень гусеница умерла, став куколкой. В полночь куколке пришла пора лопнуть, выпустив на волю мотылька...
Исчезают мысли... Чувства умерли раньше.
Что осталось от тебя – лишь память... Эти строки тоже исчезают.
Рассыпаются мельчайшими осколками воспоминания, мерцающей пылью исчезают в бездне мечты, тревоги и сомнения.
Умирает мир. Сереет ночь – грядёт рассвет. Золотой рассвет для чёрного солнца.
Память. Мерцающий всеми оттенками мироздания океан Тьмы принимает в себя осколки и мерцающую пыль, растворяя и поглощая их, соединяя в единое целое с собою и даруя Вечность в себе...

Звёзды слегка потускнели – на небо взошла ночная его хозяйка луна. И в эту ночь волчьи песни звучали особенно громко, особенно торжествующе, хотя до полнолуния оставалось ещё несколько дней. Волки пели и танцевали, и случись на полянке на берегу реки посторонний свидетель, он был бы поражён тем, что открылось его взору.
Вместе с волками танцевала женщина. Смуглая кожа становилась в темноте ещё темнее, а светлые волосы в лунном свете отливали чистым серебром... Женщина танцевала с волками под одну мелодию – мелодию Жизни и Вечности. Они встретили и приветствовали свою Госпожу – и она не могла отказать им в танце.
Всего лишь танец, один только ночной танец. Быть этой ночью и этой стаей, не думать о прошедших столетиях, об изменившемся мире, отравленном астрале. Эта ночь пройдёт, и с рассветом наступит утро. С рассветом она сядет в лодку и поспешит вниз по реке...
Женщина на миг замерла, подняв руку, и на её тонкое запястье села сова. Желтые, горящие во тьме глаза встретились... Лесная хищница летала далеко, и видела многое... В том числе и лагерь двуногих.
Короткое движение – и мягкие крылья вновь обняли воздух, унося птицу в ночь. Женщина улыбнулась – и улыбка её была улыбкой Смерти. Она всегда платила по счетам – заплатит и сейчас. А потом пойдёт дальше – у неё много дел.
Круг замкнулся, и змей ухватил себя за хвост. А миг спустя он сбросит старую кожу, и отжившая свой век чешуя сползёт с его тела как перчатка, и время вновь тронется вперёд – неся на своём теле два шрама прошлого, только что ставшего настоящим.
Новое – это хорошо забытое старое.
Старое – это новое за миг до того, как оно вспомнилось.
За миг до...
Этот миг пришёл.

19 января 2009 г. 23:06

#230939

* * *

Опустив руку с пистолетом, Зельма пару минут стояла, прислушиваясь к своим ощущениям. До сегодняшнего дня она никого не убивала. Никогда. А сейчас – сразу четверо. И дело не в количестве, и не в самом факте убийства. Жить захочешь – убьёшь. Дело даже не в том, что сейчас она спокойна.
Зельма привыкла всегда быть с собой честной до конца. И сегодня она впервые за долгое время очень хотела соврать самой себе. Соврать, забыть, не думать... забыть наслаждение, которое она испытала, убивая. Забыть огонь в жилах, забыть радугу тьмы перед внутренним взором.
Забыть. Не думать. Жить.
Скривив губы в чём-то, отдалённо напоминающем ироничную усмешку, Зельма заткнула пистолет за пояс и спрыгнула на землю. Кровь первого убитого уже начала подсыхать и сворачиваться на лезвиях бангака, и её следовало поскорее отчистить.
И только выпрямившись, девушка наконец заметила то, чего не заметить по идее было нельзя.
Боли не было.
Недоверчиво помотав головой, Зельма замерла и прислушалась к своим ощущениям.
Ничего. У неё ничего не болело, и чувствовала себя девушка так, словно никогда в жизни у неё не было плохого самочувствия. А ведь она совсем недавно рухнула вместе с вертолётом с изрядной высоты! Вертолёт всмятку! Все попутчики мертвы!
Мертвы?
Скинув бангак с руки, Зельма буквально влетела в открытый люк и бросилась к товарищам. Через тела которых бестрепетно переступала, когда шла убивать.
Шону и Эдварду достались плохие кресла – крепления не выдержали, и ребят изрядно помотало по полу. Их тела были ещё тёплыми, когда Зельма пыталась нащупать пульс на сонных артериях. Катрина, казалось, спала с открытыми глазами – только единственная струйка засохшей крови стекала из левого уха. Висок Дика был проломлен чем-то – наверное, одним из раскиданных теперь по полу инструментов. Пилоты лежали лицами на приборной панели... Зельма осознала, что и они мертвы раньше, чем дотронулась.
- Одна.
Она не знала, зачем произнесла это вслух. Захотелось услышать хоть чей-то голос? Чушь. Она слышала голоса – только что. И заставила их хозяев умолкнуть навеки. Тогда зачем? Просто... обозначить ситуацию? Возможно.
Да нет, не возможно – так и есть. Остаткам цивилизованного, городского сознания Зельмы Тиллар ещё были нужны подтверждение очевидного. Росткам нового, дикого и чуждого, что проявилось недавно, подобные реверансы не требовались. Девушка привыкла контролировать себя, и самоанализ не был для неё просто абстрактным понятием. И сейчас Зельма со смесью удивления, страха и… удовлетворения осознала, что думает вовсе не о погибших товарищах.
Она колебалась не больше секунды.
После короткого обыска кабины девушка стала обладательницей комплекта крупномасштабных карт, и твёрдой уверенности в том, что радиопередатчик ей работать не заставить. Аккуратно сложив карты в папку, Зельма со вздохом вышла в общий салон. Остановившись, она попыталась ещё раз проследить пути своих мыслей, следуя которым к ней пришёл план нынешних действий – но спустя минуту-другую оставила это занятие. Для нынешней ситуации самоанализ являлся лишь пустой тратой времени, времени, необходимого для выживания.
Зельма не знала, откуда пришли люди с оружием, и сколько времени потребуется пославшим их для того, чтобы послать за убитыми ею ещё кого-то. До этого момента ей следовало уйти отсюда, и подальше. А значит – времени на похороны нет. Имелся и ещё один довод в пользу решения оставить погибших в вертолёте – дикие звери. Им ничего не стоит разрыть могилы, и растаскать останки по всему окрестному лесу. А если закрыть дверь – то тела, скорее всего, останутся нетронутыми.
Успокаивая совесть подобным образом, Зельма вытащила из-под кресла свой рюкзак и с ним выпрыгнула наружу. Развязав шнуровку, девушка принялась решительно перерывать его содержимое, без всякой жалости выкидывая всё, что не являлось жизненно необходимым. Цифровая камера, часть одежды, книга, тетради для записей – всё было сложено в вертолёт горкой у входа. Спальный мешок пришлось брать с собой – как бы много места он не занимал, без него пережить ночь в лесу без серьёзных последствий для здоровья Зельма считала маловероятным. Своё везение она использовала минимум на неделю вперёд.
Кровь на бангаке всё же успела застыть, и чтобы оттереть её, пришлось спуститься к реке. Поглядывая на часы, Зельма приводила оружие в порядок, и гнала прочь мысли о том, чтобы попробовать воспользоваться крохотной надувной лодкой, которую экспедиция взяла с собой в последний момент. На реке спрятаться негде, она там будет как на ладони, а в лесу всегда можно нырнуть в ближайшие кусты… В гости к местному обитателю – добавила ехидная часть сознания. Идти пешком, рискуя напороться на приятелей убитых парней или медведя, не хотелось.
Тихонько выругавшись себе под нос, Зельма вытерла лезвия носовым платком и поднялась на ноги, отряхнув песок с колен. В конце концов, лодка могла быть среди груза взорвавшегося вертолёта…
Не была. Пнув подвернувшуюся под ноги шишку, Зельма отправилась за картой. Места будущей практики она знала плохо, но сейчас её запросы были скромными – всего лишь убедиться, что река течёт в глубь Азамана, а не в сторону границы. А дальше – добраться до рыболовецкого посёлка, и дальше к цивилизации. Разглядывая карту и пытаясь хотя бы приблизительно определить место падения, Зельма прекрасно отдавала себе отчет в том, что на деле всё окажется гораздо сложнее, чем в самом пессимистичном варианте, но иначе можно просто ложиться и ждать смерти.
- Ложиться и ждать смерти…
Зельма опустила карту и затаила дыхание.
Где она слышала эти слова? Или не совсем эти?..
Да где угодно. Книг и фильмов, где есть эта фраза, полным-полно. Нет, не время сейчас для потусторонних рассуждений.
Решив так, девушка сложила карту, и, ухватив тюк с лодкой, потащила его к реке.

Прошёл час. С глубоким вздохом облегчения Зельма перевалилась через круглый борт и подтянула за собой ноги, чтобы не замочить их. Под дополнительным весом девушки лодка просела и слегка коснулась дном песчаного дна реки. Зельма со всей возможной скоростью извернулась и подняла весло, но это уже не потребовалось. Для того, чтобы отойти от берега, лодке хватило и первого, основного толчка.
Теперь можно было усесться поудобнее… Зельма перехватила весло так, как учили её инструкторы по рафтингу, и в очередной раз поразилась отсутствию каких-либо неприятных ощущений и травм. А она сегодня сначала попала в авиакатастрофу, потом занималась переноской тяжестей, накачивала воздух в лодку, потом играла в следопытов, имитируя на поляне следы своего ухода в лес… И при этом – чувствует себя просто идеально. Стиснув зубы, девушка вышвырнула из головы все мысли, не касающиеся гребли и скрытного перемещения вдоль заросшего лесом берега реки. Думать об этих странностях сейчас было нельзя.
Не думать же…
Над головой чередовались серая хмарь пасмурных небес и зелень листвы подступивших к берегу реки деревьев. А в глубине сознания, за стеной воли, за мыслями о том, когда сменить сторону гребли – скользили, трепетали, становились всё ярче – образы, столь же чарующие, сколько и чуждые.
Зельма не гнала их – грести не-мысли и не-воспоминания не мешали, но и не пыталась вызвать их специально, какой-то глубинной, затаённой все эти годы частью сознания понимая – всё, чему должно случиться – случится. Думала ли девушка о том, чем для неё это может закончиться – она и сама не смога бы сказать. Просто поднималось из воды, роняя вниз, в реку капли, весло, и, задержавшись на мгновение, снова опускалось, рассекая водную гладь.
Струились капли секунд, сливаясь в ручейки минут, они же стекались в потоки часов. Когда начали сгущаться сумерки, Зельма приблизила лодку к высокому берегу, выглядывая среди обступивших реку деревьев подходящую прогалину, где можно было бы заночевать. Подходящая поляна отыскалась довольно быстро, и девушка с удовлетворением привязала лодку к нависавшей водой плакучей иве.
По корням дерева Зельма легко выбралась на берег, и вытащила свои небогатые пожитки, расстелила спальный мешок, села на него. Хотелось разжечь костёр, но отдающая паранойей осторожность не позволила девушке осуществить своё желание – убийцу четырёх человек ещё могил искать, да и перспектива устроить пожар тоже не была слишком привлекательной...
С каким-то отстранённым удивлением Зельма отметила, что за этими неспешными мыслями она просидела до темноты, хотя здесь, в высоких широтах, темнеет долго. Нашарив флягу с водой, девушка осознала, что совсем не хочет пить – равно как и есть. Ещё одна странность... Не чувствовалась усталость, не хотелось спать. Зельма на всякий случай ущипнула себя, словно всё произошедшее с ней могло быть сном – и ещё более отстранённо приняла то, что почти не почувствовала боли. Точнее, почувствовала – но эхо, воспоминание, тень призрака и призрак тени ощущения.
- Я... не сплю... – губы шевельнулись впервые за долгие часы, но слова, сорвавшиеся с них, были услышаны разве что ветром – так тихи они были.
Зельма легла на спину, не закрывая глаз. Взгляд её встретил чистые небеса, бархатно-синие, расшитые бриллиантами звёзд. Хорошо, что она не стала разжигать костра – огонь хорош, когда нужно спокойно уснуть, не страшась того, что может прийти из ночной тьмы, но для тех, кто этой тьмой дышит – это не лучшее соседство.
А звёзды всё ярче, всё гуще и нежнее окружающая их ночь. Шелест листьев, шепот реки, шорохи трав, чьи-то шаги, птичий клич, неясный вскрик, волчий вой...
- Я не сплю...
Весь этот день, смерть друзей, кровь врагов...
- Я пробуждаюсь.
Звёзды Зельмы рухнули вниз.
Или это она взлетела?
Звёзды осыпаются с небес...
Или это слёзы?
Какие мягкие крылья у ночи... В полдень гусеница умерла, став куколкой. В полночь куколке пришла пора лопнуть, выпустив на волю мотылька...
Исчезают мысли... Чувства умерли раньше.
Что осталось от тебя – лишь память... Эти строки тоже исчезают.
Рассыпаются мельчайшими осколками воспоминания, мерцающей пылью исчезают в бездне мечты, тревоги и сомнения.
Умирает мир. Сереет ночь – грядёт рассвет. Золотой рассвет для чёрного солнца.
Память. Мерцающий всеми оттенками мироздания океан Тьмы принимает в себя осколки и мерцающую пыль, растворяя и поглощая их, соединяя в единое целое с собою и даруя Вечность в себе...

Звёзды слегка потускнели – на небо взошла ночная его хозяйка луна. И в эту ночь волчьи песни звучали особенно громко, особенно торжествующе, хотя до полнолуния оставалось ещё несколько дней. Волки пели и танцевали, и случись на полянке на берегу реки посторонний свидетель, он был бы поражён тем, что открылось его взору.
Вместе с волками танцевала женщина. Смуглая кожа становилась в темноте ещё темнее, а светлые волосы в лунном свете отливали чистым серебром... Женщина танцевала с волками под одну мелодию – мелодию Жизни и Вечности. Они встретили и приветствовали свою Госпожу – и она не могла отказать им в танце.
Всего лишь танец, один только ночной танец. Быть этой ночью и этой стаей, не думать о прошедших столетиях, об изменившемся мире, отравленном астрале. Эта ночь пройдёт, и с рассветом наступит утро. С рассветом она сядет в лодку и поспешит вниз по реке...
Женщина на миг замерла, подняв руку, и на её тонкое запястье села сова. Желтые, горящие во тьме глаза встретились... Лесная хищница летала далеко, и видела многое... В том числе и лагерь двуногих.
Короткое движение – и мягкие крылья вновь обняли воздух, унося птицу в ночь. Женщина улыбнулась – и улыбка её была улыбкой Смерти. Она всегда платила по счетам – заплатит и сейчас. А потом пойдёт дальше – у неё много дел.
Круг замкнулся, и змей ухватил себя за хвост. А миг спустя он сбросит старую кожу, и отжившая свой век чешуя сползёт с его тела как перчатка, и время вновь тронется вперёд – неся на своём теле два шрама прошлого, только что ставшего настоящим.
Новое – это хорошо забытое старое.
Старое – это новое за миг до того, как оно вспомнилось.
За миг до...
Этот миг пришёл.

19 января 2009 г. 23:06

#232767

Инэйлэ-cан, я начала читать первую книгу, наконец-то я разобралась в системе ваших книг ))) а то раньше я очень путалась... Мне очень нравится ваш стиль, но можно вопрос..... Здесь появится Филия, и если появится, то по вашему миру ее возлюбленным будет Валь или нет?... Извените если это глупый вопрос, но для меня это очень важно...

24 января 2009 г. 16:29